Глава 9 - «Комнаты, которые молчат»
Он пришёл без опозданий.
Не с цветами. Не с подарком.
С собой.
Когда Алексис открыла дверь, он стоял в проёме в простой серой толстовке и с лёгкой улыбкой, как будто заходил не впервые, а возвращался.
Он оглядел её и сказал:
— Ты точно живёшь здесь. Это видно с порога.
— А ты что, ожидал что-то другое?
— Ожидал, что пахнет будет кофе и фильмами. И угадал.
⸻
Её квартира была небольшой, но тёплой. На полу лежали плёнки, книги, провода. На стенах — кадры, снятые на старую «мыльницу», и отрывки сценариев, написанные от руки.
На кухне — огромная чашка с кистями, стопка тарелок, и проигрыватель, где медленно крутилась виниловая пластинка.
Фермин прошёлся по комнате, аккуратно, не трогая, но читая всё глазами.
— Это всё ты снимала?
— Почти всё. Некоторые вещи не могу смотреть до сих пор.
— Почему?
— Потому что в них я. Та, которой я иногда боюсь быть.
Он повернулся к ней.
— Я бы хотел её увидеть. Без фильтра.
Алексис только вздохнула и кивнула на диван:
— Садись. Сегодня у нас показ. Без критики.
⸻
Она поставила короткий фильм. Он длился всего девять минут. Без диалогов.
Девочка в кадре бегала по старому саду, под дождём, с камерой в руках.
А потом, в тишине, подходила к зеркалу — и долго смотрела на своё отражение, как будто пыталась его запомнить или распознать.
Когда экран потемнел, Фермин не сказал ни слова.
Он сидел тихо, опустив голову, а потом произнёс:
— Это лучшее, что я видел.
— Ты не обязан это говорить.
— Нет. Я обязан быть честным. Это разные вещи.
⸻
Она принесла чай. С медом и корицей.
Он сидел на полу, прислонившись к дивану. Она — рядом, с ногами под себя, в мягком свитере.
Разговор шёл сам по себе.
Про страхи.
Про то, как он не мог уснуть перед дебютом.
Про то, как в 13 лет он хотел всё бросить.
Про то, что иногда ему кажется, что он делает не то, но слишком поздно отступать.
— А если бы не футбол? — спросила она.
— Тогда бы я стал оператором. Или баристой. Или просто кем-то, кто умеет слушать.
Он повернулся и посмотрел на неё — долго, глубоко, без фальши.
Алексис чуть поёжилась. Не от холода. От близости.
— Я всё ещё не понимаю, — сказала она. — Почему ты вообще остался в тот день. На пляже.
Фермин усмехнулся:
— Потому что я понял: ты — пауза, которую я искал.
А не шум, от которого хочется бежать.
⸻
Они не касались друг друга.
Но казалось, что это — сильнее любого прикосновения.
Время тянулось мягко. Пластинка остановилась, но никто не заметил.
Он ушёл только ближе к ночи. И на прощание сказал:
— Я больше не хочу быть фоном в твоих фильмах.
— А кем хочешь быть?
Он посмотрел на неё с лёгкой улыбкой:
— Главным героем. Хотя бы одного.