Часть 6. «расстаяли дни»
Вечер в доме Аверса и Дани был тихим, но напряженным. Комната была освещена мягким светом настольной лампы, который смешивался с тусклым уличным освещением, пробивающимся через окно. На подоконнике сидели двое: Даня, облокотившись на Аверса, курила электронную сигарету. Ее длинные черные волосы были растрепаны, а лицо, обычно такое жесткое, сейчас казалось спокойным, но в глазах читалась усталость. На ней было черное худи Аверса, которое было ей явно велико, и легкие розовые штаны, которые контрастировали с ее обычно мрачным стилем. Рука Аверса крепко держала ее за талию, не давая ей упасть с высокого подоконника. Его лицо было спокойным, но в глазах читалась забота.
Даня вдруг повернулась к нему, ее глаза встретились с его взглядом. Она затянулась электронкой и выдохнула дым, прежде чем заговорить.
— Слушай, Аверс, — начала она, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась искренность, хоть и приправленная грубостью. — Я, конечно, знаю, что иногда веду себя как последняя сука. И... бля, прости, ок? Я не хотела, чтобы ты думал, что я тебя не ценю. Просто... блять, я не умею по-другому.
Аверс улыбнулся, его глаза смягчились. Он знал, что для нее это было большим шагом — извиниться, даже если это звучало грубо.
— Дань, я знаю, — он сказал, его голос был спокойным. — Ты не обязана извиняться. Я понимаю.
Она фыркнула и снова затянулась, ее глаза смотрели в окно, но через мгновение она снова заговорила, на этот раз о Саше.
— Сашка, бля знаешь, он... он вообще хороший парень, — она сказала, ее голос был немного мягче, чем обычно. — Он, ебать, добрый, хоть и выглядит как полный придурок. И, твою ж мать, он еще и на гитаре играет, и поет... не хуже меня, если честно.
Аверс улыбнулся, понимая, что она начинает интересоваться Сашей, хоть и старается это скрыть. Он знал, что за ее грубостью скрывается что-то большее.
— Ну, может, он тебе нравится? — он спросил, его голос был легким, но в глазах читалась забота.
Даня фыркнула и ударила его локтем, но в ее глазах мелькнула улыбка.
— Да пошел ты, сучара, — она сказала, но в ее голосе не было злости. — Он просто... нормальный. Не как все эти ублюдки вокруг.
Она взглянула на экран своего телефона и, после секундного раздумья, набрала сообщение Саше. Ее пальцы быстро двигались по экрану, и через мгновение сообщение было отправлено:
Вы: 17:48
Саш, бля, приезжай ко мне. Сейчас. Не ссы, просто будь тут.
Ответ пришел через пять минут:
Тринадцатый 16:53
Ок, буду через полчаса.
Даня усмехнулась и встала с подоконника, ее движения были резкими, но в них чувствовалась какая-то легкость.
— Ну, я пошла, — она сказала, ее голос был грубым, но в нем чувствовалось что-то похожее на волнение.
Аверс кивнул, его глаза были полны понимания.
— Удачи, Дань, — сказал он, его голос был тихим.
Через полчаса Даня вышла из подъезда. На ней было все то же черное худи и розовые штаны, а на ногах — тяжелые ботинки. Она шла быстро, ее глаза были прикованы к выходу из района, где ее уже ждал Саша. Он стоял, засунув руки в карманы, его лицо было спокойным, но в глазах читалось ожидание.
Даня не стала его обнимать или жать руку. Она просто прошла мимо, проверяя, идет ли он за ней. Саша догнал ее и сравнялся, его голос был спокойным, но в нем чувствовалось любопытство.
— Ну чё, Дань, куда идем? — он спросил, его глаза смотрели на нее с интересом.
— Куда скажу, туда и пойдем, — она ответила, ее голос был грубым, но в нем не было злости. — Не ссы, просто иди.
Саша усмехнулся и пошел рядом с ней. Он начал задавать вопросы, его голос был спокойным, но в нем чувствовалась настойчивость.
— Дань, а почему ты не живешь с родителями? Просто что могло произойти, что ты с 17, а то раньше не живешь с ними?— спросил он, его глаза смотрели на нее с некой нежностью. Девушка просто шла дальше, не обращая на него внимания
Она фыркнула и затянулась электронкой, прежде чем ответить.
— Потому что мой отец — ублюдок, а мать — тряпка, — она сказала, ее голос был холодным, но в нем чувствовалась боль. — Они мне не нужны. Аверс лучше них в сто раз.
Саша кивнул, его лицо выражало понимание.
— А почему ты решила заняться музыкой? — спросил он, его голос был тихим.
Даня посмотрела на него, ее глаза были полны злости, но в них читалось что-то похожее на искренность.
— Потому что музыка — это единственное, что меня не предало, — она сказала, ее голос был грубым, но в нем чувствовалась боль. — И, бля, не лезь ко мне с этими вопросами, ок?
Саша кивнул, но не стал отступать.
— А как Аверс стал твоим опекуном? — он спросил, его голос был спокойным.
Даня вздохнула и затянулась электронкой, прежде чем ответить.
— Потому что он единственный, кто, блять, не бросил меня, — она сказала, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась благодарность. — Он, сука, как брат. Лучше брата. Хотя Глеба я тоже люблю, даже очень. На самом деле он отсудил меня у родителей, и оформил надо мной опеку, когда мне было 15. С этого момента он стал видеть как я рушу свою жизнь.
Саша кивнул, его глаза были полны понимания. Они шли молча, но в тишине чувствовалось что-то похожее на доверие.
Через час они вернулись домой. Даня остановилась у порога, ее глаза смотрели на Сашу с привычной грубостью.
— Ну, чё, Саш, спасибо, что прогулялся, — она сказала, ее голос был резким, но в нем чувствовалась благодарность. — Теперь, просто ради бога, вали домой.
Саша усмехнулся и кивнул.
— Ладно как скажешь, Дань. Удачи, — он сказал, его голос был спокойным.
Она фыркнула и повернулась, уходя в квартиру. Саша посмотрел ей вслед, его глаза были полны понимания. Он знал, что за ее грубостью скрывается что-то большее, и он был готов быть рядом, несмотря ни на что.
Девушка вошла в квартиру, снимая с себя массивные ботинки от бренда New Rock. Они упали на пол с глухим стуком, но она даже не обратила на это внимания. Ее лицо было хмурым, а глаза — полными усталости. Она прошла в комнату, где на кровати лежал Аверс. Его лицо было напряженным, даже во сне он выглядел так, будто думал о чем-то тяжелом. Даня остановилась у кровати, ее глаза скользнули по его лицу, и на мгновение в них мелькнула нежность, которую она тщательно скрывала. Она боялась показывать свои чувства, боялась, что он тоже может сделать ей больно, как все остальные.
Она медленно опустилась на пол перед кроватью, ее пальцы дрожали, когда она провела рукой по его волосам. Ее прикосновение было едва заметным, словно она боялась разбудить его. Ее рука скользнула от его лица до руки, на которой красовалась татуировка — звезды, которые она сама когда-то назвала "путеводными". Аверс медленно открыл глаза, его взгляд встретился с ее глазами. Даня резко отдернула руку, словно обожглась, и быстро встала.
— Бля, вот и зачем ты встал? — она бросила, ее голос был грубым, но в нем чувствовалась дрожь. — Я, честно, не хотела тебя будить.
Аверс сел на кровати, его глаза были полны заботы.
— Дань, все нормально, — он сказал, его голос был спокойным. — Ты чего?
— Ничё, не смотри на меня, — она резко ответила и вышла из комнаты, не дав ему возможности продолжить.
Она ушла в студию, где села за стол, пытаясь набросать текст для новой песни. Но слова не шли. Она рвала листы, черкала ручкой, кричала от бессилия. Ее пальцы сжимались в кулаки, а голова билась об стол. Она плакала, ее слезы смешивались с чернилами на бумаге.
— Блять, почему ничего не получается?! — она кричала, ее голос был полон боли и злости.
Аверс подошел к ней, его лицо выражало беспокойство. Он попытался обнять ее, но она резко оттолкнула его.
— Отъебись от меня! — она кричала, ее глаза были полны ярости. — Не трогай меня!
Аверс не отступил. Он сел рядом с ней, его голос был тихим, но полным уверенности.
— Дань, успокойся, — он сказал. — Ты справишься. Ты всегда справляешься.
Она посмотрела на него, ее глаза были полны слез, но в них читалась злость.
— Ты, нихуя, не понимаешь! — она кричала. — У меня ничего не выходит! Ничего! Я, ничего, не могу!
Аверс молчал, давая ей выговориться. Через несколько минут она начала говорить о Саше. Ее голос смягчился, но в нем все еще чувствовалась агрессия.
— Сашка, бляяяять, он... он хороший парень, — она сказала, ее глаза бегали по комнате, словно искали что-то, за что можно зацепиться. — Но я, блять, не хочу, чтобы он в меня влюблялся. Он хороший, но мне не нужны отношения. Я, совершенно, не для этого.
Аверс кивнул, его глаза были полны понимания.
— Дань, ты не обязана никому ничего, — он сказал. — Если ты не хочешь, то это твое право.
Она фыркнула и продолжила:
— Я очень хочу, да что там скрывать, хочу с ним записать песню. Душевную, такую, чтобы запомнилась. Но, бля, у меня ничего не получается!
Аверс улыбнулся, его голос был спокойным.
— Дань, ты справишься. Ты всегда справляешься. Просто дай себе время.
Она посмотрела на него, ее глаза были полны злости, но в них читалась благодарность. Она подошла к гитаре и начала играть. Ее пальцы двигались быстро и резко, кровь стекала по грифу, но она не останавливалась. Аверс не стал лезть, он просто ушел в комнату, где услышал звонок телефона Дани. Он взял трубку.
— Алло? — его голос был спокойным.
— Дань? — это был Саша. Он замялся, услышав голос Аверса. — А, это ты... Я хотел поговорить с Даней.
— Она занята, — сказал Аверс. — Можешь поговорить со мной.
Саша помолчал, затем начал задавать вопросы. Его голос был тихим, но в нем чувствовалась настойчивость.
— Аверс, скажи... у Дани был парень? — он спросил.
Аверс вздохнул, его голос был спокойным, но в нем читалась тяжесть.
— Нет, Саш. У нее были... проблемы. Она не доверяет людям. Ей сложно.
Саша кивнул, хотя Аверс этого не видел.
— А я... я могу добиться ее? — он спросил, его голос был полон надежды.
Аверс помолчал, затем ответил:
— Саш, она... она сложная. Но если ты действительно хочешь быть рядом с ней, то будь терпелив. Она не доверяет легко.
Саша кивнул, его голос был полон решимости.
— Спасибо, Аверс. Я постараюсь.
Аверс услышал шаги Дани и быстро скинул звонок. Она вошла в комнату и упала на кровать, ее глаза были полны усталости. Она долго смотрела на Аверса, затем тихо сказала:
— Ложись рядом.
Аверс лег рядом с ней, и она прижалась к нему, ее рука медленно гладила его по волосам. Ее глаза были полны боли, но в них читалась благодарность.
— Спасибо, — она прошептала, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась искренность. — Ты... ты лучший.
Аверс улыбнулся, его глаза были полны заботы.
— Всегда, Дань. Всегда. Я люблю тебя...
— И я тебя, «папа».