.
День начинался почти привычно.
Томас сказал, что пора пополнить запасы еды, и предложил съездить вместе — «чтобы ты проветрилась».
Я оделась быстро, без особого выбора: джинсы, тёплый свитер, волосы собраны в низкий хвост.
На улице пахло сыростью и мокрой листвой.
Машина Томаса уже ждала у обочины.
Он открыл мне дверь со своим привычным молчаливым жестом, и мы тронулись.
Поначалу всё было спокойно.
Мы говорили о мелочах: какие продукты нужны, какой кофе я предпочитаю, даже о том, что на этой неделе похолодает.
Он вёл машину уверенно, одной рукой на руле, другой изредка переключал передачи.
И вдруг…
Я заметила поворот налево, мимо которого мы проезжали.
Узкая улица, дома в два этажа, облупившаяся вывеска на углу.
Моё дыхание сбилось.
В груди стало тесно.
— Что-то не так? — спросил Томас, заметив, как я повернула голову.
— Я… не знаю. Эта улица… — слова застряли.
Я видела её не как сейчас — серую, осеннюю, пустую, — а в другом свете.
Летнем, ярком.
Там были люди, смех, запах свежего хлеба.
И я шла по этой улице.
Не одна.
Воспоминание было настолько ярким, что я едва не попросила его свернуть туда.
— Мы можем… — я замялась.
— Что? — Томас чуть сбросил скорость.
Я колебалась.
Что, если это просто игра воображения?
Что, если он решит, что я снова зацепилась за случайную деталь?
— Ничего, — тихо сказала я. — Показалось.
Но он продолжал смотреть на меня короткими взглядами, пока мы ехали дальше.
Я знала, он понял: это было не «ничего».
В магазине всё казалось обычным: тележка, списки, шум людей, запах выпечки.
Но я ловила себя на том, что думаю только о той улице.
О том, кто мог идти рядом со мной в том ярком воспоминании.
Когда мы уже грузили пакеты в машину, Томас, не глядя на меня, сказал:
— Если захочешь проехать туда — скажи. Не сразу, не сегодня, но скажи.
Я почувствовала, что он даёт мне свободу, но и оставляет крючок.
А я… уже знала, что вернусь туда.
Вопрос только — когда.
---
Дом был тих.
Томас ушёл спать около полуночи, но я осталась в гостиной, оправдавшись книгой.
На самом деле я просто ждала, пока его шаги перестанут слышаться на лестнице.
Когда тишина стала плотной, как плед, я придвинула к себе ноутбук.
Синий свет экрана сразу вырвал меня из уютного полумрака, сделав всё вокруг холоднее.
Я открыла карту города.
Сначала — привычный вид сверху.
Магазин, куда мы ездили. Главная дорога.
И вот она — та самая улица, мимо которой мы проехали.
Я приближала её медленно, почти боясь, что ничего не почувствую.
Но с каждым кликом внутрь поднималось знакомое, болезненное ощущение: я здесь была.
Я знала каждый поворот, каждый кусок тротуара, даже тот старый жёлтый дом на углу.
Я перешла в режим фотографий улиц.
Экран показал лето — яркое солнце, длинные тени, выцветшие фасады.
И в этом свете всё стало ещё реальнее.
Моё сердце колотилось.
Взгляд зацепился за лавку у пекарни.
В памяти вспыхнуло мгновение: я сижу там, руки обхватывают кружку кофе, а напротив… силуэт. Мужчина.
Лицо — тень, но я чувствую, что он мне близок. Очень.
Я сделала скриншот, пальцы дрожали.
Зачем? Не знаю.
Может, чтобы доказать себе, что это не выдумка.
Я продолжила крутить карту, пока не дошла до конца улицы.
И там — здание.
Серое, массивное, с большими окнами.
Не то же самое, что во сне, но… оно отзывалось тем же холодом.
Щёлкнуло.
Сердце пропустило удар.
Я подняла глаза — Томас стоял в дверях гостиной.
На нём была футболка и спортивные штаны, волосы чуть растрёпаны, но глаза — внимательные, слишком для ночи.
— Не спится? — спросил он.
— Просто… карта, — пробормотала я, стараясь закрыть ноутбук не слишком резко.
Он медленно подошёл, сел на диван рядом, но не смотрел на экран.
— Если что-то ищешь — ищи со мной, — сказал он тихо. — Так будет безопаснее.
Его голос был спокойным, но внутри у меня сжалось:
безопаснее от кого?
---
Утро началось без предупреждений.
Я ещё пила чай на кухне, когда Томас вошёл, уже одетый в джинсы и куртку.
В руках — ключи от машины.
— Поехали обедать, — сказал он.
— Куда? — удивилась я. Мы редко ели вне дома.
— Есть одно местечко, хочу попробовать.
Он не уточнил, и я тоже не спросила.
Но когда мы выехали на трассу, и повороты начали складываться в знакомую последовательность, у меня внутри всё напряглось.
Дорога была та же, что в тот день, когда мы ездили за продуктами.
Солнце пробивалось сквозь облака, играло бликами на стекле.
Томас вёл машину спокойно, но время от времени бросал на меня короткие взгляды, будто измерял пульс без приборов.
— Ты сегодня тихая, — заметил он.
— Просто думаю, — ответила я, уставившись в окно.
И тогда я увидела — впереди та самая улица.
Сердце толкнулось в грудь, пальцы вцепились в ремень безопасности.
— Свернём тут, — сказал Томас легко, будто это ничего не значит.
Машина плавно пошла налево, и мы оказались на той самой дороге из моего ночного поиска.
Я знала каждый дом, каждое дерево.
Запах в воздухе — смесь хлеба и кофе — ударил сильнее, чем я ожидала.
Я резко повернула голову: пекарня. Та самая лавка.
В памяти вспыхнуло: я сижу там, пальцы греют кружку, напротив кто-то говорит тихо, почти шёпотом.
Я пытаюсь вспомнить слова — и тут же теряю их.
— Всё нормально? — Томас чуть наклонился ко мне.
— Да… я просто… была здесь. Кажется.
Он ничего не ответил, только кивнул, и мы проехали дальше.
Вскоре я увидела серое здание на конце улицы — не то, что в сне, но всё равно странно знакомое.
Холодок прошёл по коже.
Кафе оказалось через пару кварталов.
Маленькое, с деревянными столиками у окон.
Томас заказал кофе и сэндвичи, а я всё время ловила себя на том, что оглядываюсь в сторону улицы.
Он заметил.
— Хочешь после обеда прогуляться? — спросил он спокойно, но в голосе было что-то от проверки.
Я кивнула, хотя внутри всё протестовало.
Потому что я уже знала: прогулка приведёт к чему-то, что я не готова увидеть.
Мы вышли из кафе в холодный, но сухой воздух.
Томас шёл чуть впереди, держа руки в карманах, и время от времени оборачивался, словно проверял, не передумала ли я.
Я старалась дышать ровно, но сердце билось быстрее, чем хотелось.
Сначала всё было… обыденно.
Те же дома, что я видела на карте: облупившаяся штукатурка, вывеска магазина с потускневшими буквами, несколько машин у обочины.
Люди проходили мимо — кто-то с пакетом из пекарни, кто-то с собакой на поводке.
Но через пару минут я начала замечать то, чего не было на фотографиях в интернете.
Мелочи.
У забора через дорогу кто-то нацарапал мелом детский рисунок — солнце и дом с кривой крышей.
Он был слишком свежим: линии ещё не смазал дождь.
На стене пекарни висела афиша с датой вчерашнего дня — рекламировали концерт в местном баре.
Я не видела этого онлайн, потому что такие мелкие детали не попадают в объективы камер.
Чем дальше мы шли, тем сильнее нарастало чувство… неправильности.
У подъезда серого дома — тот самый жёлтый велосипед, что я помнила.
Но он выглядел не старым, а новым, с ещё блестящей рамой.
И тут — удар.
Мы подошли к лавке у пекарни.
На деревянной доске, где сидят, был след от кружки: влажный круг, тёмный от кофе.
И в тот же миг я вспомнила — это мой след.
Я сидела здесь недавно.
Очень недавно.
Ноги будто приросли к месту.
Томас остановился рядом, и его взгляд был не вопросительным, а изучающим — он понял, что я что-то узнала.
— Ты была здесь, — сказал он тихо, как факт, а не предположение.
Я хотела возразить, но слова застряли.
В памяти снова всплыл силуэт напротив меня за этой лавкой.
Только теперь я заметила — у него была куртка с нашивкой.
Нашивка, которую я видела где-то ещё… но не могла вспомнить где.
— Пойдём, — сказал Томас, чуть коснувшись моей руки.
И этот жест был тёплым, но твёрдым — он чувствовал, что дальше идти опасно.
Мы пошли обратно, но внутри меня уже не было покоя.
Потому что теперь я знала: всё это время я жила всего в нескольких километрах от места, где была… до того, как всё исчезло из памяти.