Глава 2. Долгожданная встреча
«Тори, он снова напился... Мне страшно», — от прочитанного сообщения вся краска сошла с лица. Заблокировав экран телефона, я встала с кровати и выбежала из комнаты. Слетев вниз по лестнице, столкнулась в коридоре с мамой.
— Милая, где-то пожар? — она тепло улыбнулась, приняв спешку за ребячество. — Куда ты так несешься?
— К Айноа... Эди снова синий. Не хочу, чтобы он причинил вред ребенку, — говоря об этом, я торопливо искала ложку для обуви, однако, так и не обнаружив ее, натянула кеды с помощью пальца.
— Ты сама еще ребенок, Вики! — в голосе мамы зазвенела тревога. — Как ты сможешь защитить ее? Хотя, конечно же ты, права, — женщина приложила ладонь ко лбу, а ее взгляд забегал по всем углам, пытаясь найти решение непростой ситуации, — так не может больше продолжаться. Бедная девочка... Детство проходит в сплошном страхе из-за отчима, будь он неладен! Я поговорю с Найрой.
— Хочу забрать сестру к нам, по крайней мере, пока тетя не вернется с работы! — не унималась я, понимая, что разговор может состояться слишком поздно. — Одну ее с этим уродом оставлять опасно. Кто знает, что на уме у этой похотливой твари? И если синьоре Перес плевать, что может произойти с единственной дочерью, то мне нет.
— Не говори так...
— А как? — дернув входную дверь на себя, я оглянулась на маму. — После похорон мужа у нее кукушка поехала, и не отрицай это! Имея какой-то комплекс «ненужности», выскочила замуж за местного алкоголика, который пропивает все ее заработанные деньги. Как она собирается дочь на ноги ставить? Айноа только десять лет, а теперь посчитай сколько из них она живет в Аду?
Знаком, что я чересчур заболталась, послужил детский крик из дома напротив. Действовать надо было быстро, иначе могло случиться непоправимое. Резко бросившись к небольшому шкафчику в прихожей, схватила бейсбольную биту, так удачно припрятанную папой на случай непредвиденных обстоятельств.
«Видимо, как раз тот случай. Спасибо папа!»
Перепрыгнув все ступеньки разом и перебежав через дорогу, взлетела на соседнее крыльцо. Молотить входную дверь было бесполезно, никто из жильцов меня словно не слышал... Очередной крик о помощи сработал лучше любого волшебного пинка, заставляя действовать. Я слышала, как за мной бежала мама и умоляла не делать глупостей, но кровь кипящей лавой обжигала голову, заглушая разум и давая импульсивное указание ворваться в чужой дом через приоткрытое окно. Рама жалобно скрипнула, еле поддаваясь рукам, но все же я смогла поднять ее достаточно высоко, чтобы протиснуться и с грохотом ввалиться в гостиную.
Град ударов о деревянную дверь раскатами грома бил по нервным окончаниям, заставляя тело содрогаться от неприятного предчувствия. Липкий страх прополз вдоль позвоночника, и мои холодные ладони вспотели. Боясь выронить биту, я схватила ее двумя руками и занесла над левым плечом, поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж. Внезапная тишина застала меня врасплох, и без того онемевшие от ужаса ноги чуть не подкосились: вдруг показалось, что мое присутствие было обнаружено.
Однако мысли о собственной безопасности вынесло из головы сценой, что предстала перед глазами. Ублюдок отчим упирался в дверь детской комнаты вытянутой рукой, а другой сжимал вытащенный из приспущенных штанов член, совершая движения вверх-вниз.
Леденящая ярость прошлась по мне сильным разрядом тока, ослепляя и оглушая диким сердцебиением. Мне хотелось убить эту сволоч прям на том же месте, где он стоял, и было плевать на последствия.
«Меня оправдают, когда выяснится, с какими намерениями он рвался в комнату к своей малолетней падчерице».
— Мразь... — прорычав сквозь зубы, я незамедлительно двинулась на него, ловя на себе затуманенный взгляд невменяемого человека.
— Ты кто?.. — промямлило это животное, однако мой ответ не заставил себя долго ждать.
Размахнувшись, я со всей силы ударила битой по его вытянутой руке. Хруст ломающихся костей доставил удовольствие. Выронив свое достоинство, отчим схватился за травмированное место и, скривившись от боли, повалился на пол.
— Ах ты, сука! — произнес он нечленораздельно.
«Лучше бы ты заткнулся, но нет же, пьяным ведь рот не закрыть...»
Это окончательно вывело из себя и, подойдя ближе, я с размаху пнула его по заплывшей роже. Из носа пьяницы тут же хлынула кровь, испачкав мои белые кеды.
«Плевать, не умер же из-за этого, зато у нас с сестрой есть время свалить отсюда».
— Ноа, открой, это я! — крикнула и в спешке постучала в детскую.
Девочка моментально открыла дверь, словно была наготове все это время. Лицо ребенка было все красное и влажное от слез, завязанные в небрежный пучок светлые волосы были растрепаны, а голубые глаза выражали неподъемное разочарование в жизни, вперемешку с благодарностью за ее спасение.
Самое ужасное, что ее мать закрывала глаза на поведение чудовища и спускала на тормозах неподобающее поведение по отношению к своей маленькой дочери. Я много раз поднимала разговор о лишении женщины родительских прав и просила свою маму оформить опекунство, но в ответ слышала неизменное «мать есть мать, плохая или хорошая — не важно! Никто другой ее не заменит». Ага, как же! Может быть, девочке было бы намного лучше без нее! В любом случае, я понимала, почему мама так говорила. Да, ей было жаль Айноа, ведь меня она растила в полной любви, но отобрать у родной сестры ребенка приравнивалось в ее понимании к непростительному предательству.
— Пойдем, эта свинья еще долго ничего не сможет сделать... — приобняв кузину за плечи, вывела ее на лестницу, где взору предстал непрезентабельный вид лежащей скотины со спущенными трусами.
Девочка сразу все поняла и заплакала пуще прежнего.
У нас дома Айноа немного пришла в себя и успокоилась. Мама накормила ребенка, угостила сладкими булочками и чаем. Поднявшись к себе в комнату, я выделила ей пару полотенец и отправила откисать в ванную, чтобы привести мысли в порядок, ведь скоро должна была вернуться сеньора Перес... И ее появление, учитывая обстоятельства, не сулило ничего хорошего. Больше всего должно было достаться мне (за причинение вреда здоровью ее благоверному). Правда была, конечно, на моей стороне, и меня не особо интересовало, как будет зализывать раны эта тварь, но нападки маминой сестры еще предстояло вытерпеть...
Тетя Найре долго ждать себя не заставила и примерно через час уже тарабанила в нашу входную дверь как разъяренный буйвол. Даже неудивительно, что она вернулась с работы раньше времени, видимо, этот петух быстро оклемался и нажаловался ей по телефону.
Айноа сидела на кровати в одном полотенце и смотрела на меня глазами полными ужаса, словно умоляя не отдавать обратно. С щемящим сердцем в груди я присела рядом и хотела обнять сестру, однако девочка, быстренько перебравшись ко мне на колени, сделала это первая. Она дрожала как осиновый лист и бесконечно всхлипывала, вслушиваясь в скандал, развернувшийся на первом этаже.
Ненавидела себя в этот момент за немощность: будь я старше, уже б давно заявила в органы опеки и забрала сестру к себе, как родственник. Но на тот момент мне не было еще восемнадцати, к тому же все уже было готово к моему переезду в Штаты, и как забрать сестру из родной Мексики, учитывая все вышесказанное, я плохо представляла. У меня сердце разрывалось, не хотела бросать Айноа на растерзание этой проклятой семейки, но что я могла сделать?
Словно чувствуя мои внутренние переживания, девочка обняла еще крепче и прошептала, что все будет хорошо, что она справится и будет сильной. Затем повернулась и очень нежно поцеловала в щечку. И в этот момент, как на зло, в комнату влетела Найре Перес. От увиденной картины женщина впала в дикую ярость. Обвиняя в развратных действиях по отношению к малолетнему ребенку, она осыпала меня жесткими оскорблениями, втаптывая в грязь последние крупицы уважения по отношению к самой себе. В глазах тети я была больной, пропащей тварью, которая задурманила голову ее любимой дочурке, очернив разум и поменяв мировоззрение на жизнь. С ее слов, Айноа влюбилась в меня по уши и развесила по всей комнате фотографии и портреты с моим изображением. И только после обвинения, что я гребаная лесбиянка, отец наконец вмешался и вышвырнул женщину из нашего дома.
Это был последний раз, когда я видела свою сестру, а затем началась моя новая жизнь...»
Лицо уже жгло от слез. Я сидела и смотрела в одну точку, мысленно вернувшись на десять лет назад. В тот день — день отъезда — я стояла перед ненавистным домом с чемоданом в руках и не знала, что делать дальше, ведь нам запретили какое-либо общение.
Мы даже не попрощались...
Клокочущие переживания разрывали сердце. Я понимала, что смогу приезжать лишь раз в год — на летние каникулы. Однако эта боль сменилась иной, ведь я так ни разу и не навестила родной дом. В душе разрослась пустота, словно от меня оторвали небольшой кусочек и сожгли в адском пламени, лишая возможности когда-нибудь снова стать целой.
О ком ты сейчас думаешь, Вика? Сестра, сестра, сест...
Какого черта он опять всплыл в моей голове?!
Болезненный всхлип сдавил грудную клетку, а водяная завеса размыла взгляд, не позволяя видеть дальше собственного носа.
Нашла время ударяться в воспоминания...
Громкий хлопок заставил вздрогнуть, возвращая в реальность. Зрение прояснилось, как только две крупные капли сорвались с ресниц. Из открытого окна остановившегося рядом пикапа высунулся мужчина и еще раз ударил рукой по капоту моего авто.
— На обочину съебись, больная! — донеслись до меня приглушенные шумом улицы ругательства.
Находясь словно на грани реальности, я не сразу сообразила, что произошло, хотя догадаться было нетрудно: за моей малолитражкой скопилась приличная вереница машин. Из медленно проезжающих мимо автомобилей то и дело высовывались недовольные водители, каждый из которых считал своим долгом презрительно взглянуть на меня, а порой и поприветствовать неприличным жестом. Хоть мне и было глубоко плевать на них, но все же задумалась, сколько пропустила зеленых сигналов светофора раз собралась такая внушительная пробка...
Воспользовавшись «советом», все-таки съехала по указанному направлению. Необходимо было привести себя в порядок, а то совсем расклеилась, тряпка. Включив аварийку, я заглушила мотор и взглянула в зеркало заднего вида: глаза, нос, губы распухли и покраснели, а тушь размазалась и составила прекрасный тандем со слезами на щеках.
Ну и рожа, такой только детей пугать на Хэллоуин...
— Красавица... ничего не скажешь, — вытащив из бардачка влажные салфетки, принялась исправлять все это безобразие. — Рядом с такой образиной и чудовище будет выглядеть выигрышнее...
Лишь один яркий акцент выделялся на искаженном лице — радужка. Когда глаза наполнялись влагой, она становилась словно янтарной с золотистыми вкраплениями. Необычный феномен, если учесть, что в обычное время, она имела ничем не примечательный светло-карий оттенок.
Чтобы любоваться этим необычным блеском, Джен всегда доводил до слез... радости или умиления, не важно... Боли не было в нашей дружбе, пока я сама все не испортила.
Забавно, что от мыслей о сестре я снова вернулась к нему...
— Развесила сопли, — обреченно вздохнув, я закинула пачку обратно и с психом захлопнула крышку бардачка. Меня дико злило состояние разбитой и уязвимости.
Всю жизнь я закаляла свой характер, старалась быть сильной, независимой девушкой. Однако семья всегда была моим слабым местом, и, что бы ни случилось, я очень остро воспринимала информацию и переживала. Беспокоясь о моем здоровье, родители о многом умалчивали, только иногда случайно проговаривались, и то, когда все уже налаживалось.
А Джен... Он тоже был, своего рода, семьей для меня... Но жизнь развела нас в разные стороны, не оставив внутри ни вражды, ни дружбы.
Возможно, он давно женился и счастлив, а я лишь зря тешу себя пустой надеждой взглянуть на него хотя бы издалека. Интересно, какова вероятность случайно встретить этого мужчину среди почти восьми миллиардов человек, живущих на Земле?
Не известно, куда бы увели меня эти пространные размышления, если бы взгляд не скользнул по часам на приборной панели:
— Черт, — выругалась вслух, понимая, что мне стоит поторопиться в аэропорт.
Сделав глоток прохладной воды, я снова влилась в поток машин и отправилась за кузиной.
Интересно, какая она сейчас? Как мне вести себя при встрече? О чем говорить? Одно дело ехать на встречу по работе, другое — родственница, которую я не видела много лет. Да у меня сейчас сердце выпрыгнет прямо под колеса моей малышки!
Пока накручивала себя вопросами, на телефон поступило смс с номера Айноа. В нем девушка сообщила, что захотела прогуляться и будет ожидать на испанской пристани¹. Вот и правильно, нечего сидеть в душном помещении, да еще и в такое нестабильное эпидемиологическое время. В этом парке я бывала много раз: коротала время перед вылетом или прогуливалась по прилете. Прекрасное место, где можно было расслабиться и побыть наедине с собой, лицезря прекрасный вид на залив Сан-Диего и центр города.
Остался лишь один вопрос: на какой стороне парка искать? Он хоть и не широкий, но протяженный... Ладно, сверну у светофора, а там разберусь. Вряд ли девчонка далеко потопала с вещами.
Оставив машину на парковке, я вышла на пешеходную дорожку, где сразу же осмотрела местность в поисках знакомого лица. Безумно переживала насчет этой встречи, ведь столько всего изменилось. Сможем ли мы общаться, как раньше? Сможем ли найти общий язык или ужиться под одной крышей? Сможем ли снова стать близкими людьми, а не просто двоюродными сестрами? Как вести себя при встрече... накинуться с объятиями или сдержано поприветствовать?
Вика, ты сюда приехала закопаться под грудой вопросов? Действуй интуитивно, ни к чему нельзя быть готовой...
— Я бы, конечно, поспорила, но не хочу, — пробубнив себе под нос, выбрала направление и пошла на запад.
Соленый бриз весело кружился в невидимом танце и дарил восхитительную свежесть. Я очень любила это место: красивый, чистый парк, находящийся между аэропортом и ленивой частью гавани (пристани, где пришвартовано огромное количество яхт и лодок). В середине недели здесь всегда было пустовато, лишь изредка встречались рыбаки и редкие прохожие, а вот по выходным жизнь кипела. В тенистой части под широкими ветвями деревьев находились столы для пикников, места хватало, но некоторые компании предпочитали располагаться прямо на постриженной траве, расстилая уютные цветные покрывала. Этот парк нельзя было назвать тихим из-за летающих самолетов, и купаться в заливе было нежелательно, однако песчаный пляж и детская площадка служили прекрасным развлечением для семей с маленькими детьми.
Подходя к пляжу, собиралась набрать номер сестры, чтобы узнать, где она, но в поле зрения попала женская фигура с черной дорожной сумкой. Девушка сидела на песке ко мне спиной, а светлые длинные волосы с редкими фиолетовыми прядями развивались на ветру.
Внутренний голос подсказывал, что это именно она — моя кузина, моя сестричка, моя родственная душа. Я приблизилась к песочной насыпи, и неожиданная детская радость окатила с головы до ног, подгоняя скорее броситься девушке на шею.
— Айноа! — окликнула сестру, хрен знает откуда, махая рукой, как ненормальная.
Девушка обернулась, и в ней я узнала ту, по которой болело сердце все это время. Пока я направлялась в ее сторону, она рассматривала меня с непроницаемым лицом, по которому расплылась странная улыбка. А затем произошло то, чего совсем не ожидала: Ноа просто отвернулась и продолжила сидеть ко мне спиной.
Неужели, я обозналась?
1. Spanish Landing Park – небольшой прибрежный парк вдоль залива Сан-Диего, находящийся напротив аэропорта.