Глава седьмая ПОДДЕЛКА
― Погоди-ка, я ничего не понимаю... ― у него закружилась голова, и он обернулся к Юдит, требуя взглядом какого-то объяснения происходящего, но она молча смотрела в пол. Ее плечи были напряжены, кулаки сжаты. Йонас заметил на деревянных досках под их ногами два пятнышка ― Юдит плакала. Йонас облизал губы и внезапно севшим голосом спросил:
― Это ведь неправда, так? ― Юдит не ответила. Йонас повысил голос: ― Тут сказано, что Юдит мертва! Здесь твоя фотография, и написано, что ты умерла три года назад! ― Йонас прижал ладонь к груди, чувствуя такую нестерпимую боль, будто сердце вот-вот пробьет грудную клетку как маленькое пушечное ядро. ― Юдит, ты ведь не мертва, ты не можешь быть мертва, ты стоишь передо мной!
Йонас подавился воздухом от собственного крика и закашлялся. Юдит заплакала сильнее, теперь сжав плечи руками. И Йонас впервые заметил во что она была одета: длинное черное пальто, юбка до щиколоток, сапоги на высоких каблуках. Он провел в деревне достаточно времени, чтобы понимать, что никто из местных так не одевается. Но почему-то он обращал внимание только на чудные наряды жителей «Угла», но не на девушку, которая одета как все нормальные люди.
― Господи, ― Йонас отшатнулся и прижал ладонь ко рту. Он чувствовал, что вот-вот снова сорвется на крик или его вырвет. У него закружилась голова, и, чтобы не упасть, Йонас схватился рукой за комод.
Юдит ревела во все горло, сжимая себя руками так крепко, будто была стеклянной вазой, которая могла развалиться на куски, стоит отпустить. Она что-то бессвязно бормотала, но Йонас сумел расслышать только:
― Я не хотела... но ты видел меня, и это было так чудесно...
Йонас покачал головой.
― Это ложь. Ты не мертва. Ты не можешь быть мертва.
Но Йонас знал, что она мертва, потому что иначе и быть не могло. Ее тело нашли в какой-то канаве, и он был последним, кто ее видел. Его арестовали прямо в канун Рождества: полицейские заявились домой, заломили руки за спину, вывели во двор под шепотки напуганных соседей. В их тихом районе сроду не случалось преступлений ― и вот вам сюрприз: прилежный студент Хейденского университета, подрабатывающий таксистом в службе отца и мечтающий стать писателем ― убийца.
Юдит вскинула голову к потолку, вытерла слезы под нижними веками, прочистила горло и сказала:
― Прости. Я не могла сказать тебе. ― Она помедлила, пока Йонас немо таращился на нее. ― По правде говоря, я страшно удивилась, когда ты увидел меня, понимаешь? Я была рядом три года, и ты ни разу не заметил моего присутствия.
Все это не укладывалось у Йонаса в голове; он молча открывал и закрывал рот, пытаясь задать вопрос, но не находил нужных слов. Заболела рука, на которую он опирался, и он отпустил наконец тумбочку. Затем произнес:
― Я понял. ― Юдит удивленно изогнула брови, но тут же помрачнела, услышав: ― Я сошел с ума. Я провел в клетке три года, немудрено свихнуться!
Йонас стал мерить комнату шагами, выбивая из досок пыль.
― Да, так оно и есть. Когда патрульная машина перевернулась, я, должно быть, ударился головой. И вообще, я долго шел по лесу, пока не нашел «Угол». Ужасно замерз. Это тоже сыграло свою роль...
Он продолжал бормотать, пока Юдит не рванула к нему и не схватила за щеки. Йонас обмер, забыв, как дышать. Он одновременно подумал о том, какие у нее холодные, но при этом приятные руки, и как он может ощущать ее прикосновение, если она не существует. Потом очнулся, взял ее за запястья и отстранил от себя.
― Не трогай меня, пожалуйста. Кем бы ты ни была. ― Он отступил на шаг назад для убедительности. Внезапно почувствовал, что больше не злится и не растерян. ― Я отсидел срок за преступление, которого не совершал.
Когда на этих словах Юдит снова всхлипнула и заплакала, Йонас не испытал даже укола жалости.
― Если ты действительно та, за кого себя выдаешь, я не хочу иметь с тобой ничего общего.
― Думаешь, я не пыталась уйти?! ― крикнула Юдит, яростно вытирая щеки. ― Три года я была привязана к тебе как собачонка к хозяину ― куда ты, туда и я! Постоянно рядом, и никто не мог меня увидеть, даже ты! Я не знаю, почему это случилось, но, поверь мне, это не было пределом моих мечтаний ― умереть в двадцать лет и застрять на три года в тюрьме!
― Моей тоже! ― заорал Йонас.
Они отшатнулись друг от друга, тяжело дыша и метая взглядами искры. Вдруг Юдит тихо произнесла:
― По крайней мере ты жив, Йонас. Пусть ты незаслуженно провел три года за решеткой, но ты жив. Тебя не нашли полураздетого в какой-то вонючей канаве наполовину изъеденного дикими животными. Ты жив, и у тебя есть шанс.
Йонас по-прежнему сердился, но больше не на Юдит. По сути вещей, разве она виновата в его горестях? Он сам не понял, как так получилось, но вот уже Юдит плачет у него на груди, а он прижимает ее голову к своему плечу и гладит по волосам.
«Неужели это все взаправду?» думал он, не веря самому себе. Неужели он примет все слова Юдит за чистую монету ― что она призрак и провела рядом с ним целых три года?
Механически поглаживая ее по волосам, он на секунду допустил такую мысль, и она ему абсолютно не понравилась. Целых три года на него таращилась какая-то наглая невидимая девица...
Юдит отстранилась и, шумно вытерев сопливый нос, прохрипела севшим голосом:
― Мы должны уходить, Йонас. Тебе нельзя здесь оставаться. Я наблюдала за этими людьми, и они только кажутся милыми, а на самом деле прячут зубы. ― В этом Йонас больше не сомневался. Взглянув в последний раз на вырезку, он кивнул и обернулся к дверному проему.
Где уже наготове стояла Флора с мерзкой неестественной улыбкой на тонких губах.