Другая

Путь до Санса прошёл гладко. На вопросы мушкетёров о том, не видел ли Дюваль ничего странного в ночь, когда произошло ограбление графини, юноша отвечал, что крепко спал, утомлённый дорогой, и знает о происшествии не более остальных. Путь их лежал через лес. Закатное солнце освещало макушки деревьев, запах хвои витал повсюду; вдалеке слышался шум недавно оттаявшего ручья, кони ровно ступали по хорошо протоптанной дороге.

— Чёрт бы побрал этих трактирщиков, экономящих на всём! — негодовал Портос. — Я после их, так называемых, чистых постелей весь чешусь!

— Ну, друг мой, не потрать мы столько денег в Шалоне, могли бы позволить себе более удачное место для ночлега, — отозвался Арамис.

— Что ж, теперь об этом говорить поздно, — вздохнул Атос. — Через два дня мы уже будем в Париже, там и отоспимся.

— Не знаю, как вы, господа, но я соскучился по нашей «Сосновой шишке», — протянул Портос. — Господин Дюваль, вы бывали в «Сосновой шишке»?

— Бывал однажды, — ответил гвардеец. — Кажется, если мне не изменяет память, там мы с господином Атосом и познакомились. — На самом деле память Луизе не изменяла: она хорошо помнила тот день.

— Да, так и было, — подтвердил мужчина.

— Тихо! Вы слышали? — прервал товарищей д’Артаньян.

— С недавних пор в этих лесах часто замечают разбойников… — не успел закончить мысль Арамис, как из кустов выпрыгнули люди в чёрных плащах.

— Засада! — закричал Атос, выхватывая шпагу.

Восемь человек набросились на путников.

— Ух, канальи! Наконец-то настоящее развлечение! — крикнул д’Артаньян и рванул в бой, нанеся раны ближайшим нападавшим.

— Ну, погодите, подлецы! — подхватил Портос и взял на таран одного из злодеев.

Дюваль инстинктивно прикрыл рукой сумку с дневником и ринулся в самую гущу драки. Расправившись с одним из разбойников и обратив в бегство второго, гвардеец поспешил к Атосу. Тот в пылу драки с одним из напавших не заметил клинка второго. Бросок! И Дюваль закрыл собой мушкетёра. Лезвие вражеского клинка вошло в живот. Атос в ярости проткнул мерзавца. Арамис заколол последнего. Бой окончен. Атос подхватил раненого союзника и усадил его, облокотив на толстый ствол дерева.

— Ловко же мы их, господа! — подъехал возбуждённый д’Артаньян, но замолк при виде раненого.

— Дюваль, что с вами! — подбежал Портос.

— Вы спасли мне жизнь, друг мой! Позвольте же осмотреть вашу рану. Д’Артаньян, с вами ли ваш чудодейственный бальзам? Он нам просто необходим, — сказал взволнованный Атос. Дюваль впервые видел его таким… таким живым, будто тревоги человеческие были ему не чужды.

— Конечно, я не отправляюсь в дорогу без него! — обнадёжил товарищей гасконец. — Тысяча чертей! Так дайте же скорее осмотреть вашу рану, дорогой земляк.

— Атос… — Дюваль схватил мушкетёра за плечо и слегка притянул к себе так, чтобы её шёпот был слышен только ему. Именно её шёпот — она не выдавливала голос. — Пожалуйста, только вы. — Она умоляюще смотрела ему в глаза.

Мушкетёру показалось, что он всё понял. Но что он понял? Мог ли этот славный малый, прекрасный, хоть и с некоторыми странностями солдат оказаться женщиной? Женщиной со шпагой! Измена? Быть не может! Уму непостижимо. Нет! Но этот взгляд, этот голос, эта мольба… Нет, просто невозможно. Не может девушка быть солдатом! Но есть ли у него время думать об этом, разбираться во всём? Нет. Кем бы ни был этот человек, он спас его жизнь ценою своей. Атос схватил раненого и, сев на коня, понёсся в ближайшее поселение. Друзья двинулись за ними.

Совсем близко находились монастырские кельи, куда их без вопросов пустили, увидев несчастного солдата, истекающего кровью. Забрав у д’Артаньяна бальзам, Атос закрылся с гвардейцем. Остальные же не стали замечать странностей и смятения на лице графа — все были на взводе. Мушкетёры были впечатлены храбростью их нового друга. Именно друга, ведь после его поступка нельзя было считать иначе.

В воздухе повисла смесь запахов ладана и сырости. В маленькой комнатке на потёртом матрасе молча лежал Дюваль. Он смотрел на мушкетёра глазами, полными сожаления, и ждал, пока Атос соберётся с силами, чтобы осмотреть его рану. А сил графу понадобилось много: мысли в его голове путались, он судорожно искал ответ, который мог бы его удовлетворить. Сняв с гвардейца камзол и рубаху, мужчина увидел то, чего так боялся — бандаж, скрывающий под собой женское тело. На мгновение графа бросило в дрожь.

— Луиза. Луиза де Тревиль, — тихо произнесла девушка, одним движением отклеив накладные усы. — Выслушайте меня, благородный Атос. Как бы тошно мне ни было от этой лжи, как бы сильно я ни хотела раскрыть вам правду ещё тогда, в Париже, я не могла… — нежный женский голос, такой печальный и такой уставший, пытался оправдаться.

— Это измена… — прошептал мужчина. — Вы дьявол! — воскликнул он и швырнул в стену стакан, так неудачно оказавшийся у него под рукой.

— Измена будет лишь в том случае, если правду узнает кто-то, кроме вас. Король знает, де Тревиль знает, но больше знать не должен никто.

— Знает? — слова юной самозванки повергли мушкетёра в шок.

— У мушкетёров — своё задание, у шпионки короля — своё. — Голос предательски дрожал. Он дрожал как от боли физической, так и от душевной. Он дрожал от волнения, от стыда, от страха.

— Если вы лжёте мне, клянусь Богом, вам это с рук не сойдёт! Вы та девушка, которую искали в Лионе? — шок сменился гневом. Граф приблизился к бледному лицу девушки; он хотел видеть её глаза, прочесть в них хоть малейший намёк на ложь.

— Я! Но больше я не могу вам ничего рассказать. Это не моя тайна, друг мой. Могу ли я называть вас другом? — Луиза не боялась его взгляда. Теперь нечего скрывать.

Мужчина молчал. Затем, стиснув зубы, он принялся без слов обрабатывать рану. Она оказалась не смертельной — спас тугой бандаж.

Здесь, среди монахов, им пришлось задержаться ещё на пять дней. К себе для перевязок Дюваль подпускал только Атоса. И он их исправно делал — в полной тишине. Граф не раскрыл друзьям правду о Луизе — он не имел права. Мушкетёры же, хоть и не знали о девушке, с удовольствием проводили каждый день с больным юношей, развлекая его разговорами. Прежнее недоверие к новенькому сменилось искренним желанием дружбы. Скоро Атос начал вспоминать, что лицо её ему хорошо знакомо. Он видел её неоднократно: одна из фрейлин королевы, сестра капитана де Тревиля.