Три Укуса

Куда пригласить хозяина в его собственном доме? Ну глупость же! В город во время сезона выходить, как оказалось, нельзя. Да и какая разница? Это все еще его город.
Я промучился так до последнего момента, когда должен был позвонить.

Встречи уже закончились, и у всех было три свободных дня. А моя последняя должна состояться сегодня.
Я сидел на постели уже одетый к выходу, и не решался набрать. Признаться, что я растерялся и ничего не придумал? На других встречах я об этом не переживал. Хотелось гулять - звал в сад, хотелось сидеть в уюте и тепле - звал в библиотеку.
Телефон вдруг зазвонил. С тяжелым вздохом я поднял трубку.

- Джесси, я зайду за тобой через десять минут?
- Господин, я ничего не придумал.

В трубке раздался веселый смех.

- Надо было сказать тебе не мучиться. Я все устроил. Посидим у меня?

У меня перехватило дыхание, звуки несколько секунд не рождались в горле. Я сидел и хлопал ртом, как рыба на берегу. Голос поспешно вернулся.

- Извини, я как-то не подумал. Давай тогда в саду?

- Нет! - я вцепился в покрывало. - Нет, я жду вас через десять минут.

Я отчетливо различил вздох облегчения.

- Прекрасно. Тогда скоро буду.

В затихшей трубке гулко раздавалось мое сердцебиение. Приглашать было не страшно. Страшно получить приглашение.
Я не стал ждать и вышел в коридор. Я надел тонкую черную рубашку и черные брюки каррот.
День был жаркий, а к вечеру душная, влажная дымка опустилась на город.
У лифтов раздались шаги. Я прислонился к стене и стал разглядывать пол. Если он сейчас выйдет, и я встречусь с ним взглядом, я умру от неловкости. Шаги. Громче.

- Джесси!

Как здорово, что это все-таки он!

- Мой Господин, - я поклонился в пояс.

Он смотрел на меня с улыбкой, но явно был удивлен.

- Теперь я не просто господин, а твой господин? Вы позволите мне быть им?
- Перестаньте шутить! Я не оговорился.
- Я не шучу. Не знал, как выразить, что это удивительно приятно слышать от тебя.

Я покраснел. Умеет же сказать так, чтобы я до мочек ушей разукрасился в красный! Еще и вырядился...
Тонкая черная сетка облегала верхнюю часть тела. В каждой ворсинке мерцали золотые частички. Длинной вуалью она опускалось на пол. Внизу были темные брюки.
Он поймал мой взгляд, и я понял, что совершенно бесцеремонно его разглядываю.

- Рад, что тебе нравится, - хитрая улыбка просто добила меня.

Я махнул рукой и пошел к лифтам.

- Это просто невозможно!

В лифте стало только хуже. Я пытался смотреть куда угодно, только не на него. В свете ламп под черными нитями было хорошо видно кожу, живот, грудь, тонкую полоску черных волос внизу живота.
Мы вышли на уже знакомом мне этаже и подошли к двери. Он остановился, не спеша открывать. Я таращился в пол. От этого бордового ковра уже начинало тошнить.
Он вдруг потянулся ко мне.

- Не надо!

Я закрылся рукой. На миг он замер. Вдруг рука сильно обхватила мое запястье. Он прижал меня к стене, держа руки зажатыми внизу.
Движение было уверенным, властным, но совсем не грубым.

- Ну в чем дело?

Я отвернулся.

- Мне не по себе.

Он отпустил меня, и я осмелился поднять голову.

- Прости, совсем одурел от бесед с Ирдой. Сейчас накину что- нибудь попроще.
- Вы в таком виде были у Ирды?

Я поспешно закрыл рот ладонью. Идиот. К удивлению, его не рассердил мой бесцеремонный вопрос. Он прислонился к стене.

- Давай все проясним тут, а потом спокойно зайдем? Я кивнул.

Он пригладил волосы назад.

- Ирда пригласила меня на разговор якобы о ее встречах. Я надел эту дрянь, потому что люблю такие вещи и планировал встретиться в этом с тобой. Но у Ирды оказалось, что поговорить она хочет о другом. Довольно давно ее семья уговаривала меня создать новый род с ней. Мы похожи всего на 45%, но она не может найти сходства почти ни с кем. Они близки с Рэмом, но он
никогда не пошел бы на это. С ней ужасно тяжело. Она просто тянет из тебя силы! И вот она начала эту песню заново: Годы идут, у тебя нет никого, кто был бы похож на тебя, у меня тоже. Нам нужно держаться вместе и так далее...

- Она любит вас?

Он посмотрел на меня потемневшими глазами.

- Боюсь, что да. - А вы ее?
- Джесси...

На его лице отразилось что-то мучительное. Он хотел сказать что- то, но не решался.
Его рука нежно скользнула по моей щеке.

- Нет, я не люблю ее. Позволишь не продолжать этот разговор?

Я снова кивнул.

- Войдем?

Он приобнял меня за плечо. По спине к шее пробежали мурашки. Сегодня со мной что-то не так. Мне кажется, я перешагнул какой- то рубеж, преодолел преграду. Я столько узнал о нем, и теперь он стал казаться мне близким и уязвимым, но это делало его только выше в моих глазах.

Внутри было тихо, сладко пахло жасмином и вишней. На стене висел огромный триптих - три полотна, которые изображали вампира мужчину и человека женщину.
На всех был изображен укус вампира, но картины отличались. Первая была в светлых тонах, вторая была почти полностью черной, и детали угадывались в оттенках, а последняя была белой и украшена золотом.
На белом диване из грубой ворсистой ткани лежало пушистое розовое покрывало. Он предложил мне сесть. Под пальцами пробежали шелковые травинки.
Я сбросил обувь и лег, закинув руки за голову. У панорамного окна нежно и тепло горел светильник, а на столе фитильками мигали свечи.

Дюран подошел к высокому шкафу и застыл у открытых створок. Я наблюдал, как переливается золото по его спине, как загораются нити на поднятых руках, поймав свет от свечки. Вдруг я понял, что будь сейчас на небе горячий закат, полный сиреневых жил и алых бликов, таких близких на высоте сотого этажа, я бы все равно не обернулся к нему. Для чего?
Перед глазами у меня есть тысячи звезд, не далеких и ледяных, а теплых, подвластных моему движению. Взяться рукой за черную вуаль небосвода и смахнуть в сторону...
С двумя вешалками Дюран повернулся ко мне.

- Черную или белую?

Я не понял его.

- Что? Зачем?
- Сменить, - двумя пальцами он подцепил черную сетку на груди.
- Не надо!

Он неуверенно опустил рубашки.

- Это красиво. Оставьте.

Он вдруг бросил вешалки на пол и быстро подошел к дивану. Я испуганно выпрямился.

- Встань.

Неловко, забыв, как вообще работают ноги, я поднялся. В бедрах заколол страх.
Крепкие руки забрали меня в омут его запаха и тепла. Я обхватил его в ответ, ощупал сетку. Вот в тончайших отверстиях явно можно ощутить кожу. Впервые я дотронулся до него так.
Его шея была так близко. Это произошло само по себе. Я поднялся на носочках и припал к тонкой, нежной коже губами. Она была словно покрыта пудрой, которая сделала ее сухой и идеально ровной, но такой была его кожа сама по себе.

Он вздрогнул и отшатнулся, закрыв это место рукой. Мне показалось, что он покраснел.

- Простите... я

Вдруг на его лице возникла хитрая ухмылка.

- А если я сделаю так?

Я попытался ответить, но вышло что-то нечленораздельное. Он снова встал ближе. Я же сделал шаг назад. Пятки уперлись в диван, и я осел на него.
Он этого и ждал. Быстрым движением взявшись за плечи, он уложил меня на розовый плед, оказавшись сверху. На живот и ноги опустилась тяжесть. Весом он зажал меня на грани между удушением и контролем.
Я схватил его за запястья, но он не убрал рук.

- Страшно?
- Нет!
- Врунишка, - усмехнулся Дюран.

Снова со знакомым диким блеском показались клыки. Это и есть настоящий блеск власти, блеск боли и смерти. Я закрыл глаза и отвернулся.

Он ничего мне не сделает. Просто проверяет на прочность. Кожей я ощутил его дыхание и сжал зубы.
Ему нравится играть? Я согласен. Он проверяет мой страх на вкус? Хорошо. Я готов принять все правила.
Я разжал руки и опустил их на плед. Глаз открыть не решился. Одна ладонь вдруг скользнула мне под голову и слегка приподняла, нежно, как придерживают спящего, а в следующую секунду...

Мягкие губы коснулись шеи, от них по всему телу бросились врассыпную мурашки, что-то влажное и горячее обожгло кожу, потом снова губы и еще.
Я то сжимался в одну дрожащую мышцу, то со вздохом отпускал себя целиком, повисая в его руках. Голова начала кружится, а легкие не успевали принимать в себя воздух.

Он оторвался от меня, дыша часто и тяжело. Я чуть не вскрикнул от досады. Неужели он не ощущает той же жадности, этого раздирающего тело чувства, желания большего, что ощущаю я?
Я встал на локте и приблизился к его губам, но он вдруг уверенно отстранил меня.

- Нельзя! Клыки... если твоя кровь... Я медленно склонил голову. Прошу...

- Джесси...

Я поднялся на колени. Наши лица были на одном уровне, совсем рядом. Он крепко взял меня за локоть, как провинившегося мальчишку.

- Люди и вампиры не могут этого делать, ты понимаешь?
- Прикажите мне перестать.

Он укоризненно нахмурил брови, но все еще молчал. Если я перейду границу, что он сделает со мной? За такую дерзость с господином вампиров меня, наверное, сошлют в рабство. Или он сделает меня своим сосудом? Что ж, зато я буду единственным, кто осмелился на подобное.

Я уперся руками в его бедра. На этот раз он опустил руки и закрыл глаза, но не отворачивался. На лице то и дело нервно вздрагивали мышцы.
Неужели это так страшно - поцеловать человека? Страшнее, чем укусить? Ведь он делает это часто. Страшнее, чем лишить жизни? Это он делает ежегодно.

Осторожно я прикоснулся к его щеке, а затем, приоткрыв рот, поцеловал его сомкнутые губы.
Секунду он не двигался. Я открыл глаза, чтобы удостовериться, что он не хмурится. Он был напряжен, но вдруг плечи его опустились, а губы наконец раскрылись, и он ответил осторожным и долгим поцелуем.

Он гладил меня по шее, перебирал пальцами волосы. Я коснулся его живота, шеи, сжимающих меня рук.
Мне казалось, что я застыл в воздухе, а в невесомости меня удерживает огненный шар, который вырос в моем животе. Он перестал разрывать меня. Все силы возвращались в равновесие, и волнение утихомиривалось.

Он оторвался от меня, и мы замерли лбом ко лбу, пытаясь отдышаться. Дюран вдруг засмеялся.

- Это мой первый поцелуй с человеком!
- Представляете, мой с вампиром тоже, - улыбнулся я.
- Откуда это в вас, людях? Откуда такая смелость? Неужели это оттого, что вы осознаете мимолетность жизни?
- Есть люди, которые за всю жизнь не испытали ничего удивительного, хотя могли успеть многое. Вы можете обрести такую смелость, если поймете, что даже для вас существует конец.
- Я всегда видел впереди себя вечность.
- Все верно, у вас она есть. В вашей вечности я стану мигом, вспышкой. Таких вспышек будет много. Вы знаете это и потому не пытаетесь поймать. А в моей жизни вы уже обрели слишком большое значение, чтобы я пожертвовал этим мигом ради осторожности.
Он взял меня за руку.

- Для меня это не вспышка! Я не хочу, чтобы это исчезло. Если я мог бы сберечь этот миг, если бы понял, как, то сделал бы это.

...

Я лежал на том же диване с бокалом вишневого сока и не мог перестать смеяться от того, как Дюран пытается попасть кусочком пармезана в мой бокал с расстояния нескольких метров. Он пытался прицелиться уже минут пять, но все время сбивался из-за смеха.

Вдруг кусочек сыра сделал в воздухе идеально ровную дугу и с победным бульком упал в сок. Меня окатило красными брызгами, и я ошарашено посмотрел на Дюрана. Тот хохотал как мальчишка.

- А вы наглец! - нарочито строго произнёс я. - Это ты наглец! Кто кого первым поцеловал?

Я покраснел. Дюран улыбнулся.

- Ладно тебе. Расскажи лучше, как прошли твои встречи.

Я обрадовался. Об этом и правда стоило поговорить.

- Я многое узнал о вас.
- Обо мне? - Дюран присел рядом. - Я думал, ты будешь знакомиться, а ты оказывается шпионишь?
- Ничего такого я не спрашивал.
- Что же ты узнал?
- Что вы один из сильнейших вампиров, что ваш укус и правда невозможно пережить, что вы способны убить любого вампира. А еще я узнал про ваш первый год после академии, про то, как вы жили в городе людей, как искали Рэма и как спасли его.

Дюран в задумчивости постучал пальцами по дивану. Мне хотелось угадать, что он чувствует.

- Да, я никогда не скрывал это от близких. Это здорово, что теперь ты знаешь так много.
- Еще я узнал про совершенных вампиров.

Он с интересом посмотрел на меня.

- И что ты об этом думаешь?
- Мне кажется, это прекрасно! Я не могу понять, почему та женщина отказалась от укуса Рэма! Она могла стать сильнее, жить дольше, любить дольше. И она помогла бы ему! Рэм бы больше никогда не испытывал голода.

- Все так, но подумай, может она просто хотела остаться собой? Принадлежать себе? Не знаю, говорили ли тебе, но человек, став вампиром, навсегда связан с тем, кто его обратил. И наоборот тоже. Это и есть связь крови - то, как мы создаем новый род. От этой связи не уйдешь, даже если передумаешь. К тому же придется навсегда оторваться от своей семьи, родных, друзей. Меняется твоя собственная кровь - твои мать и отец больше ими не являются. Друзья боятся тебя, а знакомые не узнают. Может та женщина хотела остаться тем, кем она родилась?

- Но она умерла очень рано.
- Да, но она умерла человеком и от человеческой болезни.
- Поэтому Рэм ненавидит людей? Он кивнул.
- Он любил ее, и ждал, что ради любви она будет готова на жертву. Он говорил ей, что его жизнь закончится после ее смерти, умолял на укус, но она не дала согласия.
- Но она могла и не обратиться? Вдруг они не были схожи на 100 процентов?
- Возможно. Но тогда Рэм бы знал, что она готова пойти на это ради него. Это дало бы ему веру в то, что она тоже сильно его любила. А когда этого не произошло, он навсегда решил, что все люди предатели и обманщики.

Дюран положил руку на мое плечо.

- Что бы ты хотел еще узнать? Теперь ты можешь спросить меня напрямую.

Я огляделся.

- Что это за картина? - я указал на триптих. От огоньков свеч особенно ярко блестела третья золотая часть.
- Она называется Три укуса. Это наша с вами связь - вампира и человека. Для нас есть три возможных результата.
Первый - это обычный укус - белая картина. Человек и вампир похожи, они знакомы, они оба согласились на укус, между ними нет затаенной ненависти. В этом случае вампир утоляет голод, а человек не получает увечий, ну или почти не получает.
Второй - черный укус - черная картина. Человек и вампир не похожи, человек не хотел отдавать кровь и испытывает в момент укуса страх, боль и ненависть. Или же вампир ненавидит этого человека. В таком случае тоже случается черный укус. Это часто не приносит вампиру насыщения, а для человека очень болезненно и опасно. Это влечет за собой травмы, нарушение сознания и возможно смерть.
Третий - золотой укус - картина с золотом. Вампир и человек абсолютно схожи по крови, по душе. В результате этого укуса появляются совершенные вампиры. Это практически легенда, так редко подобное происходит.
- Получается, все ваши укусы - черные?
- Для меня - нет, я получаю насыщение от них, но для людей да, именно так.

Теперь я рассмотрел изображение иначе. И правда, на первом оба лица были спокойны, фигуры не прикасались друг к другу, их объединял только укус.
На втором полотне глаза вампира были скрыты за сплошной тенью, а лицо женщины было искажено болью, словно она застыла в крике. Руками она пыталась оттолкнуть от себя вампира.
На третьем же полотне вампир и человек сплетались, обхватив друг друга руками, а вокруг кружили золотые нити.
- Это так красиво. Третья часть. Удивительно, что такое может быть возможно!

Дюран молча смотрел на картину.

- О чем вы думаете?

Он перевел взгляд на меня. Задумчивый, изучающий.

- К кому ты пойдешь на укус?
- Не знаю. Я, по правде говоря, этого не хочу. Думаю, ни к кому.
- Почему?
- Я не чувствую, что смог бы довериться кому-то. Я боюсь, это будет для меня...
- Больно?
- Гадко.

Он нахмурился. Я видел, что он хочет что-то спросить.

- Говорите, Дюран.
- Нет, не стоит, - он хотел встать, но я удержал его. - Я отвечу на любой вопрос.
- Обещай, что не уйдешь.
- Обещаю.

Он сделал глубокий вдох.

- Ты бы пошел на укус ко мне?
Я замер. Его рука показалась мне вылепленной из ледяного мрамора. Я резко отпустил его. Глаза холодно пронизывали меня непримиримой чернотой.
- Вам так хочется меня убить? - Я не шучу.
Я встал.
- Вы специально подобрали такого человека, как я? Одинокого, без семьи и друзей, одного в большом городе? И как удобно! Я еще и потерял работу! Смысла в жизни остаётся не много! Так?

Дюран тоже поднялся.

- Джесси, я этого не знал. Мы встретились случайно. - Что вы делали ночью в том парке?
- Я... - он вдруг сжал кулаки. - Послушай.
- Нет! Отвечайте честно!

- Я шел за запахом крови. У тебя было разбито лицо, - Дюран показал на скулу. - Я почувствовал этот запах еще в городе, очень отдаленно. Сначала я подумал, что это какое-то растение. Было похоже на цветущую сакуру, но нигде в городе я не видел этих деревьев. Запах был... удивительный.
Я никогда не чувствовал такого. И меня потянуло за ним. Это была последняя ночь перед отъездом. Рэм ждал в отеле, а я искал кого-то ему для утоления, но не нашел. Я просто слонялся, и мне было так паршиво...
В тот момент я снова ощутил, насколько одинок. А этот запах словно был ласков ко мне. Я шел через улицы, прошел мимо баров и клубов. Запах стал ярче, и я понял, что это пахнет человек. Меня это поразило и, если честно, напугало. Я не мог понять, что может дать человеческому созданию такой аромат.
Я собирался уйти, но тут я почувствовал другой запах. Его мерзость не спутать ни с чем. Это был запах гостя. Я понял, что он тоже учуял кровь, и пошел по следу. Тогда я поспешил в том же направлении, и встретил тебя. Гость тоже был там, но, заметив меня, он сбежал.

Я явственно ощутил прохладу и сырость того вечера, ноющую боль в скуле и страх перед незнакомцем. Дюран вдруг снова показался мне непонятным, далеким и недосягаемым. А ведь оно так и есть.

Куда я лезу? Он господин вампиров, ему кланяются в пояс, под его управлением несколько городов.
Кто я? Архитектор без единого здания, человек, которого никто и не вспомнит, когда он исчезнет, который умрет в 60, если не раньше, от рака, остановки сердца или тромба в мозгу. Человек, которого можно просто убить из удовольствия. Как это жалко!

- Вам бы это понравилось?
- Джесси...
- Раз вам нравится моя кровь, убить меня было бы удовольствием, правда?

На его лицо опустилась черная пелена. В глазах медленно проступили алые жилки. Я отступил назад.

- Не смей, - тихо произнёс он, делая шаг в мою сторону. - Не смей использовать против меня то, что ты выяснил.

Он встал почти вплотную. Я смотрел ему в грудь, не смея пошевелиться. Как быстро из меня выбило всю спесь, а ведь он даже не повышал голоса. Я ощущал его силу, которая мерцала в воздухе острыми молниями.
Он вдруг указал на пол.
У меня сперло дыхание.

Гордость? Моя никак от этого не пострадает. Я оскорбил его, и в этом мое искупление. Как сказал Сатир, нужно пройти через стыд, только тогда возможно искупить вину. Вину же я признавал бесспорно.

Его гордость? И снова речь не об этом. В этом жесте нет алчного превосходства. Он хочет увидеть, на что я готов ради него.

Объяснить себе свой страх я не мог, но дрожал как при ознобе. Он заметил это, но снова указал на пол. Неумолим, но жесток ли? В моей груди не вертелось обиды, не нарастало отчаяния. У меня есть выбор, я могу отвернуться, открыть дверь и уйти, но в тот же момент я понял, что готов отдать ему все по первому приказу.
Медленно я согнул застывшие суставы и опустился перед ним на колени. Склонив голову к полу, я ждал.

Меня продолжало трясти.
Наконец, перед лицом появилась протянутая мраморная ладонь. Он подал мне руку, и я зарыдал.