.
Утро.
Холодное, серое, как будто больница решила, что даже солнце должно быть стерильным.
Медсестра принесла мою одежду — ту самую, в которой меня нашли.
Платье всё ещё пахло дождём и чем-то металлическим.
Я держала его в руках и думала: «Я выйду в нём отсюда — и снова стану той, кого нашли на дороге. Но я всё ещё не знаю, кем я была до этого.»
Врач принёс бумаги. Подписал что-то. Попросил меня расписаться.
Я посмотрела на пустую графу «ФИО» и почувствовала, как внутри всё съёжилось.
Рука зависла.
Я написала: «— — —».
Просто три прочерка.
Мой новый автограф.
В коридоре ждал Томас Мейсон.
В руках — кожаная папка и конверт.
Он был в той же куртке, что и в первый день. Выглядел так, будто спал мало, но глаза у него были слишком ясными для утреннего света.
— Готовы? — спросил он.
Я кивнула.
Не потому что готова, а потому что ответ «нет» ничего бы не изменил.
Мы вышли через боковой вход.
Дождя не было, но асфальт был мокрый, как будто ночь пыталась смыть что-то, что здесь произошло.
Машина была неприметная, тёмно-серая.
Салон пах кофе и чем-то чуть сладким — возможно, жвачкой Томаса.
Мы ехали молча.
Город за окнами выглядел чужим, как декорация, где актёры ещё не вышли на сцену.
Дома, люди, светофоры — всё казалось слишком обыденным, чтобы быть моим.
— Здесь, — сказал он, сворачивая во двор старого кирпичного дома.
Квартира была на четвёртом этаже.
В подъезде пахло пылью и старым деревом. Стены — облупленные, перила холодные.
Дверь — новая, тёмная, с двойным замком. Томас проверил оба.
— Никому не открывайте, кроме меня или врача, который будет приходить.
— У вас есть номер? — спросила я.
— В телефоне. И адрес.
Он протянул мне ключ.
— Теперь это ваш дом. На время.
Я вошла.
Квартира была… тихой.
Слишком тихой.
Две комнаты, кухня, ванная. Всё чистое, но будто давно нетронутое.
Белые стены. Простая мебель.
На столе — новый телефон, без контактов.
В холодильнике — бутылка воды и пакет молока.
В шкафу — две смены одежды. Простая, удобная. Безликая.
Я прошла в спальню.
Кровать застелена идеально. Окно закрыто.
Я села на край и почувствовала, как матрас чуть прогнулся подо мной.
Никаких личных вещей. Ни фото. Ни запаха прошлого.
Как будто у меня его никогда и не было.
Томас оставил на столике конверт.
— Тут документы по программе. И мой номер ещё раз. Завтра я загляну. Сегодня — отдыхайте.
Он задержался у двери.
— И… если почувствуете, что что-то не так — звоните. Даже если это просто тень.
Когда дверь закрылась, тишина стала почти физической.
Она давила. Лезла в уши.
Я ходила по комнатам, открывала шкафы, проверяла окна, замки.
Всё было в порядке.
Вечером я заварила чай, села у окна.
Смотрела на двор — пустой, серый, мокрый.
В одном из окон напротив горел свет, мелькали силуэты. Чужие жизни, которые продолжались, не зная обо мне.
Я легла около полуночи.
Долго смотрела в потолок, слушала, как тикают старые часы на кухне.
И уже начинала проваливаться в сон… когда услышала.
Тихий, медленный шаг.
За дверью.
Один.
Пауза.
Второй.
Я замерла.
Шаги остановились прямо у моей двери.
Я слышала дыхание.
И поняла: замки — проверены. Но это не значит, что я в безопасности.
Шаги за дверью стихли.
И тишина стала такой плотной, что её можно было потрогать пальцами.
Я лежала, прижимая ладонь к груди, чувствуя, как сердце бьётся слишком быстро, слишком громко.
Если тот, кто стоит за дверью, прислушивается — он слышит меня.
Я старалась дышать медленно.
Ровно.
Как спящий человек.
Но внутри уже кипело: Проверь. Подойди. Узнай.
Страх и любопытство перепутались в один комок.
Я поднялась. Осторожно, без звука соскользнув с кровати.
Пол холодный, шершавый.
Каждый шаг — как по стеклу.
В коридоре темно, только тонкая полоска света из кухни.
Подхожу к двери.
Замки — оба закрыты.
Проверяю верхний, потом нижний.
Пальцы дрожат, но это уже привычно.
Я прислоняюсь ухом к металлу.
Ничего.
Тишина.
Даже соседских шагов не слышно.
Как будто мир за дверью вымер.
Я поворачиваюсь, уже собираясь вернуться в спальню…
И замираю.
На полу, прямо у двери, лежит что-то маленькое.
Чёрное.
Я опускаюсь на корточки.
Это… пуговица.
Тяжёлая, холодная, с едва заметной трещиной по краю.
Обычная. Но я точно знаю — днём её здесь не было.
Пол я мыла сама, чтобы отвлечься.
Я бы заметила.
Я держу её на ладони и чувствую… странное.
Не воспоминание. Не картинку.
Просто… ощущение: кто-то был слишком близко.
Я беру пуговицу в спальню.
Кладу на тумбочку, как улику.
Смотрю на неё долго.
Через какое-то время кажется, что она смотрит в ответ.
Как чёрный глаз.
Я ложусь.
Замки проверены.
Пуговица лежит рядом.
Но всю ночь мне кажется, что если я усну, то проснусь — и она исчезнет.
А на её месте будет что-то другое.
Похуже.