Незамеченные

Дождь стучал по подоконнику, когда Алиса разглядывала в зеркале синяк под глазом - последствие бессонной ночи. Пальцы дрожали, когда она наносила консилер, будто пытаясь скрыть не только темный круг, но и всю накопившуюся усталость. В отражении мелькнуло движение - черная точка на белом воротнике. Она резко обернулась.

Мертвая бабочка лежала на полу.

Телефон зазвонил ровно в полдень.

- Ты выглядишь измученной, - голос Глеба звучал как теплый коньяк, обжигающий горло. - Я мог бы помочь.

- Убийственные часы для звонка, - Алиса прикусила губу, разглядывая насекомое. - Ты следишь за мной?

- Всегда, - он прошептал так близко, что она почувствовала мурашки на шее, хотя в квартире никого не было. - Но сегодня я предлагаю встретиться. Там, где все началось.

Кафе "Зеркало" все еще было закрыто. Алиса подошла к заколоченному входу, когда за спиной раздался знакомый голос:

- Не ту дверь, дорогая.

Глеб стоял в трех шагах, одетый в черное пальто, которое делало его глаза еще более пронзительными. В руках он держал два стакана с дымящимся кофе.

- Ты сказал...

- Я знаю, что сказал, - он шагнул ближе, намеренно нарушая личное пространство. - но некоторые вещи лучше обсуждать без свидетелей.

Его пальцы коснулись ее запястья, когда передавал стакан. Прикосновение длилось дольше необходимого.

- Ты помнишь нашу первую встречу? - Глеб повел ее к боковому входу, доставая ключ. - Ты уронила книгу. Я поднял.

- В прошлом месяце?

- В 2005-м.

Дверь открылась с жутковатым скрипом. Внутри пахло плесенью и чем-то сладковатым - как в детдомовской аптечке. Глеб провел ее через темный зал к лестнице на второй этаж.

- Ты притворяешься, что не помнишь меня, - его рука скользнула к ее пояснице, направляя в узкий коридор. - Но твое тело помнит.

Алиса резко остановилась.
- Хватит игр. Где дневник?

Глеб улыбнулся, как кот перед мышью. Он открыл дверь в маленькую комнату - бывший кабинет управляющего. На столе лежала знакомая синяя тетрадь.

- Матвей вел его для тебя, - он подошел так близко, что Алиса почувствовала тепло его тела, - после пожара его должны были уничтожить. Но я... сохранил.

Его пальцы медленно прошли по ее руке от запястья до локтя, вызывая мурашки.

- Почему? - Алиса не отстранилась.

- Потому что ты всегда была особенной. - Глеб наклонился, его губы почти коснулись уха. - Даже когда забыла.

Он открыл тетрадь на середине. Детский почерк: "Сестра боится темноты. Глеб сказал, что подарит ей светлячков в банке."

- Ты... ты был нашим другом?

- Больше чем другом. - Его руки обхватили ее талию сзади, пока он перелистывал страницы. - Я был тем, кто приходил, когда тебе было страшно.

Алиса почувствовала, как ее сердце бешено забилось. Это было неправильно. Опасно. Но его прикосновения...

- Кафе закрыто не просто так, - Глеб внезапно развернул ее к себе. - Я готовил его для тебя. Как тогда.

Он наклонился, и на секунду Алиса подумала, что он поцелует ее. Вместо этого его губы коснулись уголка рта - мимолетно, как крыло бабочки.

- Завтра, - прошептал он, кладя ключ от кафе ей в ладонь и закрывая ее пальцы вокруг металла. - Приходи, когда будешь готова узнать остальное.

Когда Алиса подняла глаза, его уже не было. Только запах дорогого одеколона и страница в тетради, помеченная сегодняшним числом:

"Она наконец-то вернулась."

Кафе "Зеркало" тонуло в полумраке, когда Алиса переступила порог. Ее пальцы сжали дневник Матвея так, что корешки страниц впились в ладонь.

- Я начала думать, ты передумала, — бархатный голос Глеба возник из темноты, заставляя ее вздрогнуть. Он сидел в ее любимом углу, длинные пальцы медленно крутили бокал с темно-красным вином.

Алиса бросила дневник на стол с глухим стуком.

- Хватит игр. Почему ты показал мне это только сейчас?

Глеб лениво потянулся, рубашка прилипла к мышцам груди.

- Ты действительно хочешь говорить о дневнике? - Его взгляд скользнул по ее фигуре. - Или просто ищешь повод снова меня увидеть?

- Не льсти себе — она фыркнула, но не смогла отвести взгляд от его губ.

Он встал, приближаясь с хищной грацией.

- Лгу? Тогда почему твой пульс сейчас зашкаливает? - Его пальцы обхватили ее запястье, большим пальцем проводя по нежной коже. - Сто восемь ударов в минуту, если быть точным."

Алиса вырвала руку. - Ты мерзкий манипулятор.

- Но чертовски хорош в этом, не так ли? - Его улыбка вспыхнула, как лезвие в темноте. Он наклонился, губы почти касаясь ее уха. - Скажи, ты всегда так дрожишь, когда злишься? Или только со мной?

Ее ладони уперлись в его грудь, но оттолкнуть не получилось.

- Я пришла за правдой.

- Правда скучна, — он прошептал, обвивая пальцами ее талию. - А ты... ты вся горишь. - Его губы коснулись шеи, чуть ниже мочки уха. - Сколько ночей ты провела, разглядывая эту фотографию? Представляя, каково это — вспомнить?

Алиса закусила губу. - Прекрати.

- Лжешь, — он прижал ее к себе, их бедра соприкоснулись. - Ты хочешь, чтобы я остановился, но твое тело говорит обратное. - Его рука скользнула под блузку, обжигая кожу. - Спроси меня правильно, и я дам тебе все ответы.

Она захватила его губы в яростном поцелуе, кусая до крови. 

- Что ты скрываешь? - прошептала между укусами.

Глеб застонал, впиваясь пальцами в ее бедра.

- Не то, что ты думаешь. - Он разорвал поцелуй, оставляя ее дрожащей. - Завтра. В полночь. Приди — и я покажу тебе, что случилось на самом деле.

Он швырнул на стол маленький ключ — старый, ржавый.

- Не опаздывай.

Когда дверь захлопнулась за ним, Алиса обнаружила новую запись в дневнике:

«Она почти готова. Скоро узнает, как далеко я зашел ради нее.»

А на обратной стороне — свежий отпечаток губной помады. Не ее.

«Если ты читаешь это, значит, он наконец позволил тебе приблизиться к правде. Но только наполовину. Потому что некоторые тайны...»
Запись обрывалась, будто страницу намеренно вырвали. 

Ровно в полночь Алиса была в кафе.

- Недоговоренность раздражает, не так ли?

Глеб возник из темноты, как тень, его бархатный голос обволок Алису теплом, от которого по спине побежали мурашки. Он был одет в черную рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами, открывающими гладкую кожу с едва заметным шрамом над ключицей. 

— Ты опять играешь со мной, — Алиса сжала дневник, чувствуя, как ее дыхание участилось. 

Глеб медленно приблизился, его пальцы скользнули по корешку книги, едва касаясь ее рук. 

— Я не играю. Я даю тебе ровно столько, сколько ты готова принять.

Он наклонился, и его губы почти коснулись ее уха: 

— Но мы оба знаем, что тебе нужно больше.

Алиса почувствовала, как ее тело откликается на его близость — предательски, вопреки логике. 

— Где вторая половина дневника?

Глеб улыбнулся, обнажая острый клык. 

— А что ты дашь мне взамен?

Его рука скользнула по ее талии, задерживаясь на изгибе бедра. Алиса не отстранилась. 

— Ты хочешь, чтобы я попросила?

— Я хочу, чтобы ты перестала притворяться, что не хочешь того же, чего и я.

Его пальцы впились в ее кожу, и она вдохнула резче, чем планировала. 

— Дневник, Глеб.

— Сначала признай.

— Признать что?

Он притянул ее ближе, и теперь их тела почти соприкасались. 

— Что ты помнишь. Ту ночь. Тот дождь. То, как ты дрожала, когда я прикоснулся к тебе впервые.

Алиса почувствовала, как ее сердце колотится так громко, что, кажется, он слышит его. 

— Я не...

— Лжешь.

Его губы коснулись ее шеи — мимолетно, как крыло бабочки. 

— Ты помнишь. И именно поэтому боишься.

Алиса захватила его запястье, но не оттолкнула. 

— Покажи мне вторую половину.

Глеб засмеялся — низко, глубоко, отчего внизу живота пробежала горячая волна. 

— Ты действительно думаешь, что все так просто?

Он развернул ее к себе, и теперь его ладонь лежала у нее на груди, прямо над бешено стучащим сердцем. 

— Я дам тебе дневник. Весь. Но сначала..

Его пальцы медленно скользнули вверх, к горлу, слегка сжимая. 

— Сначала ты скажешь мне правду.

— Какую?

— Что ты чувствуешь, когда я касаюсь тебя вот так. 

Его другой рука опустилась ниже, скользя по бедру, поднимая подол платья. 

Алиса закусила губу, но не отстранилась. 

— Я... 

— Говори.

— Я ненавижу тебя. 

Глеб рассмеялся, его дыхание обожгло ее кожу. 

— Ненависть — это только половина правды. 

Он прижал ее к стене, и теперь его тело полностью прикрывало ее, горячее, твердое, не оставляющее выбора. 

— Вторая половина... гораздо интереснее.

Его губы нашли ее — жестко, требовательно, без права на отступление. 

Глеб оторвался от ее губ, оставив Алису дрожащей и запыхавшейся. Его пальцы все еще сжимали ее бедра, впиваясь в кожу сквозь тонкую ткань платья. 

Алиса попыталась отстраниться, но его ладонь скользнула под платье, обжигая кожу. 

— Говори. Но не думай, что это меня остановит.

Он разорвал ее блузку одним резким движением, пуговицы разлетелись по полу. 

— Матвей сжег дом, чтобы спасти твои картины, — Глеб прижал ее к стене, его твердый член давил на живот через ткань. — Те самые, где ты изобразила, как я трахал тебя в сарае.

Алиса ахнула, чувствуя, как его пальцы впиваются в ее бедра. 

— Ты... ты врешь...

— Проверим? — он резко развернул ее лицом к стене, одной рукой прижимая к холодной поверхности, другой стаскивая юбку. 

Его ладонь шлепнула по обнаженной попе, оставив красный след. 

— Видишь? Твое тело помнит все.

Глеб провел пальцем между ее ног, собирая влагу, затем засунул палец себе в рот. 

— На вкус как тогда. Только теперь ты взрослая.

Его брюки упали на пол. Член стоял как дуло, напряженный, с каплей смазки на головке. 

— Проси. 

Алиса сжала зубы. Глеб рассмеялся и резко вошел в нее без предупреждения. 

— Все равно промокла как сучка, — он рычал на ухо, вгоняя себя до упора. — Матвей знал, что ты моя. Поэтому и сжег все доказательства.

Каждый толчок заставлял ее скользить по стене. Глеб одной рукой держал ее за шею, другой сжимал грудь. 

— Кончай, — приказал он, кусая плечо. — Я знаю, ты уже на грани. 

Оргазм прокатился волной, заставив ее кричать. Глеб продолжал двигаться, пока не заполнил ее горячей спермой. 

Вытащив член, он развернул ее и провел пальцем по разгоряченной коже. 

— Теперь ты знаешь правду. Но это ничего не меняет.

На полу лежал дневник. Последняя страница: 
"Она всегда была его. Я просто хранил секрет."