Акрофобия

Деррик Моусли всегда хотел стать адвокатом. С самых ранних лет, когда его семья перебралась из солнечного Кентукки в хмурый дождливый Мэн, он грезил этой мечтой и прожужжал об этом родителям все уши.

Они же, люди бедные и практичные, совсем не избалованные удачей, только отмахивались на заявления сына. Мать Деррика работала портной, отец – водителем автобуса, но даже столь небогатый семейный бюджет из двух маленьких зарплат не смог убить в сердце маленького мальчика, ученика провинциальной школы, его мечту.

Моусли всегда был упрям и прямолинеен, он говорил людям правду в лицо и нередко получал из-за этого «по заслугам». Но правдолюбие пошло ему на руку. После школы, несмотря на смерть отца в аварии, когда богатый воротила откупился от суда, Деррик попробовал поступить в университет штата Мэн на юридический факультет – дерзкий поступок для выходца из провинции, но удача, которая так долго смеялась и потешалась над его семьёй, наконец была к нему благосклонна. Парню удалось поступить в университет на бюджет. Обучение оказалось далеко не малиной, и дело было даже не в сложной программе, а в насмешках сокурсников. Деррик был единственным чернокожим парнем на факультете, да и к тому же бедным (сам он не стеснялся этого слова), так что нападки, хоть и словесные, сопровождали его, как тень, все годы обучения.

Но подшучивания так ими и оставались лишь потому, что Моусли заработал себе авторитет трудолюбивого, сильного духом и упрямого студента, которому всё по плечу. С его мнением считались, к его идеям прислушивались.

На пятом курсе лучшие студенты начинали вести пробные дела. Ограбление, вроде кражи сумочки на улице, мелкое хулиганство, нецензурная брань – всё это само по себе самое простое в адвокатской практике, но Деррик даже там показал себя на ура.

В одном из дел ему удалось доказать, что парень в маске, который ограбил продуктовый магазин, был вовсе не его подзащитным. Деррик пришёл к владелице этого магазина, представившись помощником прокурора. Положив в передний карман включённый диктофон, он резко заявил, что его начальнику требуются деньги, иначе он не станет вести это дело дальше. «За всё нужно платить, таков капитализм», – уверенно и непринуждённо заявил студент, хотя у самого сердце билось в груди, как автоматная очередь. Владелица магазина побледнела и дрожащим голосом сказала, что у них был договор, и о деньгах там ничего не говорилось. Начинающий адвокат кивнул и сказал, что ему здесь больше нечего делать, наверняка в городе есть ещё один прокурор, который будет за бесценок обманывать суд.

Когда Моусли уже стоял у двери, собираясь уйти, владелица сказала:

– Хорошо, я... заплачу. Но только через неделю. Суд тогда ещё не закончится.

Деррик улыбнулся, но когда он развернулся, его лицо выражало сухое довольство. Дальше он попросил адреса тех подставных воров, которые должны были нанести увечье магазину и потом окупиться страховой кампании в многократном размере. Получив все данные, он ушёл.

О дальнейших событиях, происходящих до суда, парень не знал, но мог догадываться с довольно высокой вероятностью. Наверняка владелица магазина звонила прокурору, но тот, разумеется, ни о каком помощнике не знал. Чем раньше всё это выяснилось бы, тем хуже для адвоката, но как бы там ни было, до суда они ничего предпринять не смогли.

Во время разбирательства Моусли предоставил ту запись, где владелица выдаёт все факты псевдопомощнику. На суде разразился скандал. На том же слушании, несмотря на протесты обвинения, было заведено уголовное дело против прокурора, а обвиняемого отпустили прямо из-под стражи. Волею судьбы в судебном зале находился директор одной из крупнейших юридических компаний Бангора – Кевин Вудсток, который позвонил начинающему адвокату на следующий день и предложил встретиться. За чашкой кофе был подписан договор о принятии на работу молодого перспективного студента по имени Деррик Моусли.

Так десять лет назад началась успешная и яркая карьера ныне одного из самых многоуважаемых юристов штата.

Всю жизнь он верой и правдой служил своей профессии, защищая только невиновных и сперва глядя на человека, а уже потом на толщину его кошелька. Только раз Моусли нарушил эту заповедь – когда по воле случая защищал человека, который когда-то убил его отца в автокатастрофе. Теперь этот мужчина обвинялся за финансовые махинации, но Деррик был уверен, что их он не совершал. И тогда, в первый и последний раз, его эмоции взяли верх над долгом – он специально вёл дело из ряда вон плохо, так что его подзащитного посадили в тюрьму на десять лет. Когда стража уводила его из зала, он шепнул своему клиенту:

– Вы ответите за то, что совершили ранее. Правосудие есть всегда, – и ушёл.

Той ночью он спал спокойно.

Три года назад адвокат и сам попал в аварию, сбив выбежавшего на проезжую часть пьяного пешехода. Для реабилитации он записался на курсы психолога Мендока, с которым у него завязались дружеские отношения. Они виделись нечасто, но иногда пересекались, к тому же Моусли был обязан этому человеку – в своё время терапевт вернул ему чувство жизни, помог убедить его сознание в собственной невиновности.

И теперь, спустя все эти годы, тот самый психотерапевт сидел у него в кабинете. Доктор, по наблюдениям адвоката, малость постарел, лицо его обвисло, а под глазами появились некрасивые тёмные круги, похожие на ручки от кувшинов – верный признак физической усталости. Но глаза, те голубые глаза, которые всегда вселяли больному надежду на выздоровление, по-прежнему горели.

Деррик присел на край стола и начал рассматривать документы, которые дал ему Аэрон. А тот тем временем выжидающе глядел на старого друга. «На тебя последняя надежда», – говорил он.

Адвокат внимательно вчитывался в последний лист, самый важный и весомый. Его маленькие очки немного сползли.

– Как там сейчас мистер Торренс? – спросил Моусли, раскладывая бумаги на столе, как пасьянс. – Что-нибудь изменилось с вашего звонка?

– Нет, – психотерапевт покачал головой. – Ему лучше, ногу удалось сохранить, но он всё равно всю последующую жизнь будет ходить с палкой.

– Ну, – промычал адвокат, – пока что это не самая большая его проблема.

– Ладно, Деррик, не томи. Что с бумагами? Есть ли шанс?

– Шанс есть всегда, – сказал он не слишком оптимистичным голосом, – но в его случае он не так велик.

Мендок опустил голову, тяжело вздыхая. Джек будет ждать от него новостей, и доктор хотел бы, чтобы они были хорошими.

– Не стоит заранее хоронить живого, – сказал юрист. – Мистер Торренс выжил в той впадине в ещё более неблагополучной ситуации только благодаря вам, может быть, и сейчас ему удастся это повторить. Смотрите, самый весомый документ обвинения – это показания мистера Тора, где он явно заявляет о том, что ваш друг причинил серьёзный вред своему сыну. Опровергнуть их не удастся – здесь стоит его подпись. Если всё так, как вы утверждаете, точнее, как утверждает мистер Торренс, то этот Генри Тор – полный идиот, если подписал документ, даже не подумав о последствиях. Но в самих показаниях есть несколько несостыковок.

Глаза собеседника загорелись, он привстал:

– О чём ты, Деррик?

– Самый явный ляп, который есть в этих показаниях – это упоминание о том, что мистер Торренс перед тем, как столкнуть своего сына, схватил его за горло и душил. И только после этого сбросил вниз, где его позже нашёл этот Генри. Джек – взрослый человек нормального телосложения, так что сила его рук должна оставлять явные гематомы. А если учесть ещё то, что он был в гневе, то этот показатель увеличивается вдвое. И если прокурор попробует списать их отсутствие на время, то его высмеет любой медэксперт. Есть ещё несколько несостыковок, но они не столь важны.

– Послушай, Деррик. Я вовсе не утверждаю сейчас, что ты плохой адвокат или что-то вроде этого, но как это нам поможет? Даже если мы докажем, что Джек не хватал его за шею, то всё равно, по показаниям Генри, отец скинул своего ребёнка вниз, и тому есть вполне адекватные, соответствующие показаниям телесные повреждения у мальчика. На крайний случай, я думаю, они смогут доказать, что Генри, будучи в шоке, что-то перепутал.

– Вот именно, – Моусли потряс указательным пальцем, – что-то перепутал. Именно на это мы будем делать ставку. На лжесвидетельстве. Вы говорили, что Генри не присутствовал там, когда Эрик падал.

– Да.

– Так вот, я попробую заставить его поверить в собственную ложь, если он сам об этом не скажет. Запомните, тот, кого смогли уличить в маленькой лжи, обязательно даст себя уличить и в большой. Да и к тому же будем надеяться на Эрика. Если его к этому времени выпишут из больницы, то я смогу привлечь его к суду. Ведь он был непосредственной жертвой. Я понимаю, что на него оказывает влияние мать, но будем надеяться, что оно не безгранично.

– Будем, – у доктора на душе по-прежнему было неспокойно, но какая-то здравая надежда оставалась.

– Когда суд? – спросил Деррик после некоторой паузы.

– Через месяц.

– За день или два до суда встретимся. Кое-что обсудим.

Аэрон встал, поблагодарил его, но стоя уже у двери развернулся и с неловким видом поинтересовался:

– А что насчёт денег?

Мужчина улыбнулся.

– У меня их достаточно. Если дело выгорит, возьму столько, сколько мистер Торренс захочет дать.

Мендок благодарственно поклонился и вышел, тихо захлопнув дверь. «Ещё одна победа на нашем счету», – подумал он, спускаясь по лестнице.