Акрофобия

– Да откройте же вы эту чёртову дверь, дьявол вас подери! – кричал Генри Тор, в последний, шестой раз, нанося удар по двери лифта.

Ответом ему был лишь глухой отзвук в пустой шахте. Обессилив, он съехал вниз по стене, закрывая лицо руками. Дым забирался в кабину, окутывая всё вокруг. Дышать становилось всё сложнее.

Вот уже второй час мужчина сидел в кабине остановившегося лифта. Обычная авария, в какие он попадал неоднократно, перестала быть таковой уже после того, как снизу послышался взрыв. Стальной саркофаг опасно качнуло, а Генри, который в тот момент настойчиво пытался дозвониться Анне, едва не выронил телефон. Крики или любые попытки вызвать диспетчера были тщетны, никто его не слышал, а вместе чьего-либо голоса из приёмника доносилось лишь отрывистое шипение пустоты.

Сразу после взрыва начала подниматься температура, за ней последовал неприятный запах дыма.

Генри ясно себе представлял, что произошло внизу, и от этого каждую минуту его волнение усиливалось. «Должно быть, эта старая развалюха, отопительный котёл после перегрева дал маху», – размышлял Генри, прикрывая лицо рукой.

Об Эрике он пока предпочитал не думать. Мальчик уже мог встать самостоятельно, но не в этом дело. «Наверняка там наверху ещё осталась куча медперсонала... – думал Тор. – Не куча, ведь уже вечер, но хоть кто-то, кто позаботится о пациентах».

Генри заметил, что его рука, белая и худощавая, тряслась. Он положил её на другую ладонь и зажал.

– Не дрейф, старина, всё будет хорошо, – прошептал он, но рука по-прежнему дёргалась, будто зверёк в клетке.

Мужчина точно не знал, сколько времени просидел вот так в кабине, облокотившись на стену и тупо глядя на пол. В тот день он совершенно случайно забыл надеть новые часы, которые буквально месяц назад подарила ему Анна. Большие, с круглым золотистым циферблатом, они спокойно обхватывали его руку и садились удобно и почти незаметно. Справа от центра, чуть ниже цифры три, находилась шкала даты: день, месяц и год.

Подойдя к мужу тем вечером, миссис Тор нежно поцеловала его, надела часы ему на руку и сказала, что их время не пробежит никогда. Он удивлённо оглядел свою руку и улыбнулся. Подарок был спонтанным и от всей души. Его действительно можно было назвать сюрпризом.

Жена редко дарила что-то своему избраннику, всегда предпочитая в этом отношении противоположную схему, и поэтому невинный презент казался ещё более необычным.

Генри с грустью посмотрел на свою левую руку – часов не было.

В тот момент где-то совсем близко прогремел, словно удар грома, второй взрыв. За ним послышались отдалённые крики, лифт вновь качнуло, свет выключился. Генри вскочил, боясь того, что кабина вовсе полетит вниз, а он вместе с ней.

– Откройте чёртову дверь! – прокричал он.

Немного подождав, молодой человек не нашёл никакого другого решения, кроме как выбираться из этой камеры смерти самому. Ещё вначале он подозревал, что никто не знал о присутствии в лифте пассажиров. Теперь он был в этом уверен.

Лифт был старый, так что на потолке находился небольшой металлический люк, через который в случае опасности люди могли бы выбраться. Где-то по стене шахты должна проходить лестница, иначе от люка не было бы толку.

Тор сделал глубокий вдох, но вместо кислорода вдохнул лишь жалкое его подобие, насыщенное едким, как смерть, дымом. Откашлявшись, он поднял руку вверх и постарался выбить люк с прыжка. Не получилось. Узник догадывался, что им не пользовались довольно давно, а значит, люк попросту заржавел. Прыжок за прыжком, удар за ударом. То и дело в кабине слышался глухой звук, но люк был упрям. После очередного прыжка Генри увидел, что разбил все костяшки, а по руке текла алая кровь. Боли он почти не чувствовал, так что работа продолжилась.

Где-то после двадцатого прыжка мужчина не выдержал и упал. Весь мокрый, уставший и злой, как каторжник, он готов был заплакать от досады. Страх немного отошёл, хотя Тор знал, что это ненадолго.

Только теперь, когда он растянулся, как гимнаст, на полу, он мог оценить, до чего же жарко стало в кабине. Воздух буквально превратился в горячий сгусток осязаемой энергии, которая обжигала всё вокруг. Чтобы не получать ожог, Генри опять, из последних сил, встал. Стараясь не опираться о стены, он хотел было достать телефон, чтобы посветить им на люк в кромешной, как в склепе, тьме, но тот был сломан. Экран треснул, а часть корпуса напоминала кучу покореженных электродов. Выругавшись за свою неаккуратность, молодой человек положил сотовый в карман. Даже подумать о том, чтобы бросить его здесь, он не мог.

Ботинки к тому времени стали горячими, как угли, и Генри понял, что мешкать нельзя.
Три прыжка – и открытие люка стоило ему новой разбитой костяшки. Когда ржавое железо приятно звякнуло, Тор готов был расплакаться. В небольшом проёме наверху виднелись крохотные лучики света. «Теперь дело за малым», – подумал он, улыбаясь.

Прыгнув со всей силой, с какой только мог, мужчина ухватился за края проёма обеими руками и подтянулся, приподняв ноги и опираясь ими о стену. Металл нагрелся до такой степени, что держать ладони на одном месте долгое время было невозможно. Стиснув зубы, Генри сделал ещё один рывок вверх, сгибая руки и просовывая голову в отверстие. В шахте стояла кромешная темнота, освещаемая лишь блёклыми лучами света из дверных проёмов верхних этажей. Отдёргивая правую руку, чтобы ухватиться за крышку люка, Тор едва не вскрикнул от боли. Часть кожи прилипла к металлу, и теперь тянулась, как жвачка, болезненно отрываясь. Переменив наконец руку, Генри немного приподнял правую ногу и оттолкнулся ею, придерживаясь за люк. Тот опасливо скрипнул, и мужчина на секунду подумал, что сейчас люк закроется, и так как он будет держаться за края отверстия, то силой своего веса сам себе отрубит пальцы левой руки. Эта сцена ярко сверкнула у него в голове.

– Не дури, – сказал он себе, – ничего подобного не произойдёт. Только в твоей голове. Только в твоей голове.

Совершив последний рывок, он полностью подтянулся на руках и теперь находился достаточно близко, чтобы найти взглядом лестницу. Если она есть, то он её увидит. Не заметив её сперва рядом с собой, он обнаружил лестницу немного выше, где через неё проходил луч света: тёмная, почти серая, она проржавела со всех сторон и тянулась с самого верха до того места, где исчезала за боками лифта. Генри улыбнулся и тихо вздохнул.

«Теперь нужно только выбраться, а не то у меня сил надолго не хватит», – подумал он, мысленно хваля себя. Мужчина решил, что, выбравшись отсюда, несомненно, купит себе бутылку самого дорого конька, выпьет его, а затем бросит пить навсегда.

Дёрнув ногой вперёд, Тор попытался найти опору, но вместо этого почувствовал резкую и невыносимую глубокую боль, будто нижнюю конечность ему кто-то прострелил. Судорога, как шаровая молния, пронзила всё его тело зарядом боли. Поддаваясь импульсу, он согнул руки, и это было самой большой его ошибкой – под весом собственного тела, которое утратило опору и теперь летело вниз, некоторые кости из-за внезапной нагрузки треснули и переломились, как от удара топора.

Взвыв, Генри упал вниз и едва не сломал себе шею. Но лучше бы сломал, потому что боль была невыносимой. Руки раскинулись в разные стороны, нога по-прежнему дёргалась в конвульсиях. Молодой человек кричал так, что из его глаз полились слёзы, которые тут же высыхали на горячей, как сковорода, поверхности упавшей кабины. Он вопил до тех пор, пока не понял, что охрип или порвал голосовые связки. Любые слова, которые он хотел произнести, превращались в невнятное хрипение. Пролежав так ещё несколько минут, он потерял сознание. Последней его мыслью было желание умереть.