Незамеченные

Воспоминание:
Детская столовая. Длинные ряды столов, запах дезинфекции и каши. Алиса, семилетняя, сжимает в руках миску с манной кашей, которую нельзя пролить — иначе не дадут добавки. Матвей сидит напротив, рисует в тетрадке бабочку. "Смотри, — шепчет он, — она как живая!»

Вдруг чья-то рука вырывает тетрадь. Старший воспитанник, Витька, смеется: "Что это за гадость?" Алиса вскакивает, но Матвей уже тянется за своим сокровищем. Удар. Кровь на губах. Плач. Воспитательница лишь вздыхает: "Сама виновата, не надо было провоцировать".

Вечером они вдвоем сидят под одеялом с фонариком. Матвей аккуратно склеивает порванные страницы. "Ничего, — шепчет он, — я нарисую новых бабочек. Еще красивее".

Наши дни.

Алиса стояла перед знакомой дверью кафе «Зеркало», дергая ручку, но та не поддавалась. На стекле висело объявление:

«Закрыто на ремонт до дальнейшего уведомления»

Она прижала ладонь к холодному стеклу, заглядывая внутрь. В полумраке пустого зала ее столик у окна выглядел заброшенным. На нем все еще стояла чашка — ее чашка, из которой она пила три дня назад, когда в последний раз была здесь.

Почему они не убрали?

Странное беспокойство сковало грудь. Алиса медленно отошла, завернула угол в безлюдный переулок и остановилась у старой телефонной будки — той самой, где когда-то звонила Матвею из детдома, когда их наказывали и разлучали по разным группам.

Воспоминание:
"Не плачь, — шептал брат в трубку. — Я придумаю, как тебя забрать. Мы сбежим и будем жить у реки, помнишь, как в той книжке?"

Но сбежать не успели. Через неделю случился пожар.

Алиса закрыла глаза, чувствуя, как по щеке скатывается предательская слеза. Она резко вытерла ее и зашагала прочь, не замечая, как дождь превращается в мелкую изморось, пропитывая куртку.

Город вокруг будто притих. Прохожие спешили по своим делам, не обращая на нее внимания. Она шла без цели, пока ноги сами не привели ее к старому книжному магазину, где когда-то с Матвеем тайком читали детские книжки, пока продавец не гнал их.

Теперь здесь был модный кофейный бутик.

"Все меняется. Все исчезает", — подумала она с горечью.

По возвращению домой Алиса сбросила мокрую куртку на стул и набрала Катю.

— Привет! — голос подруги звучал неестественно бодро. — Ты как?

— Кать... можно я к тебе заеду? Или ты ко мне? — Алиса попыталась скрыть дрожь в голосе.

— Ой, сегодня никак, — Катя затараторила. — У меня это... срочные дела. Выездной проект. Я вообще завтра улетаю.

— Ты что-то скрываешь, — Алиса прищурилась. Катя всегда говорила быстро, когда врала.

— Не глупи! Просто... — голос подруги дрогнул. — Ладно, признаюсь. Я познакомилась с парнем. Мы... уезжаем на выходные.

Алиса закатила глаза, но внутри потеплело.

— Ладно, счастливо. Только позвони, когда вернешься.

Она положила трубку и потянулась за чаем, когда вдруг раздался стук в дверь.

Три четких удара.

Алиса замерла. Никто не звонил в домофон.

— Кто там?

Тишина.

Она подошла к двери, заглянула в глазок — на площадке никого. Осторожно приоткрыла.

На полу лежал белый конверт.

Сердце бешено заколотилось, когда она разорвала бумагу. Внутри лежал старинный ключ, на потрескавшейся бирке из желтого пластика едва читалась выгравированная надпись: «Зеркало. Запасной. Теперь у нас будет больше времени. Ты ведь ненавидела шумных посетителей, правда?»

Конверт пах слабым ароматом корицы и чего-то еще - возможно, чернил или старой бумаги. Этот запах странным образом напоминал Алисе о детстве, хотя она не могла понять почему.

В полдень следующего дня, Алиса стояла перед дверью кафе "Зеркало", сжимая в руке ключ так крепко, что металл впивался в ладонь. Солнечный свет отражался в витринах, создавая иллюзию, будто само здание наблюдает за ней через сотни зеркальных глаз.

Ключ вошел в замок неестественно легко, будто его только что смазали.

Внутри пахло свежемолотым кофе и чем-то еще — сладковатым, почти лекарственным ароматом. Кафе выглядело пустым, но...

На ее привычном столике у окна горела свеча. Рядом стояла закрытая книга в кожаном переплете и две фарфоровые чашки — одна с остатками засохшего латте, другая чистая, будто ждала нового гостя.

— Я знал, что ты придешь.

Глеб сидел в дальнем углу, его очки блестели в полумраке. В руках он держал ту самую черную заколку с жемчужиной.

— Это не твоя, — резко сказала Алиса, останавливаясь в трех шагах от него.

— Нет? — он поднял бровь. — Но ты ведь сразу узнала ее. Как и ключ. Как и этот столик.

Он провел пальцем по краю чашки, оставляя след на пыльной поверхности.

— Что ты хочешь? — Алиса не двигалась с места.

Глеб улыбнулся — той самой теплой улыбкой, что покорила ее в первый день.

— Я уже сказал. Дать тебе ответы.

— Взамен на что?

— На правильные вопросы. — Он откинулся на спинку стула. — Но предупреждаю, некоторые вещи нельзя "расспросить". Их можно только пережить.

Алиса медленно опустилась на стул напротив, не сводя с него глаз.

— Почему это кафе?

— Потому что здесь все началось. — Глеб снял очки, протирая их краем рубашки. Без них он выглядел старше. — Ты приходила сюда три года, Алиса. Каждый вторник и пятницу. Заказывала одно и то же. Никогда не отклонялась от привычного маршрута.

Он потянулся к книге на столе, но не открыл ее.

— Я изучал тебя. Как ты изучаешь редкие издания в своей библиотеке.

— Это... — Алиса почувствовала, как холодеют пальцы. — Это невозможно.

— Возможно. — Он внезапно наклонился вперед. — Ты же сама говорила — поэзия в деталях. А детали твоей жизни... они были слишком красивы, чтобы их игнорировать.

За окном проехала машина, на секунду осветив его лицо полосами теней.

— Второй вопрос.

Алиса сжала кулаки.

— Почему ты оставил мне ключ?

— Потому что... — он медленно повернул заколку в пальцах, — ...некоторые двери должны открываться изнутри.

Внезапно из-за стойки донесся звук падающей посуды. Алиса резко обернулась — никого.

— Не обращай внимания, — Глеб слегка улыбнулся. — Здесь только мы.

— Ты врешь.

— Всегда? — Он поднял бровь. — Ты уверена?

Алиса почувствовала, как по спине бегут мурашки.

— Последний вопрос.

Глеб кивнул, вдруг став серьезным.

— Почему я?

Тишина повисла между ними, густая, как кофе в ее оставленной чашке.

Глеб медленно поднялся, обходя стол. Его тень легла на Алису, когда он наклонился к ее уху:

— Потому что ты единственная, кто смог бы понять.

Он положил что-то ей в ладонь — маленький железный ключик, совсем не похожий на тот, что открывал кафе.

— Это для чего? — Алиса сжала холодный металл.

— Для следующего вопроса. — Глеб отошел к выходу, его силуэт растворялся в солнечных лучах. — Но не сейчас.

Дверь закрылась за ним с тихим щелчком.

Алиса разжала пальцы. На ключике была выгравирована дата: 

«12.09.2005»

День пожара.

Алиса сидела за столиком еще долго после того, как Глеб ушел, переворачивая в пальцах маленький ключик. Холодный металл постепенно нагревался от тепла ее кожи, но дата — «12.9.2015» — продолжала жечь, как раскаленное железо.

Она подняла глаза и осмотрела кафе. Внешне все оставалось таким же, как всегда: барная стойка с рядами блестящих чашек, стулья, аккуратно расставленные вокруг столиков, даже меню на доске у входа. Но теперь, зная, что за всем этим стоял Глеб, пространство казалось чужим, почти враждебным.

Алиса потянулась к книге, лежащей перед ней. Кожаный переплет был шершавым под пальцами, а золотое тиснение на обложке почти стерлось от времени. Она открыла ее наугад — страница 54.

«Что-то чернеет, кто-то кричит...»

Строка была подчеркнута аккуратной тонкой линией. Рядом, на полях, чьей-то рукой выведено:

«Ты всегда останавливаешься здесь. Почему?»

Алиса резко захлопнула книгу.

Рабочий день подходил к концу, когда Алиса добралась до библиотеки. Она нуждалась в тишине и порядке архивных полок — в чем-то, что могло бы вернуть ощущение контроля.

— Алиса, ты в порядке? — коллега Марина нахмурилась, увидев ее бледное лицо. — Ты выглядишь так, будто видела привидение.

— Просто мигрень, — Алиса заставила себя улыбнуться. — Я зайду в архив, поработаю с новыми поступлениями.

Архив находился в подвале библиотеки — прохладное, тихое помещение с высокими металлическими стеллажами. Алиса включила свет и направилась к разделу периодики. Если Глеб говорил правду и действительно наблюдал за ней все эти годы, возможно, в старых газетах найдется хоть какая-то зацепка.

Она нашла подшивку за сентябрь 2005 года и разложила пожелтевшие страницы на столе.

12 сентября

Пожар в детском доме №4. Два погибших, семеро пострадавших. Среди выживших — воспитанница Алиса Соколова.

Алиса провела пальцем по строчкам. Она помнила этот день в обрывках: дым, крики, чьи-то руки, вытаскивающие ее из-под обрушившейся балки. Но ни в одной статье не упоминался Глеб.

Она перевернула страницу — и замерла.

На следующем развороте кто-то оставил вырезку из другой газеты. Небольшое сообщение на третьей полосе:

«Трагедия в детдоме: герой или свидетель?
Вчерашний пожар унес жизни двух детей. По предварительным данным, один из воспитанников, 12-летний Глеб Л., пытался помочь товарищам, но не смог предотвратить трагедию. Ребенок получил серьезные ожоги и был госпитализирован в...»

Текст обрывался — нижняя часть вырезки была оторвана.

Алиса перевернула листок. На обратной стороне — фотография. Группа детей на фоне детдома. Она узнала себя сразу — маленькая, с короткими темными волосами, стоящая чуть в стороне от остальных. Рядом с ней...

Матвей.

А за его спиной — еще один мальчик. Высокий, худой, с серьезным лицом. Его рука слегка вытянута вперед, будто он хочет дотронуться до Матвея, но не решается.

Алиса пригляделась. В глазах мальчика было что-то знакомое.

Глеб?

Внезапно в подвале что-то упало — глухой стук раздался где-то между стеллажами.

— Кто здесь? — Алиса резко обернулась.

Тишина.

Она медленно прошла между рядами, заглядывая за углы. Никого.

Но на полу у дальнего стеллажа лежала книга.

«Стихотворение» Иосифа Бродского.

Открытая на 54 странице.

Алиса не стала ее поднимать.

Вечером Алиса сидела на кухне, разглядывая ключик при свете лампы. Он был слишком маленьким для двери — скорее, для ящика или шкатулки.

Что ты открываешь?

Она положила ключ на стол и потянулась за чаем, когда телефон внезапно завибрировал.

Неизвестный номер.

Сообщение:

«Завтра в полдень. Улица Грибоедова, 12. Принеси ключ.»

Алиса хотела проигнорировать, но второе сообщение заставило ее похолодеть:

«Матвей хотел, чтобы ты это увидела.»

Фото.

Старая шкатулка с инкрустацией. На крышке — вырезанная из дерева бабочка.

Та самая, что когда-то стояла на тумбочке в их с Матвеем комнате в детдоме.

Алиса схватила ключ.

Он подошел идеально.