Глава восьмая ИГРА В ПРЯТКИ
― Йонас! ― шепнула Юдит, схватив его за рукав. ― Беги!
Но он не мог пошевелиться, будто зловещая улыбка Флоры приковала его к месту. Наконец Юдит толкнула его в спину, заорав как сирена, и Йонас бросился бежать, сжав в ладони газетную вырезку. Последнее, о чем он подумал, перед тем как отключиться ― что она хрустит в его руке будто отутюженная.
Флора совсем не испугалась, когда Йонас понесся на нее с упорством разъяренного быка. С той же глупой улыбкой она шагнула в сторону, и Йонас промчался мимо, на секунду задержавшись лишь для того, чтобы хлопнуть дверью и задвинуть снаружи щеколду. Хотя чутье подсказывало, что Флора не собирается его преследовать.
«Боже, боже, боже».
Йонас чувствовал, как паника ударила в затылок, как кровь прилила к конечностям. Он был напуган и растерян и не знал, куда бежать. В лесу он погибнет. Он даже не уверен, как далеко до дороги, не знает, в какую сторону идти.
«Святые небеса!»
Распахнув дверь наружу, он отшатнулся от порыва ветра, бросившего в лицо сноп снежинок. Йонаса охватил ужас, стоило представить, как он вновь окажется беззащитным посреди леса.
Он не мог приговорить себя к смерти во второй раз.
― Йонас, ― шепнула Юдит, возникая за его спиной. ― Флора заперта в комнате, она не видела, куда ты побежал. Может тебе спрятаться в доме и дождаться утра?
― Ты рехнулась? ― Йонас вытаращился на нее, втайне надеясь, что Юдит сумеет привести разумные аргументы, благодаря которым ему не придется прятаться в лесу.
Она покачала головой, говоря медленно и членораздельно:
― Открой дверь, создай видимость, будто ты убежал, а затем спрячься в доме.
― Следы, Юдит. ― Йонас указал на вытоптанную дорожку.
Юдит опустила взгляд, прикрыла веки.
― Надвигается буран, снег заметет следы. Никто не догадается, где тебя искать. ― Видя, что Йонас сомневается, она с сожалением добавила: ― Я понимаю, ты до смерти напуган. Веришь или нет, но я тоже. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. И думаю, что остаться в доме ― это самый лучший вариант. В лесу ты просто погибнешь. И не забывай, что ты ранен. Может местные решат, что ты убежал, и не захотят рисковать?..
Для Йонаса ее слова звучали не совсем правдоподобно, но он быстро сдался. Он не мог заставить себя ступить за порог, ведь в лесу его ждала верная смерть.
― Здесь есть чердак, ― добавила Юдит, вскинув голову и поглядев на потолок. ― Давай спрячемся там, пока не придумаем, что делать дальше.
Йонас зажмурился. Он чувствовал, что время на исходе, он теряет шанс убежать. Флора, затаившаяся в комнате, наводила ужас. Почему она не стучит в дверь, не зовет местных? Что, если она уже выбралась из окна и собирается войти в дом через парадную? Что, если отправилась за помощью?
― Ладно, ― сдался Йонас, ― идем.
Мимо двери в спальню Йонаса они прокрались на четвереньках, чтобы Флора, если вдруг ей придет в голову глянуть в замочную скважину, никого не заметила.
В этот момент, когда его сердце колотилось как бешеное, он внезапно отчетливо решил для себя, что ни за что не даст им себя схватить. Он не погибнет, он выживет. Он проживет долгую и счастливую жизнь. Он никогда не сдастся, только не тогда, когда однажды уже сбежал из ада. Он будет бороться за жизнь, он им всем покажет!..
Почувствовав прилив сил, Йонас отсек от себя боль в конечностях и в мгновение ока преодолел остаток пути до лестницы, ведущей на чердак. Выпрямившись, Йонас кивнул Юдит, чтобы она взбиралась первая, и прижал палец к губам:
― Ни звука.
Она кивнула и осторожно поползла наверх. Через несколько секунд Йонас вспомнил, что она мертва и никто кроме него ее не видит и не слышит. Но затем отогнал эти мысли подальше и, сунув вырезку, по-прежнему зажатую в потной ладони, в штаны, стал подниматься следом.
«Может и неплохо, что я сбросил вес», ― подумал он, ощущая, какие хрупкие ступени у лестницы.
Когда они с Юдит пробрались через люк на чердак и закупорили себя изнутри, он почувствовал себя еще хуже, ведь здесь, в темноте и среди хлама, он более уязвим чем прежде. Отсюда будет не так-то просто сбежать.
Они с Юдит устроились рядом с окном друг напротив друга. В темноте их фигуры сливались с беспорядком, и через несколько минут, когда глаза у Йонаса привыкли к темноте, он немного расслабился и достал газетную вырезку из кармана. Вгляделся в свою черно-белую фотографию: тюремная роба, серьезное выражение лица, широко открытые глаза, в которых читается вызов. Волосы короткие, да и бороды еще нет.
Прошло три года, три чертовски долгих года в тесной клетке, но он почти не изменился, особенно теперь, когда Флора дала ему шанс избавиться от бороды. Он вспомнил, как она пришла в его комнату с ножницами, и его передернуло.
Мысли хаотично роились в голове, бились одна о другую, стучали о черепную коробку. Йонас подумал сразу о многом: вспомнил, что местные говорили, будто отрезаны от остального мира, не следят за новостями, не читают газет, у них нет телефонов; вспомнил, как рассказывал им легенды о работе в писательской сфере, а они восхищенно кивали, задавали вопросы.
Это все было ложью. Они с самого начала знали, кто он на самом деле, но по какой-то причине предпочли солгать.
Причина.
― Господи... ― пробормотал он, опуская голову и прижимая сжатые кулаки к вискам. Он прошел через ад, но правила этой игры ему не известны. Он один против всех, оторван от мира, не имеет возможности позвать на помощь.
Мысли закрутились быстрее: они все знают, они спланировали все заранее, они в курсе, что он не сможет позвать на помощь, потому что никто не придет на помощь преступнику, он скрывается от мира.
Йонас накрыл лицо ладонями, облокотившись о стену. Затем опустил руки и обнаружил, что Юдит внимательно наблюдает за ним.
― Скажи, ― внезапно его осенило, ― а как так получается, что тебя никто не видит, но ты проваливаешься в сугробы, поднимаешься по лестнице?..
Она набрала полную грудь воздуха, чтобы ответить, но Йонас перебил:
― Ты можешь пройти сквозь стены?
Юдит склонила голову на бок, будто думая, что Йонас шутит. Выдержав паузу, она произнесла:
― Я не знаю, что происходит. Три года я была невидимкой, призраком во всех смыслах этого слова. Но здесь... понимаешь, ― она отвела взгляд, ― тогда я не специально...
― Что ― не специально?
― Ну, когда ты был в автозаке, там, на дороге... я была рядом и не знала, что делать, как тебе помочь. Я прилагала столько усилий, сколько никогда в жизни!.. Затем вдруг что-то случилось, автомобиль перевернулся... ну а дальше ты все знаешь.
― О чем ты толкуешь? ― Йонас нахмурился. Юдит смущенно поерзала, пробормотав:
― Я не знаю, как это объяснить. В меня как будто что-то вселилось. Или... на секунду я стала супергероиней... Ладно, прекрати так на меня смотреть!
― Никак я не смотрю.
― Я серьезно, или тресну тебя! ― Юдит вспыльчиво шлепнула ладонями по полу.
«Для мертвой ты слишком энергична», ― хотел сказать Йонас, но сдержался. Между тем Юдит продолжила:
― Я немного послушала этих сектантов. Они все твердят о какой-то Богине и священной земле. Что, если дело в этом?
― В кучке сумасшедших?
― В священной земле, Йонас. Ведь что-то же случилось. Три года полного бездействия, и тут раз ― и я смогла воздействовать на машину, я смогла своей энергией подстроить аварию!
«И почти прикончить меня».
Йонас со вздохом откинул голову на стену и вдруг напрягся, ощутив себя так, будто за ним кто-то наблюдает. Волоски на затылке встали дыбом, между лопаток пошел холод. Глянув в сторону, Йонас цепким взглядом изучил пространство чердака. Теперь он ни в чем не был уверен и готов был ко всему, даже увидеть, как одна из фигур, которая минуту назад казалась сломанным стулом, внезапно зашевелится.
― Йонас, ― шепотом позвала Юдит. Насторожившись, он проследил за ее взглядом и всмотрелся в темноту сквозь старое окно с темно-синей рамой. Сперва он ничего не видел из-за снежинок, залепивших стекло, но затем рассмотрел движение внизу. Из темноты леса в сторону домика Флоры двигались фигуры, держащие в руках лампы.
― Йонас... ― испуганно пробормотала Юдит, но Йонас не мог отвести взгляда от завораживающего зрелища внизу. К дому стекались люди, будто примагниченные. ― Йонас...
Он не мог пошевелиться. Казалось, будто сейчас, пока он не шевелится, все происходит не по-настоящему. А вот стоит ему пошевелиться, и мир придет в движение. Он ощущал то же самое всякий раз, когда оказывался в опасности: у него было множество фобий, и каждая из них крепко сковывала его по рукам и ногам и сжимала в кулаке сердце, внушая, что стоит сдвинуться с места и все ― смерть.
«Надо бежать, бежать прямо сейчас».
― Йонас. ― Внезапно на его колено легла ладонь Юдит. ― Мы справимся. Они не знают, что мы здесь, никто не знает. Мы дождемся утра, а затем сбежим. Давай отодвинемся на всякий случай от окна, хорошо?
Он подчинился, не в силах остановить безумную мельницу мыслей.
«Эти люди окружают дом, они хотят посадить меня в клетку, запереть в ней на всю жизнь, я им не позволю, я больше никому не позволю...»
― Йонас!.. ― шепотом прикрикнула Юдит, и он наконец внимательно посмотрел в ее глаза. Она была напугана и растеряна, но пыталась держаться ради него.
«Почему ты все еще со мной? И почему я не встретил тебя раньше?»
Он кивнул, с трудом пробормотав:
― Мы выберемся. Мы со всем справимся.
― Вместе.
― Вместе.
Они взялись за руки. Йонас ощущал себя слабым и никчемным, но почему-то не хотел демонстрировать свой страх Юдит. У него было множество вопросов. Например, как им сбежать без снаряжения? Его рюкзак остался в комнате, до него не добраться. У них нет ни еды, ни питья. Его разыскивает полиция.
Юдит крепче сжала его ладонь, будто прочтя мысли.
А затем они услышали это ― глухой звук, будто кто-то постучал по дереву, ― и уставились друг на друга в немом ужасе.
― Йонас... ― Юдит вцепилась в него мертвой хваткой, но он приложил палец к губам, затем высвободился и пододвинулся в сторону люка, через который они забрались на чердак. Глаза давно привыкли к темноте, и теперь Йонас сумел различить стопки посуды, складированные по углам, занавески из паутины, свисающие с потолочных балок, деревянные ящики. Заглянув в один из них, Йонас увидел кучу старого тряпья и древний утюг. Взвесил его на руке, оценивая качество оружия. Представив, как он проломит кому-нибудь башку такой штукой, Йонас поборол рвотные позывы и подобрался к люку.
Должно быть скрип от его движений слышала вся деревня, а вот он сам ничего не слышал из-за бешеного сердцебиения.
«Ничего, я выдержу, я выживу, я умею выживать», ― повторял Йонас как мантру.
Он приготовился к удару, напружинился всем телом.
«Вот-вот кто-то взберется по лестнице, и тогда я опущу утюг ему на голову».
Йонас немигающим взглядом уставился на доски, он чувствовал, как от напряжения ноют мышцы, как по спине стекает капля пота.
Как бы он хотел обладать суперспособностью видеть сквозь предметы!
Неестественная тишина вокруг сбивала с толку, и он шепнул, обращаясь к Юдит:
― Они все еще снаружи?
Может ему померещились те зловещие стуки, и на самом деле его местоположение никто не вычислил?
Последовала пауза, затем Йонас позвал:
― Юдит!
Не дождавшись ответа, он обернулся, и в то же мгновение случилось сразу несколько вещей: Юдит с криком приказала ему ложиться на пол, над его головой пронесся какой-то тяжелый предмет, а затем крышка люка с грохотом распахнулась, едва не врезав Йонасу по лицу, и его схватили за ноги.
Юдит бросилась на помощь, ругаясь во весь голос, но она была бессильна против живых. В его лодыжку вцепились чьи-то пальцы и потянули вниз. Йонас попытался оглушить противника утюгом, но вместо этого заехал себе по бедру. Выронив оружие и зажав рану ладонью, он со стоном откинулся назад, пытаясь отпихнуть врага здоровой ногой. В это время Юдит пыталась втащить его назад на чердак за куртку.
Ощущая нестерпимую боль, будто все его тело разрывают на куски невидимые силы, Йонас продолжал молотить ногой в воздухе.
― Пошли прочь! Отвалите! На помощь!
Но никто не мог прийти ему на помощь, и люди снизу прекрасно знали об этом. В ответ на его малодушные просьбы раздался насмешливый гогот.
― Не уйдешь! Не уйдешь от нас!
Йонас обезумел от страха, поняв, что враги подступают со всех сторон. Они все здесь, все жители «Угла». Загнали его в ловушку. Видят на его лице панику и дикий ужас и радуются зрелищу. Снова зазвучал омерзительный смех, а затем его тело облепили чьи-то руки, кто-то повис на нем, утягивая вниз.
Лишившись сил, Йонас, с криком животного, погибающего мучительной смертью, вывалился через люк и был пойман алчными руками.