.
Я долго лежала в кровати, глядя в потолок.
Имя, которое я увидела в книжке, крутилось в голове, как заевшая пластинка.
Каждый раз, когда я пыталась вспомнить, кому оно принадлежит — мне или кому-то другому, — мысли упирались в невидимую стену.
В конце концов, усталость взяла своё.
Глаза закрылись, и тьма втянула меня в себя.
Сначала я стояла у того самого здания с фотографии.
Серые стены, высокие окна, закрытые жалюзи.
Дверь — массивная, деревянная, с облупленной краской.
В руке — сумка. Тяжёлая.
Ветер тянет за пальто, а я всё время оглядываюсь, как будто боюсь, что кто-то идёт за мной.
Шаги.
Но не мои.
Кто-то приближается.
Я ускоряюсь, вхожу в здание, дверь хлопает за спиной.
Внутри — полумрак и запах старой бумаги.
Коридор тянется вперёд, и там, в конце, стоит фигура.
— Ты пришла, — говорит женский голос.
Я знаю этот голос.
Я почти вижу лицо… но оно расплывается, как мокрая краска.
Я пытаюсь сказать своё имя — новое, то, что дала программа защиты, — но с губ срывается другое.
То самое, что я прочла в книжке.
И фигура кивает, будто подтверждает, что это правда.
— У нас мало времени, — говорит она. — Томас уже близко.
Но её слова не звучат как угроза.
Наоборот — в них странная, горькая забота.
Как будто она хочет, чтобы я ушла до того, как он меня найдёт… не потому что он враг, а потому что опасно, что мы окажемся вместе здесь.
Внезапно свет гаснет, и в коридоре слышится резкий звук — будто кто-то сорвал замок или выбил дверь.
Я оборачиваюсь — и вижу свет фонарика.
Томас.
Он идёт быстро, глаза сосредоточенные, но в них нет злости, только решимость.
Я тянусь к нему… и просыпаюсь.
Комната ещё полна теней.
Томас стоит в дверях.
— Ты кричала во сне, — тихо говорит он. — Всё в порядке?
Я прижимаю колени к груди и киваю.
Он делает шаг вперёд, и в тусклом свете ночника я вижу, что он всё ещё в одежде, как будто не ложился спать.
— Если вспомнишь, что тебе снилось, скажи мне, — добавляет он. — Даже если это будет казаться ерундой.
Я понимаю, что он говорит искренне.
И в этот момент знаю: Томас на моей стороне.
Но сон всё равно оставил холод внутри — слишком много правды было спрятано в его тенях.
Утро было серым.
Тучи висели так низко, что казалось — стоит поднять руку, и можно зацепить их пальцами.
Томас уже был на кухне, когда я спустилась.
Он сидел за столом с планшетом, на экране которого мелькали новости, и лениво помешивал кофе.
— Доброе, — он даже не поднял глаз, но в голосе не было усталости — скорее, обычная, спокойная привычка.
Я наложила себе овсянку, села напротив и долго ковырялась в тарелке, пытаясь найти момент, чтобы начать.
Слова о сне казались тяжёлыми, как камни.
— Мне приснилось что-то… странное, — выдохнула я наконец.
Томас сразу отложил планшет и полностью сосредоточился на мне.
— Расскажи.
Я выбрала безопасное начало:
— То здание с фотографии. Я была там. Дверь, длинный коридор… и шаги позади.
Его брови чуть дрогнули.
— И кто был?
Я выдержала паузу, глядя в кружку.
— Я не знаю. Всё расплылось. Но потом появился ты. С фонариком. И… у тебя был такой вид, будто ты хотел меня вывести оттуда.
Он медленно кивнул, словно сверял мои слова с чем-то, что знал сам.
— И что ты чувствовала?
— Безопасность, — ответила я честно. Это была правда. Но не вся.
Я умолчала о женском голосе, который звал меня по имени из книжки, и о странной фразе, что «Томас уже близко».
Если скажу — он начнёт задавать вопросы.
А я не готова. Не сейчас.
— Значит, — сказал он, — ты начинаешь вспоминать места. Это уже что-то.
Он снова взял ложку, но я видела, что его взгляд стал глубже, внимательнее, чем пару минут назад.
Как будто он понял, что я сказала не всё.
— Если сон повторится — не держи это в себе, — сказал он тихо. — Даже если детали будут казаться странными или неважными. Иногда именно они — ключ.
Я кивнула, делая вид, что согласна, но внутри чувствовала, как полуправда давит.
Потому что ключ, возможно, уже был у меня.
И я спрятала его от него.