ГЛОТКА

Дентон, Пенсильвания — октябрь 1971, раннее утро
Серый осенний предрассвет опустился на город, когда в стройпункт пожарной части привезли бетонный миксер и тонны мешков с цементом. Хэл Морган стоял спиной к складываемому строительному материалу, наблюдая, как первые лучи солнца дробят туман на мелкие капли. Сегодня они должны навсегда запечатать шахту №7 — последний рубеж против «Глотки».
Шериф Колтер, в каске с отражателем и строительном жилете, подвёл к нему доктора Крамера и Эллисон с Эмили.
— Все готовы? — спросил он тихо.
— Готов, — кивнул Крамер, поправляя перчатки.
— Я тоже, — ответила Эллисон, сжимая руку дочери.
Хэл обернулся к группе: два шахтёра-ветерана, Бакстер и Прайс, явно ещё не пришли в себя, но держались мужественно; Маркус и Родни в полной готовности; несколько спасённых семей, добровольно согласившихся помочь.
— Сегодня мы закроем рану под городом, — сдержанно произнёс он. — Как только бетон схватится, «Глотка» не сможет больше дышать.

Подходя к западному входу шахты, они увидели залитый светом портал, обрамлённый старыми металлическими воротами. За воротами — тёмная бездна. Пару часов назад, когда они вошли сюда вновь, едва ли кто решился бы сделать ещё один шаг. Сейчас же бетонщики устанавливали опалубку, а пожарные разворачивали шланги для очистки стены от грязи и пыли.
Хэл поднял руку — сигнал «Стоп». Все замерли, и в тишине токарного мотора миксера отчётливо слышался издалека приглушённый шёпот.
— Здесь ещё слышно... — осторожно сказал Родни, прислушиваясь.
— Шёпот слабее, но он есть, — подтвердил Маркус.
Шериф поднёс к уху радиостанцию: тумана в эфире уже не было. Но в земле сквозь бетонный полок доносилось тихое дрожание.
— Это последний вздох, — выдохнул Хэл и поднял каску.
Он первым ступил за опалубку и спустился по приставной лестнице к узкой нише у стены. Там, под старой каменной кладкой, зиял трещиноватый проём — исток тумана. Ещё вчера он был погружён в жуткую вязкую субстанцию; теперь оттуда шел лишь лёгкий холодок.
Хэл вставил в щель металлическую трубку от датчика и передал через рацию:
— Ноль. Давление исчезло.
Он выпрямился и крикнул вверх:
— Можно лить бетон!
Сверху зазвенел стальной бункер миксера. Густая серая смесь хлынула в подготовленное пространство, заполняя трещину и растворяя остатки плоти тумана, словно винтовка, разрывающая паутину. Хэл, надев респиратор, шаг за шагом вручную утрамбовывал смесь, чтобы не осталось пустот.
Шериф Колтер стоял у входа. Когда бетон достиг уровня земли, он крикнул:
— Засыпаем последний слой!

Часа через два бетон застывал до состояния, достаточного для отпуска опалубки. Открыв каркасы, они увидели ровную серую стену, без трещин и впадин. Сквозь нее не мог пройти ни луч света, ни дыхание ветра, ни — самое главное — ни один шёпот.
Эмили тихо подошла к свежему бетону и провела пальцем по ровной поверхности: остался тонкий след.
— Я не слышу его больше, — сказала она тихо.
Хэл опустился на колено рядом:
— Я тоже, малышка. Фактически, мы победили.
Они вдвоем поглядели на стену, в которой навсегда похоронено сердце «Глотки». За их спинами первые лучи солнца ворвались в узкий проход шахты, разогнав остатки тумана и озарив их лица теплом нового дня.
Дентон, Пенсильвания — октябрь 1971, полдень
Первым сигналом окончания операции стал звонок колокола на старой пожарной каланче — необычно чистый и радостный, словно открыл новую страницу в судьбе города. Люди собрались у входа в шахту, разглядывали свежую бетонную стену, обмениваясь облегчёнными взглядами.
Но цена победы вскоре дала о себе знать.

1. Цена за возвращённых
— Доктор, — обратился к доктору Крамеру шериф Колтер, — у нас новые поступления.
В аварийную палату доставили Бакстера и Прайса. Оба находились в глубоком ступоре: глаза открыты, но взор пуст, руки обмякли, словно сухие ветки. Крамер провёл быстрый осмотр:
— Их тела в порядке. Сердце, лёгкие, нервы — всё функционирует. Но в мозгу мы фиксируем очаги амнезии: они не помнят последнее полугодие жизни. Ни жен, ни детей, ни себя в родном доме.
Колтер нахмурился:
— Они заплатили не воспоминаниями о женах, а чем-то более ценным... Возможно, частью души.
Крамер печально кивнул:
— Жертва без возможности возврата... Мы можем оказать им помощь, но сотрутся только шрамы тела. То, что в головах — останется.

2. Раскалывающиеся нити
Тем временем по улицам Дэнтона прошёл слух: «туман ушёл, но он забрал с собой память». Люди, которые приняли сделку (как Уиллер), теперь блуждали по дому, не помнясь, почему они так отчаянно ждали возвращения.
Эллисон нашла в себе силы выйти на улицу: она повернулась к Хэлу.
— Нам нужно помочь этим людям. Эти семьи...
Он обнял её за плечи:
— Мы поможем. Договоримся с властями штата о реабилитации и психологической поддержке.
Её глаза наполнились решимостью:
— Я организую группу волонтёров.

3. Расплата за спокойствие
Несколько семей, чьи близкие погибли, вернулись к привычной жизни: на их лицах вновь заиграли улыбки. Но в глазах тех, кто не соглашался на сделку, оставался холодный страх: они видели послевкусие тумана и ощущали, как вечный долг навсегда поселился в их сердцах.
Хэл, глядя на город с вершины небольшой возвышенности за шахтой, произнёс:
— Мы заплатили цену. И нам ещё предстоит расплата.
Шериф стоял рядом:
— Но если мы не сделаем этого, туман вернётся и заберёт всё.
Хэл кивнул:
— Да. Теперь наша задача — хранить эту стену, не допустить её разрушения.

4. Перерождённое утро
К вечеру того же дня жители Дентон-Стейшн собрались на площади у бара «Black Lung». Там, где ещё утром жили детские стоны и шёпоты, теперь звучал смех и музыка. Ночной бар воскрес, наполняясь разговорами и первыми после долгой бури танцами.
Эмили Морган, сжимая за руку мать и отца, улыбнулась:
— Папа, я снова могу мечтать. И это лучшее чувство.
Хэл обнял её:
— Это наше перерождённое утро, малышка.