Акрофобия

Многие доктора довольно часто отрицали пользу будильников, заявляя, что человек должен спать столько, сколько это соответствует биологической норме, и она у каждого своя, её нельзя подстраивать под общий офисный распорядок. Как бы там ни было, Джек ненавидел будильники, но при этом вставал под их занудное пение уже лет двадцать.

Но в тот день его разбудил вовсе не будильник, а звонок на телефон. Мобильный зазвонил где-то в полночь, и мужчина сперва не мог понять, что произошло. Всё случившееся за последнюю неделю казалось ему сном. Он нащупал вибрирующий телефон, как слепой, и, не желая открывать глаз, поднёс его к уху, выдавая своё недовольное «алло».

– Джек, – послышался из трубки голос Генри, – у меня для тебя потрясающая новость. Эрик пришёл в себя.

– Чего? – хмурясь, пробормотал Джек. – Какой ещё Эрик и зачем он пришёл в себя?

Когда до заспанного человека наконец дошел смысл слов его друга, он едва не выронил сотовый и подскочил так, будто сел на иглу.

– Когда он пришёл в себя? С ним сейчас всё нормально? – из уст взволнованного отца посыпались вопросы.

– Да, с ним всё хорошо. Он в сознании уже около двух часов.

– И ты звонишь мне только сейчас? – возмущенно выдал Джек. – Какого чёрта?

– Успокойся. Ты вообще-то должен благодарить меня. Я насилу уговорил Анну сообщить тебе.

– Анну? Да какого чёрта эта баба должна решать, сообщать мне или нет?! – взревел Торренс.

– Ладно, не злись. Ты же знаешь её. А я, значит, тут день и ночь гуляю, так выходит? Слушай, то, что хотел, я тебе сообщил. Хочешь – приезжай, хочешь – сиди дальше дома. Парнишку тут никто в обиду не даст.

Джек бросил трубку и побежал к шкафу. Уже через полчаса он был в больнице. Взлохмаченный, как пудель, с уставшим лицом, но гонимый желанием увидеть сына и услышать его голос, он примчался так быстро, как мог. У палаты стояли Генри с Анной.

– Здравствуйте, – сказал он им обоим и быстро пробежал в палату.

Анна смотрела в пол, но её бывший муж разглядел затёкшие костяшки, сбитые на кулаках – верный признак злости и негодования.

Эрик теперь выглядел гораздо лучше. На щеке у него был румянец, он присел на кровати, поджав здоровую ногу под себя, и при свете ночника читал книгу. Когда дверь хлопнула, и вошёл Джек, мальчик вяло улыбнулся и сказал:

– Привет, папа. Я тебя ждал.

Мужчина подошёл к нему и обнял.

– Сынок!

– Ай, пап, больно. Нога, – Эрик скривился, и отец отпустил его.

– Прости, малыш, прости, – Джек держал его руку в своей. – Как ты? Как самочувствие?

Эрик вздохнул с видом мученика:

– Постоянно тошнит, и голова кружится. Только сейчас стало легче. Мама говорит, что я очень долго спал. Почему так получилось, а, пап?

– Ты очень устал после того... случая. Такое бывает со всеми. Но теперь ты поправишься.

Усталость Джека как рукой сняло. Он мог говорить и говорить. Словесная радость текла из него потоком надежды на радостный финал.

Может быть, он сможет помириться с Анной, поставить на ноги сына, вернуть жизнь в нормальное русло. Одним словом, Торренс готов был простить бывшую, Генри, себя, в конце концов. Он хотел отправить всё плохое в глубокую пучину человеческой памяти, которая хранит в себе худшие из человеческих воспоминаний и впечатлений.

Эрик, положив книгу под бок, расспрашивал отца о новостях на работе, о доме, а в конце задал вопрос о воздушном змее.

Джек замялся:

– Сынок, змей тогда порвался. Когда ты за ним погнался, – мужчина сглотнул горькую слюну, – он зацепился за выступ и...

– Тебе тогда было очень страшно? – спросил Эрик.

Он выпрямился и внимательно посмотрел на отца.

– Я... – пробормотал тот.

Его застали врасплох таким вопросом.

– Понимаешь, каждый в жизни чего-то боится...

– Это не страшно, папа. Не волнуйся. Я всё равно тебя люблю.

– Что не страшно? – спросил Джек.

По спине у него бегали мурашки.

– Бояться, – просто ответил Эрик. – Мы все чего-то боимся, не правда ли? Например, герой этой книги боится ветра.

Мальчик достал из-под одеяла книжку и показал её отцу. Какое-то время они ещё сидели молча. Торренс опустил голову так, что под его глазами были видны пятна, похожие на полумесяцы. Парнишка удобнее устроился в кровати, накинул на себя одеяло и взял в руки книгу. «Единственный способ развлечься здесь», – говорил он, смеясь.

Джек вдруг вспомнил, что купил сыну витамины, небольшие круглые таблетки разных цветов. Каждая была со своим вкусом и содержала в себе один из витаминов. Так их было легко запомнить. Мужчина вытащил коробку и дал в руки улыбающемуся Эрику.

– Ух ты, пап, спасибо!

Один из способов купить чью-то улыбку – подарить ему любимую вещь. Пусть даже и на минуту, но Джек купил улыбку своего ребёнка.

Мальчуган достал сразу три конфеты и тут же положил их на язык. Торренс показательно сморщился, представив, какой же винегрет будет у сына во рту.

Эрик засмеялся и поставил баночку на стол, но случайно задел рукой журнал Анны, который от толчка свалился за тумбочку.

– Папа, – промычал парнишка, – журнал... подними, пожалуйста.

Джек перегнулся через тумбочку и достал новый выпуск всемирной моды. «Литературный мусор, – подумал он, – уже лучше просто выкинуть деньги в помойку». Но из журнала выпало что-то синее, и Торренс нагнулся вновь.

Эрик к тому времени дожевал таблетки; мальчика совершенно не беспокоил тот факт, что их надо рассасывать. Он увидел, как внимательно отец смотрит на какую-то синюю вещь, похожую на рекламный буклет.

– А что это у тебя в руках?

Джек молчал, его глаза бегали по узким чёрным строчкам.

– Эрик, – серьёзно сказал он, – скажи, будь добр, а мама тебе не говорила, что вы с Генри собираетесь в Нью-Йорк?

Мужчина внимательно посмотрел на сына, пытаясь уловить ложь.

– Не-а, – спокойно ответил он, – не говорила.

– А дядя Генри?

– Нет, пап. Ни мама, ни дядя Генри ничего такого мне не говорили. А что, мы собираемся в Нью-Йорк? – в его глазах загорелся огонёк надежды.

– Может быть, – прошептал Джек.

Его мозг лихорадочно работал.

– Но я не думаю, что у вас получится.

Торренс встал, положил синюю брошюру в карман, поцеловал парнишку и сказал, что у него срочные дела.

За ним звонко хлопнула дверь, и Эрик не мог не заподозрить что-то неладное. Мальчик хотел знать правду.

Джек вышел из палаты, и первой, кого он увидел, была Анна. Она сидела на кресле с чашкой в одной руке и сотовым телефоном в другой. Женщина с кем-то говорила.

Бывший муж подошёл к ней с самым решительным видом.

– У нас есть разговор, – сказал он.

У него в сердце кипел гнев. Никто не имеет права оставлять его с носом, никто.

– Ты что, слепой? – недовольно сказала миссис Тор, закрывая телефон ладонью. – Не видишь что ли, что я говорю?

– Нет, дорогуша, это ты глухая, – он быстрым движением выхватил у неё телефон и выключил его. – А ещё ты порядочная сука.

– Какого чёрта ты делаешь?

– А вот какого! – Торренс достал из кармана синюю брошюру и с гневом кинул её на сиденье. – Ты думаешь, я совсем дурак? Думаешь, не понимаю, чего ты хочешь? Хочешь отнять у меня сына?

Анна смотрела на бывшего, раскрыв рот. Такой наглости он никогда себе не позволял. Она считала, что Джек всегда был размазней.

– Послушай меня, ты, – она поставила кофе и встала, тыча ему пальцем в грудь. – Какого чёрта ты лазишь в чужих вещах, это раз. Во-вторых, я не хочу, чтобы мой сын виделся с тобой. Ты едва не отправил его на тот свет. Я наняла адвоката, который поможет мне составить иск в суд, согласно которому ты не сможешь приближаться к Эрику ближе, чем на сто метров. Понял?

Её губы были пунцовыми от злости, а глаза сверкали ненавистью, как фонари. «Откуда же в тебе столько желчи, женщина?» – подумал Джек. Он не мог поверить, что когда-то готов был делить с ней ложе, любить её до смерти и делать счастливой. Теперь же он хотел только одного – размазать её наглую рожу по стенке. Но сдержался.

– Ты никогда не сделаешь этого, – тихо сказал Торренс, подходя к ней почти вплотную. – Я душу продам, но сына тебе не отдам. Можешь быть уверена.

Джек развернулся и пошёл прочь, не дав Анне сказать ни слова. По дороге к лифту он встретил Генри. Тот шёл с подносом, полным еды, в одной руке и чашкой кофе в другой. Тор улыбнулся и спросил у друга:

– Как там Эрик? Думаю, он был рад тебя видеть...

– Ты мог мне рассказать об адвокате. Но не стал. Видимо решил, что твоя новая семья без меня будет счастливей.

Генри открыл рот, чтобы что-то сказать, но Джек уже был в кабине. Двери захлопнулись, и он поехал вниз.

Всю дорогу он ехал сам не свой. Торренс до сих пор не мог сердцем поверить, что люди, которых он считал, если не семьёй, то хотя бы близкими по долгу жизни друзьями, могли сделать подобное.

Его телефон несколько раз звонил, на экране высвечивалось «Генри». «Не о чем мне с тобой говорить, не о чем», – думал мужчина, выключая сотовый.

Дом встретил его привычной пустотой. «Здесь всегда тихо, как в склепе», – думал Джек, доставая с верхней полки на кухне бутылку коньяка. Горячительный напиток приятно обжёг горло. Мужчина хотел поскорее забыться. В последнее время он отметил, что пьёт слишком часто и слишком много. Но сейчас всё не как обычно, не так ли? Жизнь мало-помалу катилась вниз чёрным кубарем деградации.