2.1. Non ha l'aria di pazzia
Don Ottavio (a parte):
Io di qua non vado via,
se non so com'è l'affar.
Donna Anna (a parte):
Non ha l'aria di pazzia
il suo tratto, il suo parlar.
Don Giovanni (a parte):
Se men vado, si potria
qualche cosa sospettar<1>.
W.A. Mozart, „Don Giovanni" (Praga, 1787)
***
«По моему впечатлению, программы психотерапевтического обучения только начинают обучать людей, как отличать диссоциативную патологию от проблем иного рода. Когда я училась, мне говорили: если клиент сообщает о том, что слышит голоса, он предположительно является психотиком, органическим или функциональным пациентом одной из разновидностей шизофрении. Меня не инструктировали, следует ли спрашивать, слышатся ли голоса внутри или снаружи головы».
Нэнси Маквильямс, «Психоаналитическая диагностика».
***
Марэ, 7 сентября 2010 года, 23:20
- Ну, что там?
- Все чисто. С пятого числа – ни звонков, ни сообщений.
- Выходит, у нас пустышка?
- Не совсем... Под водительским сиденьем нашли вторую сим-карту. Сломанную. Отдел Жоссель ее восстановил: есть сообщение, отправленное вчера в восемнадцать сорок четыре. Из района площади Сийи.
- Кто адресат?
- Пока не знаем. В открытых базах номер не числится. Жоссель сейчас прогоняет его по своим спискам...
- Хорошо. Ну и что же там, в этом сообщении?
- Нечто странное. Похоже на шифр: «Ад 1 88».
- Написано по-французски?
- Да.
- «Ад 1 88»... Ну что ж, очень любопытно!
(Пауза).
- Это может быть адрес. Пассаж Ада в Четырнадцатом округе. Если отправить туда Антрега...
- Не спеши. (Пауза). В пассаже Ада домов от силы полтора десятка. Номер первый – маленькое здание всего в четыре этажа, там не может быть восемьдесят восьмой квартиры. Погоди-ка минутку... (Пауза). Нет, Леклер. Думаю, это не адрес.
- Тогда что?
- Цитата! Данте, «Ад», песнь первая, строфа восемьдесят восьмая. Дай-ка проверить... Ну да, конечно! (С иронией): «...Смотри, как этот зверь меня стеснил! О вещий муж, приди мне на подмогу, я трепещу до сокровенных жил!»
(Пауза).
- Однако! (Смех). А я-то думал, вы уже ничем не сможете меня удивить!
- Удивляться здесь нечему – я просто хорошо знаю, на что он способен. Он ведь далеко не дурак, этот господин Ковиньяк – недаром же он столько времени водил нас за нос.
- Хотите сказать, это сигнал SOS?
- Совершенно верно! Наш мерзавец знал, на что идет, поэтому запросил о помощи заранее. И даже намекнул, о чем на этот раз пойдет речь.
- Каким образом?
- Послушай, Леклер, тебе пора освежить свои университетские познания: кажется, за время этой собачьей работы ты слишком многое подзабыл. Это реплика из диалога Данте с Вергилием.
(Пауза).
- «Вергилий»... Ну что ж, понятно. И что мы теперь будем делать с нашим гостем?
- Пока ничего. Будем ждать, пока этот вещий муж не даст о себе знать – надо полагать, «Божественную комедию» он помнит не хуже меня... Все идет отлично, Леклер! Даже лучше, чем я ожидал.
- Я вас не понимаю.
- Все просто. Если Ковиньяк рассчитывал надавить на меня, он должен был задействовать свою самую тяжелую артиллерию. Самого влиятельного покровителя из всех, кого только мог найти. И теперь мы узнаем, кто это. Попросив о помощи, он вынужденно раскрывает свои карты, понимаешь?
- Предположим. И что вы будете делать, если этот покровитель объявится?
- Торговаться, разумеется! Вести переговоры. (Пауза). И по итогам этих переговоров... я, пожалуй, отпущу предмет нашей торговли на все четыре стороны!
- Вы отпустите этого типа?
- А почему бы и нет? Леклер, из всего, что говорит Ковиньяк, по крайней мере одна вещь соответствует действительности: на свободе он для нас полезнее, чем в тюрьме. И, уж тем более, чем в могиле. Он будет для нас источником информации, которую я пока не смогу получать другим путем.
- Он? Да это самый законченный лжец из всех, кого я видел!
- Верно. Но у него есть и другой порок: как и все социопаты, он слишком хвастлив и самоуверен. Пытаясь сторговаться со мной, он выболтал то, о чем я мог бы не знать еще очень долго.
- И вы уверены, что это правда?
- В данном случае, да. Скажи мне, кто у тебя сейчас в Сен-Клу?
- Леви и его группа.
- Прекрасно. Отправь к нему на подкрепление Антрега и скажи им обоим: с сегодняшнего дня они подчиняются только твоим приказам. Даже если им явится сам Господь Бог и велит убраться оттуда, они должны оставаться на местах.
(Негромкий смех).
- Думаете, наш клиент воззвал к божественному вмешательству?
- Все может быть... Кстати, куда ты его поместил?
- В минус восьмую.
(Смех).
- На редкость удачный выбор! Ты помнишь, кого Данте разместил в восьмом круге Ада?
- Совратителей и воров.
- Не только. Помимо прочего сброда, он отправил туда еще и лжецов. (Писк телефона). Слушаю... Да. Соедините через минуту. (Пауза). Ну что ж, Леклер, можешь себя поздравить. У тебя отличная интуиция.
- Вы о восьмом круге?
- Нет, о божественном вмешательстве. Наш вещий муж жаждет со мной поговорить, причем как можно скорее. (Смех). Черт побери, а ведь я мог бы и сам догадаться!
- И кто это?
- Ты прекрасно его знаешь. Наш старый друг, апостольский нунций во Франции его высокопреосвященство кардинал Делапорт.
***
Сен-Клу, 24 сентября 2010 года
Со времени визита Андре Мореля прошла почти неделя. Никто из нас больше не возвращался к этой теме – ни словом, ни намеком, как будто все мы трое заключили молчаливый уговор делать вид, что ничего не случилось.
Жизнь тем временем шла своим чередом. По утрам Ролан отправлялся на пробежку в парк, а затем уезжал почти на целый день – на съемки или за город, на тренировочную базу. Джулиано, догуливавший последние дни перед отъездом, то пропадал со своими бесчисленными приятелями, то бездельничал дома, отдыхая после своих приключений. В такие дни он обычно просыпался после полудня, обедал вместе со мной, развлекая меня байками из жизни своей «конюшни», а затем тащил меня на прогулку в Монтрету или дальше, в парк Сен-Клу. Памятуя о словах Ролана, я заставляла себя выходить из дому – поначалу делая над собой усилие, чтобы не вздрагивать на каждом шагу, потом уже более спокойно и, в конце концов, даже охотно.
Постепенно я убедилась, что если кто-нибудь и впрямь собирается отправить меня на тот свет, произойдет это явно не сейчас. Страхи мои стали не то чтобы утихать – они просто понемногу оседали в отдаленных уголках сознания, притворяясь, что исчезли вовсе. Я же, в свою очередь, делала вид, что им верю. Ле-Локль, «Вергилий», стрельба на горной дороге, апельсиновая свечка, которую задул Ролан, – самое время научиться жить, как будто ничего этого не было, ни на секунду не забывая, что на самом деле это не так. Я словно застыла в странной, почти шизофренической раздвоенности: одна часть меня постоянно была настороже, отслеживая любой намек на опасность, вторая же, словно решив махнуть рукой на все свои беды, полностью растворилась в сегодняшнем дне.
Подозреваю, именно это спасительное легкомыслие и было тем, что не дало мне в самом деле сойти с ума.
Однажды утром за завтраком Джулиано внезапно заявил:
- Сегодня вечером у нас гости.
- Кто? – спросила я.
- Не скажу!
Я вопросительно взглянула на Ролана, флегматично допивавшего свой чай, но он лишь пожал плечами.
- Не волнуйся, тебе понравится! – заверил Джулиано.
- Боже мой, неужели так сложно сказать по-человечески, кого ты собираешься сюда притащить?
Он ухмыльнулся.
- Я что, дурак, выложить все и испортить сюрприз?
Я приподняла стоявшее передо мной блюдце с джемом и сделала вид, будто собираюсь запустить им Джулиано в голову, но он только расхохотался во все горло:
- А вот и не попадешь!
- Это я-то не попаду?
- А ну, попробуй!
- И попробую, скотина ты упрямая!
- Так, хватит. – Ролан аккуратно перехватил у меня блюдце, прежде чем джем успел соскользнуть на скатерть, и развернулся к Джулиано: – Слушай, если ты собрался сегодня куда-то ее везти, то вези, иначе опоздаете к чертовой матери!
- Было бы куда опаздывать! – буркнула я. Была пятница, и мне снова предстояла поездка в госпиталь святой Анны: бессмысленная трата времени, на мой взгляд, но мое семейство каждый раз относилось к ней с такой серьезностью, словно речь шла, по меньшей мере, о походе за священным Граалем.
Джулиано ругнулся и встал из-за стола.
- Ты готова? Если нет, то собирайся быстрее – половина десятого! Если на мосту пробки, придется тащиться через Дефанс, а там сейчас тоже наверняка уже приткнуться некуда...
- Приткнешься, куда ты денешься, – проворчала я, выходя вслед за ним.
День был солнечный и теплый: бабье лето продолжало буйствовать вовсю. Сентябрьское солнце светило с такой силой, словно мы находились не в парижском предместье, а дома, в Риме. Выйдя на улицу, я поспешно натянула темные очки и оглянулась – скорее по привычке, чем по необходимости. Первое время, выходя из дому, я только и делала, что вертела головой, пытаясь понять, следит за мной кто-нибудь или нет, но так ни разу ничего и не заметила.
Впрочем, может быть, оно и к лучшему.
Когда мы уже садились в машину, я снова спросила:
- Так все-таки кого ты пригласил?
Джулиано состроил таинственную физиономию.
- Я ведь сказал тебе: это сюрприз!
- Вот кретин!
- Спорим, все равно не угадаешь, что у нас за гости? – веселился Джулиано, выводя свой драгоценный «понтиак» со стоянки.
- Господи ты боже мой, не морочь мне голову... Когда ты улетаешь?
- Завтра, в шесть утра. – Он заговорщицки подмигнул мне: – Ждешь не дождешься, когда от меня избавишься?
- Нет, ты и в самом деле кретин!
Джулиано бросил на меня быстрый взгляд и, видимо, уловив, что я готова рассердиться всерьез, расплылся в широкой, слегка виноватой улыбке. Это был беспроигрышный ход: когда он начинал так улыбаться, злиться на него становилось совершенно невозможно. В этом был весь мой старший брат: по большей части он бывал просто невыносим, но люди вокруг него души в нем не чаяли. И я не была исключением.
- Ладно, ну и черт с тобой и твоими шуточками, – буркнула я, поневоле оттаивая. – Выросла дубина здоровая, а ума так и не прибавилось!
Улыбка мгновенно превратилась в осуждающую гримасу:
- Зато ты у нас умница! Собираешься киснуть здесь, на пару с нашим занудой, а я ведь звал тебя с собой в Сингапур.
- И что я там буду делать? Умирать со страху, глядя, как ты на каждом повороте пытаешься разбиться вдребезги? Нет уж, спасибо.
Джулиано рассмеялся.
- Трусиха!
- Зато вы оба смельчаки хоть куда, – парировала я. – Один вот-вот свернет себе шею со своими дурацкими трюками, второй носится в консервной банке с толпой таких же идиотов...
- Что ты понимаешь! Рано или поздно я получу этот дерьмовый кубок, а Белобрысый станет кинозвездой – кем же еще ему стать, с его-то смазливой рожей... Кстати, я тебе рассказывал, в какой цвет эти психи решили перекрасить нашу конюшню на следующий сезон?
- Нет.
- В розовый!
- Шутишь?
- Какие там шутки! Я уже видел свою новую тачку: розовая, что твой гребаный домик Барби!
Я расхохоталась.
- Ну и поделом тебе!
Джулиано несколько секунд пытался изобразить у себя на лице выражение оскорбленной невинности, но не выдержал и захохотал вместе со мной.
- Парни в паддоке тоже ржут безостановочно... Хотя, между прочим, могла бы мне и посочувствовать, черствое ты создание! И зачем я в свое время выпрашивал у родителей, чтобы они мне тебя родили? Лучше бы пони попросил, идиот малолетний!
- То-то сейчас ты взрослый и умный! – поддразнила его я.
- Скажешь – нет?
Я только махнула рукой.
Перебравшись через мост Сен-Клу, мы медленно поползли по запруженному шоссе в сторону Булонь-Бийянкура. Солнце жарило как проклятое, и от запаха нагретого асфальта и железа было нечем дышать.
Джулиано ругался на чем свет стоит.
- Вот паскудная тянучка! – ворчал он, ловко протискиваясь в крайний ряд, чтобы вывернуть в какой-то переулок. – Попробуем махнуть через Гальени, вдруг там свободнее... Не волнуйся, успеешь в свою психушку, – утешил он меня, словно я бог весть как нуждалась в подобном утешении. – Еще минут десять, и мы выберемся из этой булонской задницы...
Не обращая внимания на его слова, я задумчиво спросила:
- Кучерявый, ты помнишь маму?
- Конечно, помню.
- Я похожа на нее?
- Не очень. Но ты тоже красивая. – Джулиано снова одарил меня своей неотразимой извиняющейся улыбкой. – Совсем как я! Мы же с тобой оба в папу и в дядюшку, сама знаешь... Ах ты срань господня, и здесь красный!
Глядя, как Джулиано законопослушно тормозит у перекрестка, хотя дорога по обе стороны была совершенно пуста, я подумала: до чего же забавно, ему плевать на все правила на свете, кроме правил дорожного движения. Впрочем, он всегда был такой. С самого детства любая жестянка на колесах приводила его в состояние почти религиозного экстаза. Повредить машину для него равносильно покушению на убийство с отягчающими обстоятельствами. Думаю, если какому-нибудь чокнутому репортеру придет в голову спросить моего братца, что он думает о теории эволюции, Джулиано на полном серьезе ответит, что человечество является промежуточным звеном, созданным для обслуживания венца творения – автомобиля.
На самом деле он и впрямь ужасно похож на дядю Марко, и чем дальше – тем больше. За те месяцы, что я его не видела, Джулиано успел отрастить свою кудрявую шевелюру почти до лопаток и теперь собирал волосы в хвост – совсем как дядя, – от чего сходство становилось прямо-таки пугающим. Наверное, если лет через десять поставить рядом их фотографии, то уже никто не отличит, кто есть кто, даже я.
Если, конечно, к этому времени я все еще буду жива.
От этой мысли у меня на душе снова заскребли кошки. Хорошо, что Кучерявый уезжает – пусть я буду тосковать по его дурацким шуткам, но зато вдали от меня он будет в безопасности. По-хорошему, мне самой давно следовало бы убраться из Сен-Клу – куда угодно, в Вену, в Рим, в любую дыру на карте мира, только бы подальше от тех, кого я люблю. Каждое утро, просыпаясь, я обещала себе, что закажу билет на самолет, соберу чемодан, изобрету какую-нибудь убедительную историю – чтобы меня не дай бог не вздумали искать, – и исчезну. Денег у меня хватит, дедушка Чекко в свое время заработал столько, что нам троим за всю жизнь их не потратить... Но каждый раз я позорно капитулировала, понимая, что не могу себя заставить уйти из единственного места, где я чувствовала себя под защитой. Это было подло, но ничего поделать с этим я не могла.
- Ну вот, опять нос повесила, – укоризненно проговорил Джулиано, наблюдая за мной искоса. – О чем грустишь, сестричка?
- Ни о чем, – быстро сказала я и, повинуясь неожиданному порыву, потянулась к нему и поцеловала его в щеку.
- Елки-палки, да не на дороге же, – запротестовал он, выворачивая на шумный проспект. – Совсем как маленькая, ей-богу!
Я покачала головой.
- Я не маленькая, Кучерявый. Давно уже не маленькая...
***
Примечания
<1>. Дон Оттавио (в сторону): Я не уйду отсюда, покуда не выясню, в чем дело. Донна Анна (в сторону): Ни в ее лице, ни ее в речах нет признаков безумия. Дон Жуан (в сторону): Если я сейчас уйду, это может заронить в них подозрение.