Часть 7. «запутанный мир»
Утро началось слишком рано для Дани. Она почти не спала всю ночь, ворочалась, вставала, снова ложилась, но сон не приходил. Ее тело было напряжено, а мысли путались, как будто кто-то в ее голове намеренно перепутал все провода. Аверс, ее близкий друг, тоже не спал. Он лежал рядом, его глаза были прикрыты, но дыхание было слишком ровным для сна. Каждый раз, когда она ворочалась, он тихо спрашивал:
— Дань, ты как? Может, тебе помочь чем-то?
— Отстань, блять, не лезь ко мне, я сама разберусь! — огрызалась она, ее голос был хриплым и злым. — Ты вообще не понимаешь, как мне сейчас!
Аверс замолкал, но его взгляд был полон беспокойства. Он хотел помочь, но не знал как. Даня же чувствовала, как внутри нее копится какая-то непонятная тяжесть, но разбираться в этом не хотела. Ей было проще злиться.
К четырем утра она окончательно поняла, что сна не будет. С грохотом сбросив с себя одеяло, она встала с кровати и подошла к шкафу. Включив свет, она начала лихорадочно перебирать вещи. Ее руки дрожали, а в голове крутились обрывки мыслей, которые она даже не пыталась собрать воедино. В итоге она остановилась на короткой черной юбке и своей любимой черной кофте с белыми рукавами. На глаза она надела очки с затемненными стеклами — не столько для стиля, сколько чтобы скрыть следы усталости и опухшие от бессонницы глаза.
До семи утра она сидела в телефоне, листая ленту, но ничего не воспринимая. Аверс проснулся и снова начал свои расспросы:
— Дань, ты как? Может, тебе помочь чем-то? Может, поесть?
Она резко обернулась, глаза ее горели злостью.
— Да заткнись ты, нахуй! Не лезь ко мне, я сказала! Ты вообще чтоли не понимаешь, что мне плохо? Совсем слепой?!
Аверс замолчал, но его взгляд был полон беспокойства. Даня не выдержала этого взгляда, схватила сумку и выбежала из квартиры, хлопнув дверью.
На улице ее уже ждал Саша. Он написал ей полчаса назад:
Тринадцатый 6:30
Я у подъезда, выходи, когда будешь готова.
Даня подошла к нему, грубо потрепала его по волосам.
— Ну что, пошли, чудо? — сказала она, но в ее голосе не было ни капли тепла.
Саша только кивнул, понимая, что лучше не лезть с вопросами.
По дороге в университет Саша нервничал. Сегодня была сдача проектов, и он боялся, что что-то пойдет не так. Даня же шла рядом, но казалось, что ее мысли где-то далеко. Она знала, что экономика — это не ее дело. Ее мир — это музыка, ее песни, ее фанаты. Все остальное было просто фоном.
В университете они приложили пропуски и прошли внутрь. В кабинете Саша не выдержал и сделал комплимент:
— Дань, ты сегодня выглядишь... ну, стильно. Слишком необычно для тебя..
Она на секунду улыбнулась, но улыбка была грустной, почти болезненной.
— Да иди ты, Сашка, не лезь ко мне с этой хуйней, — бросила она, но в ее голосе не было злости, только усталость.
Через несколько минут к ним подошел Ваня, парень, которого Даня не раз видела в студии у Аверса. Он улыбнулся, облокотившись на парту.
— Привет, Даня. Ты сегодня просто огонь, — начал он, но Саша сразу насторожился, бросив на него угрожающий взгляд. Ваня, однако, не обратил внимания. — Ты такая необычная, знаешь? Мне нравится, как ты... — он не успел закончить.
Даня резко встала, ее глаза горели злостью.
— Ты, блять, серьезно? Какого хуя ты вообще лезешь ко мне? Ты кто такой, чтобы мне тут комплименты раздавать? И вообще, какого хера ты делаешь в студии у Аверса? Ты, пидор, даже не представляешь, как мне сейчас остоебенило твое лицо видеть!
Ваня отшатнулся, удивленный такой реакцией, но быстро ретировался, понимая, что связываться с ней сейчас — плохая идея.
Пара началась. Ира и Ваня первыми вышли защищать проект. Даня сидела, теребя край манжета на кофте. Саша заметил свежие рубцы на ее руке — следы от драк или, возможно, самовредительства. Он с сожалением посмотрел на нее, но ничего не сказал, только лег на парту, закрыв глаза. Даня же сидела в каком-то трансе, ее мысли были где-то далеко.
Когда пришла их очередь, Саша сел за компьютер, а Даня встала рядом, опершись одной рукой на стол. Она начала рассказывать теоретическую часть, но голос ее был хриплым, срывающимся. К концу презентации она уже стояла, крепко сжимая угол стола обеими руками, как будто боялась упасть. И вдруг ее руки резко разжались, и она рухнула на пол.
Саша вскочил с места, подхватил ее, пытаясь привести в чувство.
— Даня! Даня, ты слышишь меня?! — кричал он, но она не отвечала. Преподаватель приказала отнести ее в медпункт. Саша поднял ее на руки и понес по коридору, его сердце бешено колотилось.
В медпункте молодая медсестра сразу поняла, что дело серьезное.
— Положите ее на койку, — приказала она.
Саша аккуратно опустил Даню, и медсестра начала приводить ее в чувства. Через несколько минут Даня открыла глаза, но взгляд ее был пустым.
— Как давно ты ела? Есть подозрение на РПП— спросила медсестра.
— Хуй его знает, не помню, не считала— грубо ответила Даня.
— Есть ли у тебя проблемы со здоровьем? С дыханием, например?
— Да, блять, дышать не могу, как будто кто-то на груди сидит, — выдохнула она.
— А с ментальным здоровьем? Были ли у тебя мысли о...
— Да пошла ты нахуй со своими вопросами! — взорвалась Даня, но тут же закрыла глаза, словно силы ее окончательно покинули.
Медсестра посмотрела на Сашу.
— Ей нужно домой, в тишину. Пусть отдохнет.
Саша кивнул, дал Дане телефон. Она набрала номер Аверса.
— Приезжай за мной, — просто сказала она, когда он ответил.
— Что случилось? — спросил он.
— Просто приезжай, блять, через пять минут будь здесь, — она бросила трубку.
Саша и Даня вышли из университета. Она шла, опираясь на него, но в ее глазах все еще горела злость и усталость. Аверс подъехал через несколько минут. Даня села в машину, не сказав ни слова. Саша остался стоять на тротуаре, глядя вслед уезжающей машине. Он понимал, что Даня не просто устала — она была на грани. Но как помочь ей, он не знал.
***
Комната Дани была погружена в полумрак. Тусклый свет настольной лампы едва освещал пространство, создавая мрачную атмосферу. На кровати, в центре комнаты, лежала Даня. Ее тело было изогнуто в неестественной позе, словно она пыталась свернуться в клубок, чтобы спрятаться от всего мира. Ее руки крепко сжимали голову, пальцы впивались в волосы, а плечи слегка подрагивали от тихих, почти беззвучных рыданий. Она задыхалась, ее дыхание было прерывистым, но она не могла заставить себя встать. Казалось, что какая-то невидимая сила прижимала ее к кровати, не давая двинуться с места.
Аверс сидел рядом с ней, его лицо было напряжено, а глаза полны боли. Он крепко держал ее руки, словно пытался удержать ее от падения в какую-то бездну. Его пальцы сжимали ее запястья, но нежно, чтобы не сделать больно.
— Дань, держись, — он шептал, его голос был тихим, но полным отчаяния. — Я здесь, я с тобой. Ты не одна.
Она не отвечала, только слегка улыбнулась, но улыбка была горькой, почти болезненной. Ее глаза были закрыты, а губы дрожали. Она слушала его, но казалось, что его слова до нее не доходят.
Через пару минут она медленно подняла взгляд, ее глаза были красными от слез, а лицо — бледным и изможденным.
— Позвони Сашке, — прошептала она, ее голос был хриплым и срывающимся. — Пожалуйста.
Аверс кивнул, не задавая лишних вопросов. Он схватил ее телефон и быстро набрал номер Саши. Парень ответил почти сразу.
— Саш, это Аверс, — начал он, его голос был напряженным. — Даня... ей плохо. Очень плохо. Приезжай, пожалуйста. Она просит.
— Я уже еду, — ответил Саша, его голос был полон тревоги. — Держитесь, я буду через час.
Аверс положил телефон на тумбочку и снова взял Даню за руку. Она лежала, уставившись в потолок, ее глаза были пустыми, но в них читалась какая-то глубокая боль.
Через час Саша уже был в квартире. Он вошел в комнату, его лицо было бледным, а глаза полны беспокойства. Аверс встал, чтобы уйти, но перед этим обнял Сашу, словно передавая ему ответственность за Даню.
— Побереги ее, — тихо сказал он, прежде чем выйти из комнаты.
Саша подошел к кровати, его сердце бешено колотилось. Даня лежала, ее тело было напряжено, а глаза смотрели куда-то в пустоту. Она словно забыла про свою агрессию, про свои страхи, про то, что боится доверять. Она поднялась с кровати и придвинулась к Саше, крепко обняв его. Ее руки дрожали, но она держала его так крепко, словно боялась, что он исчезнет.
Саша удивился, но не стал сопротивляться. Он обнял ее в ответ, прижимая к себе, его руки были нежными, но крепкими. Он улыбнулся, хотя в его глазах читалась тревога.
— Дань, я здесь, — прошептал он. — Я с тобой.
Она отстранилась, ее глаза были полны слез, но в них читалась какая-то решимость. Она начала говорить, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась боль.
— Мне так плохо, Саш, — она сказала, ее слова были прерывистыми. — Я не знаю, что со мной. Я хочу, чтобы кто-то был рядом. Чтобы кто-то спас меня. Помог.
Саша слушал, его глаза были полны сострадания. Он отвечал на каждое ее слово с нежностью, почти любовью.
— Я здесь, Дань, — он сказал. — Я не уйду. Я помогу тебе. Ты не одна.
Она посмотрела на него, ее глаза были полны боли, но в них читалась надежда.
— Ты готов узнать меня полностью? — спросила она, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась какая-то решимость.
Саша кивнул, не понимая, что она имеет в виду. Она отвернулась и сняла кофту, оголяя тело. Ее кожа была покрыта белыми бинтами, которые скрывали шрамы. Она повернулась к нему лицом, выставив руки вперед. Саша взял их, его пальцы дрожали, когда он осматривал шрамы. Его глаза были полны боли и ужаса.
— Дань... — начал он, но она резко перебила его.
— Ты можешь делать все, что считаешь нужным, — сказала она, ее голос был грубым, но в нем читалась уязвимость.
Саша медленно поднес ее руку к своим губам и аккуратно поцеловал шрамы. Его прикосновения были мягкими, почти невесомыми, словно он боялся сделать ей больно. Но она резко выхватила руку, шипя от боли.
— Бля, Саш, не надо! — она крикнула, ее глаза сверкнули злостью, но в них читалась боль.
Саша вздрогнул, но не стал настаивать. Он просто смотрел на нее, его глаза были полны сострадания, смешанного с глубокой тревогой. Ее резкое движение, ее шипение от боли — все это било по нему, как волна, но он не отступил. Он знал, что за ее грубостью скрывается что-то большее, что-то хрупкое и ранимое, что она так тщательно прячет от всех.
— Прости, — тихо сказал он, его голос был почти шепотом. — Я не хотел сделать тебе больно.
Даня не ответила. Она легла на кровать, ее тело было напряжено, как будто она все еще боролась с какой-то невидимой силой. Ее глаза, обычно такие злые и острые, сейчас были полны усталости и боли. Она посмотрела на него, и в ее взгляде читалась мольба.
— Не уходи, пока я не усну, — прошептала она, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась какая-то детская беспомощность.
Саша кивнул, не говоря ни слова. Он сел рядом с ней, его рука легла на ее плечо, мягко, но уверенно. Она закрыла глаза, и через несколько минут ее дыхание стало ровным, хотя ее тело все еще было слегка напряжено. Саша сидел рядом, его глаза не отрывались от ее лица. Он видел, как ее брови слегка сдвинулись, как будто даже во сне она не могла найти покоя. Его сердце сжималось от боли, но он знал, что сейчас она нуждается в его тишине, в его присутствии.
Когда он убедился, что она уснула, он осторожно встал, стараясь не разбудить ее. Он вышел из комнаты, его шаги были тихими, но в голове бушевал ураган мыслей. Он не знал, как помочь ей, но знал, что должен быть рядом.
В студии Аверс сидел на диване, его лицо было напряжено, а глаза — пустыми. В руках он держал листы с текстами песен Дани, но он даже не смотрел на них. Его мысли были где-то далеко, и только когда Саша подошел и сел рядом, он вздрогнул, словно вернувшись в реальность.
— Аверс, — начал Саша, его голос был тихим, но в нем чувствовалась тяжесть. — Ты знал о шрамах?
Аверс округлил глаза, его лицо выражало шок. Он медленно повернулся к Саше, его губы дрожали, но он не мог вымолвить ни слова. Наконец, он прошептал:
— О чем ты говоришь? Какие шрамы?
Саша вздохнул, его пальцы сжались в кулаки, но он старался держать себя в руках. Он начал рассказывать, его голос был тихим, но каждое слово звучало как удар.
— Она... она сняла кофту. Ее тело... оно все в шрамах, Аверс. Они повсюду. Она сказала, что я могу делать все, что считаю нужным... — он замолчал, его голос дрогнул. — Я не знал, что сказать. Я не знал, что делать.
Аверс слушал, его лицо становилось все бледнее. Он сжал листы в руках, его пальцы дрожали.
— Бля, Дань... — прошептал он, его голос был полон боли и отчаяния. — Я... я не знал. Она никогда не говорила... никогда не показывала...
Саша положил руку на плечо Аверса, его глаза были полны сострадания.
— Не наезжай на нее за это, — сказал он, его голос был твердым, но в нем читалась мольба. — Ей и так тяжело. Она... она борется с чем-то, что мы даже не можем понять. Только музыка... только музыка не способна помочь ей.
Аверс кивнул, его глаза были полны слез. Он сжал листы в руках еще сильне, его пальцы дрожали.
— Я... я не знал, — повторил он, его голос был сломанным. — Я всегда думал, что она просто... агрессивная. Что она такая по характеру. Но это... это что-то другое. Это боль. Это боль, которую она носит в себе.
Саша вздохнул, его глаза были полны тяжести.
— Она нуждается в помощи, Аверс. Но я не знаю, как помочь ей. Я... я боюсь, что если я сделаю что-то не так, она просто закроется еще больше.
Аверс посмотрел на него, его глаза были полны боли, но в них читалась решимость.
— Мы должны быть рядом с ней, — сказал он, его голос был тихим, но в нем чувствовалась сила. — Мы не можем ее бросить. Она... она как сестра для меня. Я не могу просто стоять и смотреть, как она страдает.
Саша кивнул, его глаза были полны понимания.
— Я тоже не могу, — сказал он. — Но... как? Как мы можем помочь ей, если она даже не хочет говорить об этом?
Аверс вздохнул, его глаза были полны тяжести.
— Мы должны быть терпеливыми, — сказал он. — Мы должны показать ей, что она не одна. Что мы здесь, что мы не уйдем. Даже если она будет кричать, даже если она будет отталкивать нас... мы должны быть рядом.
Саша кивнул, его глаза были полны решимости.
— Я буду рядом, — сказал он. — Я обещаю.
Аверс улыбнулся, но улыбка была горькой.
— И я тоже, — сказал он. — Мы не можем ее потерять.
Саша встал, его тело было тяжелым, а мысли — мрачными. Он понимал, что Даня нуждается в помощи, но как помочь ей, он не знал. Он вышел из квартиры, его шаги были медленными, но в них чувствовалась решимость. Он знал, что будет рядом с ней, несмотря ни на что. Он знал, что должен быть с ней тут и сейчас, не потому что так сказал Аверс, а потому что он влюбился, как идиот.