X. МЫШЕЛОВКА В СЕМНАДЦАТОМ ВЕКЕ
Мышеловка отнюдь не изобретение наших дней. Как только обществоизобрело полицию, полиция изобрела мышеловку. Принимая во внимание, что читатели наши не привыкли еще к особому языкупарижской полиции и что мы впервые за пятнадцать с лишним лет нашейсочинительской работы употребляем такое выражение применительно к этойштуке, постараемся объяснить, о чем идет речь. Когда в каком-нибудь доме, все равно в каком, арестуют человека,подозреваемого в преступлении, арест этот держится в тайне. В первой комнатеквартиры устраивают засаду из четырех или пяти полицейских, дверь открываютвсем, кто бы ни постучал, захлопывают ее за ними и арестовывают пришедшего.Таким образом, не проходит и двух-трех дней, как все постоянные посетителиэтого дома оказываются под замком. Вот что такое мышеловка. В квартире г-на Бонасье устроили именно такую мышеловку, и всех, ктотуда показывался, задерживали и допрашивали люди г-на кардинала. Так как впомещение, занимаемое д'Артаньяном во втором этаже, вел особый ход, то егогости никаким неприятностям не подвергались. Приходили к нему, впрочем, только его три друга. Все трое занималисьрозысками, каждый по-своему, но пока еще ничего не нашли, ничего необнаружили. Атос решился даже задать несколько вопросов г-ну де Тревилю,что, принимая во внимание обычную неразговорчивость славного мушкетера,крайне удивило капитана. Но де Тревиль ничего не знал, кроме того, что в тотдень, когда он в последний раз видел кардинала, короля и королеву, кардиналказался озабоченным, король как будто был чем-то обеспокоен, а покрасневшиеглаза королевы говорили о том, что она либо не спала ночь, либо плакала.Последнее обстоятельство его не поразило: королева со времени своегозамужества часто не спала по ночам и много плакала. Господин де Тревиль на всякий случай все же напомнил Атосу, что ондолжен преданно служить королю и особенно королеве, и просил передать этопожелание и его друзьям. Что же касается д'Артаньяна, то он засел у себя дома. Свою комнату онпревратил в наблюдательный пункт. В окно он видел всех, кто приходил ипопадался в западню. Затем, разобрав паркет, так что от нижнего помещения,где происходил допрос, его отделял один только потолок, он получилвозможность слышать все, что говорилось между сыщиками и обвиняемым.Допросы, перед началом которых задержанных тщательно обыскивали, сводилисьпочти неизменно к следующему: "Не поручала ли вам госпожа Бонасье передать чтонибудь ее мужу илидругому лицу?" "Не поручал ли вам господин Бонасье передать чтонибудь его жене илидругому лицу?" "Не поверяли ли они вам устно каких-нибудь тайн?" "Если бы им что-нибудь было известно, - подумал д'Артаньян, - они неспрашивали бы о таких вещах. Теперь вопрос: что, собственно, они стремятсяузнать? Очевидно, находится ли Бекингэм в Париже и не было ли у него или непредстоит ли ему свидание с королевой". Д'Артаньян остановился на этом предположении, которое, судя по всему,не было лишено вероятности. А пока мышеловка действовала непрерывно, и внимание д'Артаньяна неослабевало. Вечером, на другой день после ареста несчастного Бонасье, после уходаАтоса, который отправился к г-ну де Тревилю, едва часы пробили девять иПланше, еще не постеливший на ночь постель, собирался приняться за это дело,кто-то постучался с улицы во входную дверь. Дверь сразу же отворилась, затемзахлопнулась: кто-то попал в мышеловку. Д'Артаньян бросился к месту, где был разобран пол, лег навзничь и весьпревратился в слух. Вскоре раздались крики, затем стоны, которые, по-видимому, пыталисьзаглушить. Допроса не было и в помине. "Дьявол! - подумал д'Артаньян. - Мне кажется, что это женщина: ееобыскивают, она сопротивляется... Они применяют силу... Негодяи!.. " Д'Артаньяну приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не вмешаться впроисходившее там, внизу. - Но я же говорю вам, господа, что я хозяйка этого дома, я же говорювам, что я госпожа Бонасье, что я служу королеве! - кричала несчастнаяженщина. - Госпожа Бонасье! - прошептал д'Артаньян. - Неужели мне повезло и янашел то, что разыскивают все? - Вас-то мы и поджидали! - отвечали ей. Голос становился все глуше. Поднялась какая-то шумная возня. Женщинасопротивлялась так, как может сопротивляться женщина четверым мужчинам. - Пустите меня... пусти... - прозвучал еще женский голос. Это былипоследние членораздельные звуки. - Они затыкают ей рот, сейчас они уведут ее! - воскликнул д'Артаньян,вскакивая, словно на пружине. - Шпагу!.. Да она при мне... Планше! - Что прикажете? - Беги за Атосом, Портосом и Арамисом. Кого-нибудь из них ты наверняказастанешь, а может быть, все трое уже вернулись домой. Пусть захватяторужие, пусть спешат, пусть бегут сюда... Ах, вспомнил: Атос у господина деТревиля. - Но куда же вы, куда же вы, сударь? - Я спущусь вниз через окно! - крикнул д'Артаньян. - Так будет скорее.А ты заделай дыру в паркете, подмети пол, выходи через дверь и беги, куда яприказал. - О сударь, сударь, вы убьетесь! - закричал Планше. - Молчи, осел! - крикнул д'Артаньян. И, ухватившись рукой за подоконник, он соскочил со второго этажа, ксчастью не очень высокого; он даже не ушибся. И тут же, подойдя к входным дверям, он тихонько постучал, прошептав: - Сейчас я тоже попадусь в мышеловку, и горе тем кошкам, которыепосмеют тронуть такую мышь! Не успел молоток удариться в дверь, как шум внутри замер. Послышалисьшаги, дверь распахнулась, и д'Артаньян, обнажив шпагу, ворвался в квартируг-на Бонасье, дверь которой, очевидно снабженная пружиной, сама захлопнуласьза ним. И тогда остальные жильцы этого злополучного дома, а также и ближайшиесоседи услышали отчаянные крики, топот, звон шпаг и грохот передвигаемоймебели. Немного погодя все те, кого встревожил шум и кто высунулся в окно,чтобы узнать, в чем дело, могли увидеть, как снова раскрылась дверь и четыречеловека, одетые в черное, не вышли, а вылетели из нее, словно стаявспугнутых ворон, оставив на полу и на углах столов перья, выдранные из ихкрыльев, другими словами - лоскутья одежды и обрывки плащей. Победа досталась д'Артаньяну, нужно сказать, без особого труда, так каклишь один из сыщиков оказался вооруженным, да и то защищался только длявиду. Остальные, правда, пытались оглушить молодого человека, швыряя в пегостульями, табуретками и даже горшками. Но несколько царапин, нанесенныхшпагой гасконца, нагнали на них страху. Десяти минут было достаточно, чтобынанести им полное поражение, и д'Артаньян стал господином на поле боя. Соседи, распахнувшие окна с хладнокровием, свойственным парижанам в тевремена постоянных мятежей и вооруженных столкновений, захлопнули их тотчасже после бегства четырех одетых в черное. Чутье подсказывало им, что покавсе кончено. Кроме того, было уже довольно поздно, а тогда, как и теперь, вквартале, прилегавшем к Люксембургскому дворцу, спать укладывались рано. Д'Артаньян, оставшись наедине с г-жой Бонасье, повернулся к ней.Бедняжка почти без чувств лежала в креоле. Д'Артаньян окинул ее быстрымвзглядом. То была очаровательная женщина лет двадцати пяти или двадцати шести,темноволосая, с голубыми глазами, чуть-чуть вздернутым носиком, чудеснымизубками. Мраморно-белая кожа ее отливала розовым, подобно опалу. На этом,однако, кончались черты, по которым ее можно было принять за даму высшегосвета. Руки были белые, до форма их была грубовата. Ноги также не указывалина высокое происхождение. К счастью для д'Артаньяна, его еще не моглисмутить такие мелочи. Разглядывая г-жу Бонасье и, как мы уже говорили, остановив внимание наее ножках, он вдруг заметил лежавший на полу батистовый платочек и поднялего. На уголке платка выделялся герб, виденный им однажды на платке, из-закоторого они с Арамисом чуть не перерезали друг другу горло. Д'Артаньян с тех самых пор питал недоверие к платкам с гербами. Поэтомуон, ничего не говоря, вложил поднятый им платок в карман г-жи Бонасье.Молодая женщина в эту минуту пришла в себя. Открыв глаза и в страхеоглядевшись кругом, она увидела, что квартира пуста и она одна со своимспасителем. Она сразу же с улыбкой протянула ему руки. Улыбка г-жи Бонасьебыла полна очарования. - Ах, сударь, - проговорила она, - вы спасли меня! Позвольте мнепоблагодарить вас. - Сударыня, - ответил д'Артаньян, - я сделал только то, что сделал бына моем месте любой дворянин. Поэтому вы не обязаны мне никакойблагодарностью. - О нет, нет, и я надеюсь доказать вам, что умею быть благодарной! Ночто было нужно от меня этим людям, которых я сначала приняла за воров, ипочему здесь нет господина Бонасье? - Эти люди, сударыня, были во много раз опаснее воров. Это людигосподина кардинала. Что же касается вашего мужа, господина Бонасье, то егонет здесь потому, что его вчера арестовали и увели в Бастилию. - Мой муж в Бастилии? - воскликнула г-жа Бонасье. - Что же он могсделать? Ведь он - сама невинность! И какое-то подобие улыбки скользнуло по все еще испуганному лицумолодой женщины. - Что он сделал, сударыня? - произнес д'Артаньян. - Мне кажется,единственное его преступление заключается в том, что он имеет одновременносчастье и несчастье быть вашим супругом. - Но, значит, вам известно, сударь... - Мне известно, что вы были похищены. - Но кем, кем? Известно ли вам это? О, если вы знаете это, скажите мне! - Человеком лет сорока - сорока пяти, черноволосым, смуглым, с рубцомна левом виске... - Верно, верно! Но имя его? - Имя?.. Вот этого-то я и не знаю. - А муж мой знал, что я была похищена? - Он узнал об этом из письма, написанного самим похитителем. - А догадывается ли он, - спросила г-жа Бонасье, смутившись, - опричине этого похищения? - Он предполагал, как мне кажется, что здесь была замешана политика. - Я сомневалась в этом вначале, но сейчас я такого мнения. Итак, он нина минуту не усомнился во мне, этот добрый господин Бонасье? - О, ни на одну минуту! Он так гордился вашим благоразумием и вашейлюбовью. Улыбка еще раз чуть заметно скользнула по розовым губкам этойхорошенькой молодой женщины. - Но как вам удалось бежать? - продолжал допытываться д'Артаньян. - Я воспользовалась минутой, когда осталась одна, и так как ссегодняшнего утра мне стала ясна причина моего похищения, то я с помощьюпростынь спустилась на окна. Я думала, что мой муж дома, и прибежала сюда. - Чтоб искать у него защиты? - О нет! Бедный, милый мой муж! Я знала, что он не способен защититьменя. Но так как он мог другим путем услужить нам, я хотела егопредупредить. - О чем? - Нет, это уже не моя тайна! Я поэтому не могу раскрыть ее вам. - Кстати, - сказал д'Артаньян, - простите, сударыня, что, хоть я игвардеец, все же я вынужден призвать вас к осторожности: мне кажется, местоздесь неподходящее для того, чтобы поверять какие-либо тайны. Сыщики,которых я прогнал, вернутся с подкреплением. Если они застанут нас здесь, мыпогибли. Я, правда, послал уведомить трех моих друзей, но кто знает, засталили их дома... - Да-да, вы правы! - с испугом воскликнула г-жа Бонасье. - Бежим,скроемся скорее отсюда! С этими словами она схватила д'Артаньяна под руку и потянула его кдвери. - Но куда бежать? - вырвалось у д'Артаньяна. - Куда скрыться? - Прежде всего подальше от этого дома! Потом увидим. Даже не прикрыв за собой дверей, они, выйдя из дома, побежали по улицеМогильщиков, завернули на Королевский Ров и остановились только у площадиСен-Сюльпис. - А что же нам делать дальше? - спросил д'Артаньян. - Куда мнепроводить вас? - Право, не знаю, что ответить вам... - сказала г-жа Бонасье. - Ясобиралась через моего мужа вызвать господина де Ла Порта и от него узнать,что произошло в Лувре за последние три дня и не опасно ли мне тудапоказываться. - Но ведь я могу пойти и вызвать господина де Ла Порта, - сказалд'Артаньян. - Конечно. Но беда в одном: господина Бонасье в Лувре знали, и его быпропустили, а вас не знают, и двери для вас будут закрыты. - Пустяки! - возразил д'Артаньян. - У какого-нибудь из входов в Лувр,верно, есть преданный вам привратник, который, услышав пароль... Госпожа Бонасье пристально поглядела на молодого человека. - А если я скажу вам этот пароль, - прошептала она, - забудете ли выего тотчас же после того, как воспользуетесь им? - Честное слово, слово дворянина! - произнес д'Артаньян тоном, недопускавшим сомнений. - Хорошо. Я верю вам. Вы, кажется, славный молодой человек. И от вашейпреданности, быть может, зависит ваше будущее. - Я не требую обещаний и честно сделаю все, что будет в моих силах,чтобы послужить королю и быть приятным королеве, - сказал д'Артаньян. -Располагайте мною как другом. - Но куда вы спрячете меня на это время? - Нет ли у вас человека, к которому бы господин де Ла Порт мог за вамиприйти? - Нет, я не хочу никого посвящать в это дело. - Подождите, - произнес д'Артаньян. - Мы рядом с домом Атоса... Да,правильно. - Кто это - Атос? - Один из моих друзей. - Но если он дома и увидит меня? - Его нет дома, и, пропустив вас в квартиру, я ключ унесу с собой. - А если он вернется? - Он не вернется. В крайнем случае ему скажут, что я привел женщину иэта женщина находится у него. - Но это может меня очень сильно скомпрометировать, понимаете ли выэто? - Какое вам дело! Никто вас там не знает. И к тому же мы находимся втаком положении, что можем пренебречь приличиями. - Хорошо. Пойдемте же к вашему другу. Где он живет? - На улице Феру, в двух шагах отсюда. - Идем. И они побежали дальше. Атоса, как и предвидел Д'Артаньян, не было дома.Д'Артаньян взял ключ, который ему, как другу Атоса, всегда беспрекословнодавали, поднялся по лестнице и впустил г-жу Бонасье в маленькую квартирку,уже описанную нами выше. - Располагайтесь, как дома, - сказал он. - Погодите: заприте дверьизнутри и никому не отпирайте иначе, как если постучат три раза... вот так.- И он стукнул три раза - два раза подряд и довольно сильно, третий разпосле паузы и слабее. - Хорошо, - сказала г-жа Бонасье. - Теперь моя очередь дать вамнаставление. - Слушаю вас. - Отправляйтесь в Лувр и постучитесь у калитки, выходящей на улицуЭшель. Попросите Жермена. - Хорошо. А затем? - Он спросит, что вам угодно, и вместо ответа вы скажете два слова: Тури Брюссель. Тогда он исполнит ваше приказание. - Что же я прикажу ему? - Вызвать господина де Ла Порта, камердинера королевы. - А когда он вызовет его и господин де Ла Порт выйдет? - Вы пошлете его ко мне. - Прекрасно. Но где и когда я увижу вас снова? - А вам очень хочется встретиться со мной опять? - Конечно! - Тогда предоставьте мне позаботиться об этом и будьте спокойны. - Я полагаюсь на ваше слово. - Можете положиться. Д'Артаньян поклонился г-же Бонасье, бросив ей самый влюбленный взгляд,каким только можно было охватить всю ее маленькую фигурку, и, нока сходил слестницы, услышал, как дверь позади него захлопнулась и ключ дваждыповернулся в замке. Мигом добежал он до Лувра. Подходя к калитке с улицыЭшель, он услышал, как дробило десять часов. Все события, только чтоописанные нами, промелькнули за какие-нибудь полчаса. Все произошло так, как говорила г-жа Бонасье. Услышав пароль, Жерменпоклонился. Не прошло и десяти минут, как Ла Порт был уже в комнатепривратника. Д'Артаньян в двух словах рассказал ему обо всем, что произошло,и сообщил, где находится г-жа Бонасье. Ла Порт дважды повторил адрес ипоспешил к выходу. Но, не сделав и двух шагов, он вдруг вернулся. - Молодой человек, - сказал он, обращаясь к д'Артаньяну, - разрешитедать вам совет. - Какой именно? - То, что произошло, может доставить вам неприятности. - Вы думаете? - Я уверен. Нет ли у вас друга, у которого отстают часы? - Ну, что же дальше? - Навестите его, с тем чтобы потом он мог засвидетельствовать, что вполовине десятого вы находились у пего. Юристы называют это алиби. Д'Артаньян нашел совет благоразумным и что было сил помчался к г-ну деТревилю. Но, не заходя в гостиную, где, как всегда, было много народу, онпопросил разрешения пройти в кабинет. Так как Д'Артаньян часто бывал здесь,просьбу его сразу же удовлетворили, и слуга отправился доложить г-ну деТревилю, что его молодой земляк, желая сообщить нечто важное, просит принятьего. Минут через пять г-н де Тревиль уже прошел в кабинет. Он спросил уд'Артаньяна, чем он может быть ему полезен и чему он обязан его посещением втакой поздний час. - Простите, сударь! - сказал Д'Артаньян, который, воспользовавшисьминутами, пока оставался один, успел переставить часы на три четверти часаназад. - Я думал, что в двадцать пять минут десятого еще не слишком поздноявиться к вам. - Двадцать пять минут десятого? - воскликнул г-н де Тревиль,поворачиваясь к стенным часам. - Да нет, не может быть! - Поглядите сами, - сказал Д'Артаньян, - и вы убедитесь. - Да, правильно, - произнес де Тревиль. - Я был уверен, что ужепозднее. Но что же вам от меня нужно? Тогда Д'Артаньян пустился в пространный рассказ о королеве. Онподелился своими тревогами по поводу ее положения, сообщил, что он слышалотносительно замыслов кардинала, направленных против Бекингэма, и речь егобыла полна такой уверенности и такого спокойствия, что де Тревиль не мог емуне поверить, тем более что и он сам, как мы уже говорили, уловил нечто новоев отношениях между кардиналом, королем и королевой. Когда пробило десять часов, д'Артаньян расстался с г-ном до Тревилем,который, поблагодарив его за сообщенные ему сведения и посоветовав всегдаверой и правдой служить королю и королеве, вернулся в гостиную. Спустившись с лестницы, д'Артаньян вдруг вспомнил, что забыл своютрость. Поэтому он быстро поднялся обратно, вошел в кабинет и тут же сразупередвинул стрелки на место, чтобы на следующее утро никто не мог заметить,что часы отставали. Уверенный теперь, что у него есть свидетель, готовыйустановить его алиби, он спустился вниз и вышел на улицу.