.
Прошло несколько недель.
Мы с Томасом жили, как будто всегда жили здесь.
Утренний кофе, походы в магазин, редкие разговоры с соседями, которые кивали нам, как старым знакомым.
Я училась быть Софи.
Я знала наизусть «нашу» историю: свадьба в Портленде, медовый месяц на побережье, любимое кафе за три квартала.
Я даже ловила себя на том, что иногда улыбаюсь не для посторонних глаз, а просто потому, что в эти минуты мир казался тихим и безопасным.
Вечера были одинаковыми.
Я читала в гостиной или готовила ужин, Томас сидел за ноутбуком, проверял почту.
Иногда мы обменивались короткими фразами — не как муж и жена, но как два человека, которые приняли правила совместного выживания.
Он стал реже задавать вопросы.
Я перестала всматриваться в лица прохожих.
И тень у окна больше не появлялась.
Всё было слишком спокойно, чтобы быть правдой.
Я понимала это, но позволяла себе верить.
Потому что только так можно было дышать.
В ту ночь я заснула быстро.
Но сон пришёл резким, как падение в холодную воду.
Тёмный коридор.
Мерцающий свет лампочки над головой.
Мои босые ноги по холодному бетону.
Шум.
Как будто кто-то бежит позади.
Я поворачиваюсь — и вижу силуэт.
Чёрная куртка, лицо в тени, но глаза…
Я их знала.
Они смотрели на меня с такой уверенностью, будто я всегда принадлежала этому взгляду.
Шаг.
Ещё шаг.
И рука, тянущаяся ко мне.
— Софи! — голос прорезал сон, как лезвие.
Я распахнула глаза — и увидела Томаса. Он сидел на краю кровати, держал меня за плечи.
— Ты кричала, — сказал он тихо, но в его взгляде была тревога, которой я не видела раньше.
Я всё ещё тяжело дышала, а сердце стучало так, будто я бежала.
— Что тебе снилось? — спросил он.
Я замялась.
— Ничего.
— Софи…
— Просто… темнота.
Он смотрел на меня ещё пару секунд, потом отпустил и встал.
— Завтра мы поговорим, — сказал он и вышел, оставив дверь приоткрытой.
Но я знала: завтра он не просто «поговорит».
Он начнёт задавать вопросы, на которые я, возможно, уже знаю ответы.
Я проснулась от запаха кофе.
Не такого, как обычно. Этот был крепче, резче, с едва уловимой ноткой горечи — будто Томас специально сделал его таким, чтобы разбудить не только тело, но и голову.
Солнце только касалось занавесок, комната была ещё наполовину в тени.
Внизу что-то тихо звякнуло — чашка о блюдце.
Я спустилась по лестнице босиком, как всегда, но на этот раз шаги отдавались в голове гулко, будто я шла на что-то неизбежное.
На кухне Томас сидел за столом.
Перед ним — две кружки и пустая тарелка.
Он не листал газету, не смотрел в ноутбук, не отвлекался. Просто ждал.
— Утро, — сказала я.
— Садись, — ответил он.
Я села, взяла кружку в руки, но не отпила.
Он смотрел на меня так, как смотрит человек, который уже знает ответ, но хочет услышать, как ты его произнесёшь.
— Расскажи мне про сон, — начал он спокойно.
— Томас, это был просто сон.
— Нет, — он чуть подался вперёд. — Он был не «просто». Ты кричала так, будто кто-то стоял прямо рядом с тобой.
Я сжала кружку сильнее, ощущая горячее стекло.
— Там был коридор.
— Какой?
— Узкий. Серые стены, лампа под потолком, мигала… Пахло… сыростью. И металлом.
Он чуть заметно кивнул.
— Дальше.
Я колебалась, но слова сами потянулись наружу.
— Я шла босиком. Сзади шаги. Я обернулась… силуэт в чёрной куртке. Лицо в тени. Только глаза…
— Какие глаза?
— Тёмные. Очень спокойные. И уверенные.
В этот момент его взгляд на секунду стал жёстким, но он быстро вернул обычное спокойствие.
— Что он делал?
— Шёл ко мне. И тянул руку… — я сглотнула. — Я проснулась.
Он откинулся на спинку стула, молчал какое-то время.
— Ты уверена, что никогда раньше не видела этот коридор? — спросил он тихо.
— Нет… то есть… я не знаю.
Его пальцы барабанили по столу, но взгляд был прикован ко мне.
— Софи, — наконец сказал он, — этот коридор есть в деле. Мы нашли его на старой схеме одного из зданий, где… — он замолчал, будто решая, говорить или нет. — Где могла быть ты.
Я замерла.
— «Могла быть»?
— Или была, — сказал он тихо.
В комнате стало тесно от тишины.
Он встал, подошёл к окну, но не смотрел на улицу.
— Я ждал, когда ты сама заговоришь, — сказал он. — Теперь мы начинаем работать по-настоящему.
— Что это значит? — спросила я.
Он повернулся.
— Это значит, что скоро я покажу тебе место, которое ты, возможно, уже видела. Но не во сне.