Акрофобия

Капитан пожарной команды Гарри Трумэн забрался по пожарной лестнице на предпоследний, третий этаж больницы всего за пятьдесят секунд – личный рекорд в его команде. Как только он оказался за подоконником, его тут же окружила шумная толпа людей, переполненная страхом и неуверенностью. Они кричали, размахивали руками и просили поторопиться. Трумэн грубо попросил всех замолчать и сказал, что все должны сохранять спокойствие, иначе последствия будут непредсказуемы. Сам он едва держался на ногах – его валили усталость и опасения. За ним, как из волшебного ящика, появились двое пожарных, братья с взъерошенными причёсками и потными, как у шахтёров, лицами.

Капитан с удовольствием развернулся к ним, пытаясь своим голосом заглушить рёв толпы, будто всё происходило на стадионе:

– Надо торопиться, ребята. Спускайте сразу по три человека.

– Но ведь лестница может не выдержать, – заявил один из братьев, переглядываясь со вторым.

– Выдержит, – с раздражением отмахнулся Гарри, повсеместно приглашая людей к лестнице и подгоняя их. – Мы проверяли её, загрузив четырьмя таким же здоровыми лбами, как вы. Работайте!

Спасатели быстро разбежались в разные стороны, как звери в цирке, и каждый стал поднимать людей и сажать на спину, требуя, чтобы те как можно сильнее обхватили их руками. Через пару секунд оба уже спускались вниз с пациентами, перепуганными, но в то же время улыбающимися от радости покинуть горящую, как факел, больницу. Несколько раз они оборачивались через плечо, с опаской поглядывая на лестницу. Но Трумэн был прав, и она выдержала.

С приходом этого человека гудение немного стихло. Люди (а там оставалось всего человек двадцать) присели у окна, с интересом и волнением наблюдая за тем, как внизу по-прежнему стоит куча зевак, не желающих расходиться по домам.

Трумэн видел, что огонь уже добрался до их этажа, и теперь пожирает его издалека. Кроме того, он с опаской смотрел на пол, который в любой момент мог провалиться. После каждого скрипа и треска он лихорадочно оборачивался, заранее готовый ко всему.

Пройдя чуть дальше по коридору, он увидел медсестру, женщину среднего роста с каштановыми волосами. Она быстро шла к нему, крепко сжимая в руках журнал.

Девушка открыла рот, чтобы что-то сказать, но у Трумэна были свои вопросы:

– Вы уверены, что мы забрали из больницы всех? А?

– Что? А, да. Кроме тех двоих, что скончались от удушья, – с растерянным видом пролепетала она.

Медсестра дышала тяжело и отрывисто, немного сгибаясь вперёд, как старик.

– Ясно, – Трумэн искоса поглядывал, как его напарники ловко спускают людей по лестнице.

– Послушайте, – начала она неуверенным голосом, – вы не видели другую медсестру? Молоденькую такую, её Джил зовут. У неё ещё был список, где зафиксирована очередь.

Гарри посмотрел на неё вопрошающе:

– Нет, не видел.

Потом он ещё раз обернулся к кучке людей в другом конце коридора, и его лицо резко, будто надев маску, приняло гневный и раздражённый вид:

– Вы что, мадам, смеётесь надо мной? Или что? Какого чёрта вы сами не знаете, где ваши сотрудники?

Женское лицо залилось краской.

– Простите, – она едва не выронила журнал. – Я не могу уследить за всеми, и ещё этот пожар. Всё летит в тартарары. Я просто...

– Хорошо, – капитан бригады прервал её жестом. – Когда вы видели её в последний раз?

Вопрос в стиле лучших детективных сериалов девяностых годов без ответа долго не оставался.

– Она шла к мистеру Торренсу и миссис Тор. В кладовку. Джил сказала что-то об их сыне, у них были какие-то проблемы...

Спасатель опять поднял руку, призывая к молчанию.

– А что с ними сейчас?

Она пожала плечами:

– Я думаю, что они уже спустились, но... журнал очереди остался у Джил.

– Где кладовка?

Женщина указала ему на самую дальнюю дверь в коридоре, из другой части которого уже валил огонь. Трумэн обернулся к толпе и увидел другую пару пожарных, которые уже успели забрать где-то десяток людей.

– Идите ко всем, – сказал он, надевая маску. – Я найду вашу Джил и тех троих.

Последние слова медсестра плохо расслышала.

Гарри кинулся к двери, как это сделал Джек Торренс пятнадцать минут назад. Узкий коридор ударил жарким потоком рвущегося наружу воздуха. Когда капитан бригады добежал до двери, то увидел маленькие обуглившиеся линии по краям двух дверей, через которые пробивались языки пламени.

– Проклятье, – выругался мужчина. – Что ж, у них ещё может быть шанс.

Со всего маху он ударил по двери ногой, и та, дико заскрипев, буквально упала на землю. Трумэн припал к стене, пропуская перед собой поток красно-оранжевого огня. Он вылетел, будто пёстрая жар-птица, но тут же исчез.

То, что увидел Гарри Трумэн, когда повернулся и стал напротив двери, он не забудет никогда. Спустя много лет у него иногда будет появляться сильное ощущение, что всё увиденное там – лишь иллюзия от едкого дыма, но каждый раз через какое-то время он будет осознавать, что это самообман.

Перед капитаном оказалось большое складское помещение, напоминающее теперь один пылающий костёр. Горели полки, шкафы, ящики, сваленные друг на друга доски и коробки.

Посреди всего этого хаоса, в двух метрах от него провалился пол, и Гарри от неожиданности отскочил. Когда он посмотрел немного выше, мысленно оценивая масштабы происходящего, он увидел двух людей на небольшой, нетронутой огнём территории. Медсестру Джил, кожа которой к тому времени была прожжена до мяса, а лицо казалось уродливым сплетением обугленных мышц и сосудов, пожарный, разумеется, увидеть не мог, но зато мог наблюдать за последними секундами жизни Джека и Анны.

Спасатель понимал, что огонь не позволит им выбраться.

Джек стоял на коленках в самом центре безопасной зоны, держа на руках Анну. Трумэн подумал, что она мертва, но ошибался. Её сердце всё ещё билось, и Джек Торренс, который так и не смог заставить себя не любить её, ощущал это как нельзя лучше. Медленные ровные удары женского сердца отдавались в его голове гулким эхом.

Гарри видел, как мужчина плакал, склонившись над лицом девушки, как гладил волосы, как держал её руку. Впервые за много лет пожарный беспомощно стоял и не мог ничего сделать.

Джек возвёл взгляд к потолку и закричал:

– Господи, я прошу тебя в первый и последний раз!!! Помоги мне. Спаси её душу. Спаси душу матери, моя душа перед ней ничего не стоит. Помоги!

Его крик заглушал даже треск горящего дерева. Трумэн едва держался на ногах. Откуда-то сверху упала доска, буквально в полуметре от Джека, но тот не обратил внимания.

Спасатель снял каску и ощутил, как по его собственной щеке течёт слеза, а душа, наполненная призванием, рвётся к помощи.

Сзади от пары прогорел шкаф. Его часть завалилась Торренсу прямо на спину, но он даже не вскрикнул. Прежде чем огонь, бушевавший за ящиком, прорвался с новой силой, мужчина крепко поцеловал бывшую жену в губы.

– Я люблю тебя, – шептал он, – всегда любил. За ненавистью я хранил любовь. За ненавистью...

Взрыв прервал его слова.

–... я скрывал свою любовь.

Столб огня ударил Джеку в спину, и его рубашка загорелась. Гарри вздрогнул, понимая, что если не уйдёт, то ему прийдётся смотреть, как люди сгорают заживо.

Торренс закусил губу с такой силой, что из неё потекла кровь. Пламя поймало их в свои тонкие сети. Слева и справа ударили искры, поджигая джинсы Анны. Она вскрикнула. Огонь, как проворный мотылёк, перекинулся на штаны Джека и на переднюю часть его рубашки, прожигая кожу.

Он стиснул зубы и закрепил бывшую жену в стальных, посмертных объятиях. Через несколько секунд кожу на его лице выжгло до мяса, глаза от жары вытекли белой смесью, а на месте губ осталось запечённое с кровью мясо с жёлтыми зубами.

Трумэн закрыл глаза, потому что смотреть на это уже был не в силах. Последние слова Джека эхом отдавались в его голове.

Столб огня закрыл их обоих и вскоре поглотил.

Капитан бригады стоял как вкопанный, ненавидя себя. В метре от него образовалась трещина, и часть пола начала проваливаться. Это заставило бывалого пожарного отступить и скорее уходить. В коридоре его ждали люди. Люди, которых, в отличие от этой пары, ещё можно спасти.