Часть 20. «Самолеты»
Тьма за окном еще не успела отступить, лишь слабый сизый свет пробивался сквозь шторы, когда девушка резко села на кровати. Голова гудела, тело ныло, а на губах оставался привкус крови и чего-то горького — страха, стыда, боли. Она судорожно схватила телефон, пальцы дрожали, когда Даня тыкала в экран, набирая номер.
Аверс поднял трубку почти мгновенно, голос хриплый от недосыпа, но настороженный:
— Даня? Ты в порядке? Что случилось? — спросил он, не веря своим глазам. Она никогда не звонила просто так, он знал что что-то произошло, поэтому ее голос был слишком настороженным.
Она сглотнула ком в горле, но голос все равно сорвался в надрывный шёпот:
— Приезжай... пожалуйста. Сейчас, — ее голос дрогнул, когда она произнесла первое слово, и по щеке покатилась слеза.
Не дожидаясь ответа, бросила телефон в поясную сумку, накинула черный бомбер — тот самый, с горящим сердцем на спине, пахнущий дымом и чужими духами. Дверь скрипнула, когда она осторожно потянула ее на себя, стараясь не разбудить...
Но Глеб уже стоял в проеме.
Не высокий, с растрепанными темными волосами, в мятой футболке и спортивных штанах. Его глаза, обычно насмешливые, сейчас были широко раскрыты — он смотрел на ее разбитую губу, на свежий порез над бровью, на искусанные до крови губы.
— Куда? — голос его был тихим, но в нем дрожала ярость. Он не хотел ее отпускать сейчас никуда, но вдруг, она испугалась и вдавилась в дверь.
Она попятилась, почувствовав, как по спине пробежал холодок.
— Отойди, Глеб, — сказала она резко, грубо. Ее глаза сверкнули яростью и животным страхом, она впервые видела брата таким... злым.
Он шагнул вперед, его взгляд скользнул по ее сбитым костяшкам, по ногтям, обломанным и окровавленным — она вцеплялась в Сашину спину так, будто боялась разбиться.
— Блядь... — Глеб зажмурился, сжал кулаки. — Я не хотел...
— Не хотел?! — ее голос сорвался в крик. — Ты вломился нашу квартиру, ты ударил его! Ты ударил меня! — кричала она, вспоминая все события вечера. Боль сжирала ее изнутри, но она держалась сильнее, чем была.
Он протянул руку, но она резко отпрянула.
— Дань, прости... Я позвонил Саше, я... — опять начал он, но девушка отошла еще дальше, в проход на лестничную клетку.
— Не подходи! — она рванула к двери, хлопнула так, что стекла задрожали.
***
Аверс ждал у подъезда, прислонившись к машине. В руках — телефон и полупустая пачка "Винстона", которую он нервно мусолил пальцами. Увидев ее, он резко выпрямился.
— Блять, Даня... — его голос сорвался, когда он разглядел синяк на скуле, кровь на шее. Он схватил ее за плечи, впился взглядом. — Кто это сделал? Глеб?
Она кивнула, губы дрожали. Она завернулась сильнее в бомбер и посмотрела на окно, где была комната Глеба. В нем горел свет и мелькала фигура брата, ее тело дрогнуло.
— Он... он набросился на Сашу. На меня. Я... я боюсь, что Саша теперь... — она заплакала, но Аверс обняв ее, открыл дверь в машину, и подвел ее к ней.
— Садись в машину.
Кабина пахло табаком и дешевым одеколоном. Аверс резко тронул с места, его пальцы судорожно сжимали руль.
— Рассказывай. Все, — приказал он, смотря на дорогу, боясь повторить тот злополучный день.
***
Его квартира была маленькой, заставленной гитарами, пепельницами и стопками книг. В воздухе витал запах кофе и старого дерева.
— Переоденься, — бросил он, исчезая в шкафу.
Вернулся с черной футболкой с выраженным воротом, серой кофтой на молнии: слишком большой, она утонула бы в ней, и спортивными штанами.
— На. — сказал он, протягивая ей вещи.
Она скинула бомбер, потом футболку, и Аверс замер.
На ее животе, бёдрах, груди — следы укусов, длинные царапины, фиолетовые пятна.
— Это... это тоже Глеб? — его голос стал опасным, грубым. Он схватил ее за руку, осматривая раны. Девушка шикнула, вырывая руку, и пятясь назад.
Она потупила взгляд, покраснела.
— Нет... Это... Саша.
Аверс резко поднял брови. Он не понял ее, он вдруг начал воображать, как Саша поднял на нее руку, но он знал, что он бы так не сделал, он любил ее.
— Он тебя...?
— Нет! — она резко вскинула голову. — Он не бил меня. Мы... переспали.
Тишина.
Потом Аверс медленно сел напротив, его карие глаза вспыхнули любопытством и чем-то еще.
— Ну и как? — голос стал ниже, почти хриплым.
— Что? — не поняла девушка, и ниже опустила рукава кофты, стараясь спрятаться в ней, утонуть.
— Как он? — Аверс усмехнулся, его ногти слегка впились в ее колени. — Говори.
Она закусила губу, но тут же зашипела от боли. Ее покусанные губы цвета метамфетамина, загорелись резкой и пронзающей болью.
— Он... жесткий.
— Жесткий? — Аверс засмеялся. — Блядь, ну расскажи нормально! Ты сверху была? Он тебя прижимал?
— Аверс! — крикнула она, пытаясь не показывать смущение. Ее губы немного расплылась в улыбке, и парень это заметил. Он тоже улыбнулся и взглянул ей в глаза с вызовом.
— Что? — он наклонился ближе. — Ты же сама начала, — усмехнулся Аверс, придвигаясь ближе. Его рука завела прядь ее волос за ухо, и он снова взглянул на нее.
Их ноги соприкоснулись, его пальцы скользнули выше по бедру. Она не отодвинулась. Говорили часами.
— Он был груб, но потом.. Потом он стал нежнее, — сказала она пряча глаза от некого стыда, но Аверс поднял ее голову за подбородок. — Было больно.
— Впервые всем больно, малыш
Они говорили часа три.. Пока она не прошептала:
— Отвези меня к Саше, — молила девушка, ее голос был неузнаваем. Аверс замер, потом усмехнулся. Девушка со злостью посмотрела на него, и он вдруг замялся.
— Блять... Ладно.
Но в его глазах было что-то тёмное. Что-то опасное.
***
Даня поднималась по лестнице медленно, будто каждый шаг давался ей через боль. Нога подворачивалась — тот самый перелом напоминал о себе, заставляя её хромать. Ветер гулял по подъезду, пробираясь под тонкую ткань её худи. Она куталась в неё, но холод был не снаружи, а внутри.
— Чёртов пятый этаж... — прошептала она, сжимая ключи в потных ладонях.
Пальцы дрожали, когда она вставляла ключ в замок. Металл скрипел, будто сопротивлялся. Наконец, щелчок. Дверь открылась с тихим скрипом, и Даня вошла в квартиру, где воздух был густым от невысказанных обид.
Она резко скинула с себя чёрные New Rock'и с массивной подошвой, оставив их у порога, а затем стянула чёрный бомбер, бросив его на диван. В комнате пахло кофе и сигаретами — Саша курил, хотя обещал бросить.
Он сидел за компьютером, спиной к ней, даже не обернувшись.
— Привет... — голос Дани дрогнул.
Тишина.
— Саш... что случилось? — она подошла ближе, но он резко развернулся. Его глаза горели.
— О, теперь ты вспомнила, что у тебя есть парень? — голос хриплый, злой.
— Что?..
— Ты вообще охуела! — он вскочил, стукнув кулаком по столу. — Я тут ждал, думал, что ты хоть раз нормально поговоришь, а не будешь бегать за этим уёбком Аверсом и слушать Глеба!
Даня отшатнулась, как от удара.
— Я ни за кем не бегаю! — её голос сорвался.
— Враньё! — он рывком схватил её за руку. — Ты трясёшься перед ним, как щенок! А мне что? Хуй да хуй!
Слёзы потекли сами. Она не хотела плакать, но тело её предало — горло сжалось, губы дрожали.
— Я... Я просто... — она попыталась вырваться, но он не отпускал.
— Всё, хватит. Собирай свои вещи и вали.
Она кивнула, быстро вытерла лицо рукавом и бросилась к шкафу. Руки тряслись, когда она хватала одежду, косметичку, зарядку. Всё летело в сумку бессистемно.
Саша стоял у стены, скрестив руки, и продолжал орать:
— Ты думаешь, мне похуй? Думаешь, я не вижу, как ты на него смотришь? Ты предала меня, Дань.
— Я никого не предавала! — она резко обернулась, сжимая в руках свитер. — Ты сам придумал всё это!
Он засмеялся, но смех был злым, безрадостным.
— Ладно. Лети к своему конкурсу. Может, там тебя кто-то полюбит.
Последние слова прозвучали как плевок. Даня схватила сумку и выбежала, хлопнув дверью так, что стены задрожали.
На улице моросил дождь. Она шла, не чувствуя ног, пока не увидела Аверса, который ждал её у своей новой чёрной Audi.
— Дань, ты как? — он сразу нахмурился, заметив её заплаканное лицо.
— Всё норм... — она швырнула сумку на заднее сиденье.
— Не пизди. Что случилось?
— Поссорились с Сашей. Всё.
Аверс закурил, резко выдохнул дым и открыл ей дверь.
— Садись. Не парься, мудак он.
Она молча села, прижав гитару к себе. Струны слегка звенели, будто отвечая её настроению.
Машина рванула с места. Аверс включил громкую музыку — что-то тяжёлое, с рваными гитарами. Даня уткнулась в окно, наблюдая, как город сливается в серые потоки.
Аэропорт "Шереметьево" встретил их яркими огнями и толпой людей. Где-то кричали дети, где-то смеялись студенты. Даня чувствовала себя чужой среди этого шума.
— Даня! — её имя прозвучало чётко.
Она обернулась. Серафим — высокий, в чёрной косухе и с наушником в ухе — махал ей.
— Всё в порядке? — он взял её сумку, но сразу заметил следы слёз.
— Да... просто устала.
Аверс обнял её резко, по-дружески, по-отцовски.
— Звони, если что.
Она кивнула и пошла за Серафимом.
Они сидели в зале ожидания. Гитара за спиной давила, ремни врезались в плечи.
— Ты уверена, что хочешь лететь? — Серафим прищурился.
— Да. Мне нужно отвлечься.
— От Саши?
Она вздрогнула, но не ответила.
Через час объявили посадку.
В самолёте она достала телефон. **Сообщения от Саши:**
Сашенька 23:09
Ты вообще понимаешь, что натворила?
Ты мне не нужна такая.
Она стиснула зубы и ответила:
Вы 23:11
Я не хочу ссориться. Я устала.
Пауза. Потом:
Сашенька 23:12
Ты вообще меня любишь?
Сердце ёкнуло. Она закрыла глаза и написала:
Вы 23:40
Я готова стать твоей девушкой.
Через несколько минут телефон завибрировал — звонок. Но стюардесса уже закрывала двери.
— Самолёт взлетает.
Она перевела телефон в режим "без звука" и откинулась на сиденье. Больше не было сил держать всё в себе. Самолёт рванул вперёд, отрываясь от земли. А она отпустила.