Испытание
(утро второго дня — служанка в собственном доме)
Я проснулась от стука. Не громкого, но резкого, словно удар хлыста по стеклу.
— Вставай. Уже восемь. — Голос за дверью был холоден, как зимний ветер.
Саша ушёл рано. Очень рано. Подушки на его стороне даже не были смяты.
Я не слышала, как он вставал, не чувствовала тепла его тела.
Будто и не было его. Будто он — тень, а не муж.
Я села на постели, ноги скользнули по холодному полу.
День только начинался, а внутри уже тянуло пустотой.
В коридоре пахло хлоркой и свежим бельём.
Открылась дверь — в неё вошла она. Мать Саши.
На ней был идеальный домашний халат цвета слоновой кости, на губах — лёгкая помада. Улыбка — сладкая, будто мёд, но взгляд — как иглы.
— Доброе утро,Мия, — произнесла она тоном, каким вежливо прощаются на похоронах.
— У нас свои порядки. Надеюсь, ты встанешь в них легко.
Прежде чем я успела ответить, мне в руки всунули ведро, резиновые перчатки и тряпку.
— Начнёшь с кухни. Потом прихожая. Туалеты — в самом конце. Не забудь про зеркала, они вечно запыляются.
Я моргнула, растерянно глядя на инвентарь.
— Простите... А горничные?
— Мы не держим прислугу для ленивых девочек, — её улыбка не изменилась. Только глаза стали холоднее.
— Ты ведь теперь Блант, не так ли? У Блантов всё — по плану. В том числе и дисциплина.
— Но у меня... пары. Учёба.
— Ты сама сделаешь выбор. Но в этом доме — сначала обязанности. Потом дипломы. Если останется время.
Она ушла, оставив после себя шлейф духов и гнетущее молчание.
Я стояла, как подстреленная птица.
Посреди роскоши — с грязным ведром в руках.
Среди мрамора и шелка — в старой футболке и домашних штанах.
Первый день моего замужества.
И вместо медового утра — хлорка.
Вместо поцелуя — тряпка.
Это не было унижением ради унижения.
Это было методично. Как будто кто-то вычерчивал линию подчинения.
"Сломай, подчини, вылепи по-своему."
Вот и вся формула их идеальной семьи.
Я зажала губы.
Вдохнула.
Опустила швабру в воду.
Скрип — первый звук нового утра.
Свадебный торт был съеден.
Платье — убрано в коробку.
Меня — стёрли. Как пятно на мраморе.
***
(Университет — иллюзия нормальности)
Аудитория была теплой, наполненной голосами, запахом кофе из автомата и звоном ключей, падающих на столы. Солнце пробивалось сквозь жалюзи, ложась полосами на пол и чужие лица.
Я вошла тихо, словно в церковь. С чужим ощущением, что ступаю в другую жизнь — не свою. Как будто вынырнула на поверхность, оставив под водой дом, хлорку, резиновые перчатки.
— О! Мия пришла! — раздалось сбоку.
Голоса были весёлые, по-доброму цепкие.
— Ну и каково быть миссис Блант? — Лера подмигнула, наливая себе чай в кружку с котёнком.
Я натянула улыбку, которая не доходила до глаз. Но никто не заметил. И это было даже легче.
— Привыкаю, — ответила я, словно это была новая стрижка.
— Наверное, тебе теперь всё можно! Муж же богатый, да? На пары возит?
— На руках носит? — кто-то засмеялся.
— Ну... — я вздохнула. — Пытается.
Слова вышли мягкие, ровные. Слишком ровные. Как будто я репетировала их.
Они верили. Все верили. Даже преподаватель, когда вошёл в аудиторию, кивнул мне по-особому — как взрослой женщине.
Я села за свою парту. Достала ручку, блокнот. Писала дату. Имя преподавателя. А потом заметила — рука дрожит.
Словно тело знало: это ложь.
Как странно — сидеть здесь, где всё кажется прежним.
Те же стены, те же лица. А я — уже не я.
Вчера я мыла лестницу на третьем этаже, вдыхая запах «Доместоса», пока не щипало глаза.
Вечером — гладила рубашки. А ночью — лежала в тишине, где слышно, как стучат часы и щёлкает выключатель в коридоре.
А теперь — лекция по социологии.
Слова лектора летят мимо. Термины. Понятия.
Свобода. Самоидентификация.
Я сижу, киваю. Делаю вид, что понимаю.
Но вся я — где-то в другом месте.
В том доме. В той ванной. У подола халата, который я стирала, дрожа.
Кто я теперь? Студентка? Жена? Пленница?
Может, просто девочка, которая пытается выжить между двух реальностей.
***
«Через пять месяцев»:
Утро началось как обычно.
Слишком рано, слишком тихо.
Я встала с кровати осторожно — не разбудить пустоту рядом. Подушки были ровные. Одеяло на его стороне нетронуто.
Саша ушёл ещё до рассвета. Без слов. Без взгляда.
На кухне пахло кофе. Я включила чайник, но запах кофе... вдруг резанул, будто кто-то кинул в лицо горсть земли.
— Фу... — вырвалось само.
Я прикрыла рот ладонью и побежала в ванную.
Сгибаясь над раковиной, я почувствовала, как внутри всё сжалось, вывернулось, оттолкнуло.
Руки дрожали.
Голова пошла кругом.
Это... что?
Не ела ничего странного. Не травилась.
Может, нервы?
Наверное, устала. Просто устала.
Я села на край ванны. Сделала глоток воды из-под крана. Она казалась металлической на вкус. Как кровь.
Сердце билось слишком громко.
Пульс в висках. Липкий пот на лбу.
И чувство... как будто что-то внутри меня протестует. Молчит — но кричит.
Нет. Я не могу. Это не то, что я думаю.
Это просто... организм. Стресс.
Но где-то в глубине...
Тихо, будто с другого берега:
— А если?..
Я посмотрела в зеркало.
Бледная. Щёки ввалились. Под глазами — синева. Глаза... чужие.
Я провела рукой по животу. Ладонь лежала тихо.
Ничего не двигалось. Но я всё равно чувствовала: что-то изменилось.
— Надо... купить тест, — прошептала я в пустоту.
Тихо. Без паники.
Без надежды.
Просто — чтобы знать.
(Вечер. Призрак Арины — и Я за дверью)
Дом дышал тишиной.
Я сидела на кровати, обняв колени.
Саша не приходил весь день. Ни звонка. Ни сообщения.
Я не спрашивала. Это ведь запрещено, да? В этой семье — запрещено волноваться.
Почти восемь. Внизу хлопнула дверь.
Шаги. Каблуки. Высокие, чёткие — как выстрелы по мрамору.
Звук, который не принадлежал мне.
— Привет, — её голос был обёрнут в улыбку.
— Ты пришла, — Саша. Его голос... другой. Лёгкий.
Словно не носил маску весь день. Словно живой.
— А она... не ревнует? — смех. Звонкий, как бокал.
— Ей всё равно. Мы же договорились.
— Ты уверен, что хочешь жить в этом холоде?
— Это не брак. Это политика.
Я стояла за дверью. Рука — на дверной ручке. Пальцы сжались.
Не дернулась. Не вышла.
Я — не жена. Я — условие.
Я — чья-то цена за тишину.
Внутри — тёплый свет. Запах духов.
А снаружи — я. В халате. С тусклыми глазами. С привкусом утренней тошноты.
Я — тень в собственном доме.
Позже я стояла в ванной.
Стирала подол халата. Руки в холодной воде. Пальцы дрожали.
Вода стекала тонкими ручейками. По коже. По запястьям. В раковину. В никуда.
Если я беременна...
Кто скажет мне, что всё будет хорошо?
Кто встанет рядом, когда меня вырвет среди ночи?
Кто принесёт воду? Кто подержит за руку?
Кто-то есть внутри. Или нет?
Я боюсь знать.
Но ещё больше — боюсь остаться одна.