Незамеченные

     Библиотека имени Горького в воскресный полдень была тем редким местом, где Алиса позволяла себе дышать полной грудью. Высокие дубовые стеллажи, золотистый свет, пробивающийся сквозь витражные окна, и этот ни с чем не сравнимый запах — смесь старых переплетов, древесной пыли и чего-то неуловимого, что всегда напоминало ей о книгах из детской библиотеки. До пожара. До того дня, когда все превратилось в пепел.

"Как странно, — подумала Алиса, "что память живет в запахах. Одного вдоха достаточно, чтобы вернуться туда, куда не ступала нога уже двадцать лет."

Она осторожно перелистывала страницы редкого сборника Бродского 1972 года, чувствуя под пальцами шероховатость дорогой бумаги. Это издание выдавали только по специальному разрешению, и Алиса гордилась, что смогла его получить. Ее пальцы сами нашли 54 страницу — ту самую, с любимым стихотворением.

"Что-то чернеет, кто-то кричит..."

"Как будто про тот день, — мелькнуло в голове. "Черное небо, крики детей... и Матвей, который так и не выбежал вслед за мной."

— Опять уткнулась в свои мрачные стихи? — звонкий голос прозвучал прямо над ухом.

Алиса вздрогнула так сильно, что едва не порвала драгоценную страницу. Сердце бешено заколотилось, ударяя по ребрам, как птица в клетке.

"Боже, я сейчас умру от инфаркта!"

— Катя, черт возьми! — она прижала книгу к груди, чувствуя, как дрожат руки. — Ты меня убить хотела?

Катерина — ее единственная подруга со времен университета — ухмыльнулась во весь рот и плюхнулась в соседнее кресло, устроившись с комфортом. Розовые волосы, ярко-красные губы и вечно звонящий телефон — Катя была живым воплощением всего, чем Алиса не была.

"Как мы вообще подружились? — подумала Алиса. "Полные противоположности. Но, кажется, именно поэтому она единственная, кто меня выносит."

— Ты последнюю неделю какая-то нервная, — Катя вытащила из сумки два стаканчика кофе и протянула один Алисе. — Рассказывай, что случилось. В деталях.

Алиса сделала глоток сладкого латте — Катя всегда помнила про три ложки сахара — и задумалась. Стоит ли рассказывать? Не покажется ли это бредом?

"Но если не Кате, то кому? — резонно заметил внутренний голос. "Больше ведь никого нет."

— Просто... — она осторожно положила книгу на стол. — У меня такое ощущение, будто за мной кто-то наблюдает.

Катя закатила глаза с такой выразительностью, что могла бы преподавать актерское мастерство:

— О боже, опять твои паранойи. Может, это последствия того детдомовского дерьма? Ты же говорила, там было не сахар.

"Если бы она знала, — горько подумала Алиса. "Если бы только знала, через что пришлось пройти..."

— Я не параноик, — Алиса понизила голос до шепота. — Книги перемещаются сами по себе. Пропадают вещи. Вчера я нашла заколку, которую потеряла месяц назад.

Катя нахмурилась, изучая подругу с необычной для нее серьезностью:

— Ты серьезно?

Алиса кивнула, доставая из кармана джинсов ту самую заколку — простую, черную, с маленьким жемчужным шариком на конце.

"Как будто кто-то специально выбрал самую незаметную, — мелькнула мысль. "Чтобы я дольше не замечала подмены."

— Я ее точно теряла, — сказала она вслух. — В парке, когда мы гуляли в прошлом месяце.

Катя взяла заколку, вертя ее в пальцах с неожиданной для ее безалаберности внимательностью. Вдруг ее лицо изменилось.

— Странно... — она перевернула аксессуар. — Ты же говорила, что потеряла ее после дождя?

— Да...

— Тогда почему на ней нет ни царапины? — Катя показала Алисе идеально гладкий металл. — Любая заколка, пролежавшая на земле под дождем, должна была покрыться хотя бы мелкими царапинами.

Ледяная волна прокатилась по спине Алисы. Она никогда не задумывалась об этом.

"Значит, это не моя заколка. Значит, кто-то купил такую же. Специально. Чтобы подложить."

Внезапно где-то между стеллажами громко упала книга. Звук эхом разнесся по тихому залу, заставив вздрогнуть даже невозмутимого библиотекаря.

Алиса резко обернулась. В проходе никого не было.

"Он здесь. Смотрит. Смеется надо мной."

— Пойдем отсюда, — прошептала она, хватая Катю за руку с такой силой, что та вскрикнула.

"Он везде. Он знает все. Он... играет со мной."

Спустя пару часов на кухне в квартире у Кати, Алиса смотрела как она наливала в рюмки виски, хотя обычно не пила крепкого. Руки у нее слегка дрожали.

— Ты точно слышала, как кто-то ушел? — спросила она, отпивая большой глоток. Алкоголь обжигал горло, но не мог прогнать холод, поселившийся внутри.

— Нет. Но книги сами не падают.

"Особенно такие старые, — добавила она про себя. "Их бережно хранят, их не оставляют на краю полок."

Катя тяжело вздохнула, ставя рюмку на стол с резким стуком:

— Ладно, давай по порядку. Что еще пропадало или появлялось?

Алиса закрыла глаза, мысленно возвращаясь к последним неделям. Картинки всплывали одна за другой, как кадры из плохого триллера.

— Книги перемещаются. Кофе оказывается несладким, хотя я кладу сахар. Вчера на подоконнике появился камень — гладкий, черный.

— Камень? — Катя нахмурилась.

— Да, как речная галька, но... — Алиса замялась, не решаясь сказать вслух самое страшное, — он был холодным. Даже через час. Как будто...

"Как будто его только что достали из морозильника. Или из чьих-то мертвых рук."

Катя резко встала и принялась шагать по кухне, нервно теребя розовую прядь волос:

— Ладно, это уже слишком. Завтра же меняем замки в твоей квартире. И ставим камеры. Я поищу случаи сталкинга в нашем районе. Может, это какой-то маньяк...

Алиса встала и подошла к окну. Вечерний город сверкал огнями, такими далекими и безразличными. Она вдруг почувствовала себя той маленькой девочкой из детдома — одинокой и беззащитной перед лицом невидимой угрозы.

"Он наблюдает прямо сейчас. Наверняка знает, что я здесь. Может, даже слышит наш разговор."

— Кать... — голос Алисы дрогнул, и она тут же стиснула зубы, ненавидя эту слабость. — А если это не человек?

Катя резко обернулась, роняя рюмку. Стекло разбилось с звонким треском.

— Что?

— В детдоме... — Алиса обняла себя за плечи, чувствуя, как дрожь проходит по всему телу. — После пожара, когда Матвей погиб, я иногда чувствовала его присутствие. Вещи перемещались. Слышались шаги. Воспитатели говорили, что это домовой.

"Но я знала правду. Это был он. Мой брат. Мое потерянное второе я."

Катя побледнела, что было заметно даже под слоем тонального крема:

— Охренеть... Ты думаешь, это... твой брат? Его призрак?

Алиса покачала головой:

— Нет. Это что-то другое. Что-то, что знает меня слишком хорошо. Слишком... лично.

"Что-то, что играет со мной, как кошка с мышкой. И я даже не знаю правил этой игры."

В этот момент в квартире Кати погас свет, погрузив кухню в кромешную тьму.

— Черт! — крикнула Катя. — Опять эти долбанные пробки!

Но Алиса знала — это не пробки. Это Он.

Темноту разорвал пронзительный звонок телефона. На экране всплыло неизвестное сообщение:

"Ты права. Я не твой брат. Но я знал его лучше, чем ты думаешь."

Алиса уронила телефон, чувствуя, как мир вокруг теряет четкие очертания.

"Игра началась. И я даже не знаю, кто ведет счет.»

Тем временем, на другом конце города

Человек в черном пальто сидел перед стеной, увешанной фотографиями. Сотни снимков — Алиса в библиотеке, Алиса в кафе, Алиса спящая.

Он осторожно взял одну из них — ту, где она смеялась с подругой.

— Скоро, Алиса, — прошептал он, проводя пальцем по ее изображению. — Скоро ты узнаешь, кто я.

На столе перед ним лежал старый детский дневник с обгоревшей обложкой. На первой странице детским почерком было написано:

"Дневник Матвея Соколова."

И подпись, сделанная уже взрослой рукой:

"Она никогда не должна это прочитать."