.
Вечером дом казался непривычно тихим.
Даже звуки улицы — редкий шум машины, лай далёкой собаки — тонули в густой, неподвижной тишине.
Я стояла у окна с кружкой чая, но в голове всё ещё крутилась та лавка у пекарни… и нашивка.
Я поняла: если не скажу сейчас — потом уже не смогу.
Томас был на кухне, возился с чем-то в духовке.
Я вошла, и он сразу поднял взгляд, словно уже знал, что я пришла не просто так.
— Нужно поговорить, — сказала я.
Он выпрямился, вытер руки о полотенце.
— Слушаю.
Я вдохнула поглубже.
— Сегодня… у пекарни… я вспомнила не только то, что сидела там. Я вспомнила человека напротив. Мужчину. И на его куртке была нашивка.
Томас чуть прищурился.
— Какая нашивка?
— Круглая. Чёрная, с золотой эмблемой… не знаю, может, что-то вроде орла или крыла. Я видела её раньше. Не помню где, но… она важна.
На секунду он замер.
Ни одно его движение не выдало эмоций, но воздух между нами изменился — стал плотнее, напряжённее.
— Ты уверена? — тихо спросил он.
— Абсолютно.
Он отвернулся, сделал пару шагов к столу, будто проверяя, не перегорела ли духовка. Но я видела: это было, чтобы выиграть секунду.
— Если вспомнишь хоть что-то ещё об этом человеке — мне нужно знать, — сказал он, по-прежнему тихо. — И сразу.
— Томас… что значит эта нашивка? — я сделала шаг к нему.
Он задержал дыхание, а потом повернулся ко мне.
— Это… не то, о чём тебе стоит сейчас знать.
Его взгляд был слишком прямым, чтобы спорить. Но я почувствовала, что он сказал не всё.
И, возможно, именно это «не всё» — причина, по которой меня занесло в этот город.
Он налил мне ещё чая, как будто это обычный вечер, и разговор закончился.
Но когда я вернулась в свою комнату, в голове крутились только два слова:
Чёрная нашивка.
Ночь была тихой, но спать я не могла.
В голове всё время крутилась та чёрная нашивка.
Я ворочалась, слушала, как в доме потрескивают старые балки, и в какой-то момент услышала шаги внизу.
Через несколько секунд — глухой голос Томаса.
Не телефон, а рация.
Я тихо приоткрыла дверь и вышла на лестничную площадку.
Снизу доносились слова — ровные, но напряжённые:
— Да. Круглая, чёрная, с золотым знаком… Нет, она не путает. Я знаю.
Пауза.
— Значит, это подтверждает её версию.
Его голос стал ниже, почти шёпот:
— Слушай, она под защитой. Если эти люди поймут, что она их видела, они пойдут до конца. Нам нужно работать быстро.
Я замерла на ступеньке.
Не было в его тоне ни раздражения, ни злости — только сосредоточенность.
Как будто каждое слово он проверял на вес.
— Завтра же я пробью по базе все варианты этой эмблемы, — продолжил он. — И да, она будет рядом со мной. Постоянно.
Я тихо вернулась в комнату, прежде чем он закончил разговор.
Закрыв дверь, я поняла: Томас не враг.
Он знает, что я в опасности — и нашивка теперь стала ключом.
Когда он поднялся наверх, в его лице не было ни намёка на ночной разговор.
Только короткое:
— Спи. Завтра у нас будет много дел.
Я кивнула, но уснуть так и не смогла.
Потому что теперь мне было ясно: эта история движется быстрее, чем я думала.
---
Я проснулась от запаха кофе.
На кухне Томас уже сидел за столом, перед ним — ноутбук и кипа распечаток.
Его лицо было серьёзным, но, заметив меня, он слегка смягчился.
— Завтрак вон там, — кивнул он на тарелку с тостами. — Но сначала… хочу кое-что показать.
Я подошла ближе.
На экране — целая галерея изображений.
Круглые нашивки: разные цвета, символы, орлы, змеи, крылья.
Некоторые выглядели как логотипы спортивных клубов, другие — как военные или охранные эмблемы.
— Мы проверили все, что хоть отдалённо похоже на твоё описание, — сказал Томас. — Посмотри внимательно.
Я начала листать.
Первые пять — ничего.
Шестая — чуть похожа, но фон не тот.
И тут…
Следующее изображение ударило в память, как волна ледяной воды.
Чёрный круг.
В центре — золотое крыло, с вытянутыми, острыми перьями, будто они режут воздух.
Я не просто видела это раньше — я помнила, как пальцем провела по шершавой вышивке, когда сидела за той лавкой.
Помнила голос мужчины, глухой и спокойный, и как он сказал моё имя.
— Это она, — выдохнула я, и в тот же миг мир качнулся.
В висках загудело, в горле пересохло.
Томас быстро поднялся, перехватил меня за плечи, усадил на стул.
— Дыши. Всё нормально.
— Я… — я сжала виски ладонями. — Я помню… не всё… но он знал меня. И я знала его.
Томас кивнул, взгляд его был твёрдым, но в глубине — тревога.
— Хорошо. Мы знаем, с кем имеем дело. Но это значит, что времени стало меньше.
Я почувствовала, как холод от этих слов проникает в кости.
Томас отвернулся к ноутбуку, но я видела, как напряглась линия его плеч.
Всё изменилось.
Теперь мы шли не просто к воспоминаниям, а прямо к тем, кто мог за ними прийти.