ОКО. Том 1

КОСМИЧЕСКИЙ МАГНИТ

«ПРАВИТ ТОТ, КТО ВИДИТ.»

Один из первых уроков Ока по имени Джорджи.

Вечером того же дня Джейк погружён в свои мысли. За окном лишь чернота, а он окружён мраком, который озаряется лишь мерцанием торшера, который создаёт мягкую атмосферу в его уютной комнате. Сидя в огромном кресле, уткнувшись в том физики старших классов, словно владыка своего мира, он жаждет раскрывать тайны вселенной. Тишина.

Вне зависимости от времени суток, Джейк поглощён своими занятиями, не терпящими отсрочки. Он стремиться узнавать наперёд. Впивается в страницы, не замечая наступления ночи. Сегодня он особенно вглядывается в страницы учебника, словно от них зависит его судьба. Что он там ищет? Покой и уют в его комнате приглушают шорох внешнего мира, создавая иллюзию безмятежности. Сегодня вечером он остаётся дома один одинёшенек.

Если кто спросит его: «Джейк тебе не одиноко?» — он посмотрит на этого человека с искренним изумлением. Такой вопрос не приходил к нему в голову, вплоть до утра этого дня, когда Око подняло этот вопрос из самых тайных глубин его сознания.

Друзья? Для Джейка это скучные фигуры, проходящие мимо его жизни, заменяемые лишь страницами книг и мечтами о будущем.

«Одиноко?» — в ответ он спросит с искренним недоразумением: «Это как?»

Ребёнок слепой от рождения не знает, что он слеп, пока кто–то не скажет ему об этом, но даже тогда у него будет весьма смутное представление о том, что есть слепота. Только потерявшие зрение могут в полной мере осознать суть этого состояния. Так и Джейк, погруженный в мир своих увлечений, не подозревает о том, что одиночество – это нечто, что можно описать словами. Он лишь живёт в своём мире, где книги и планы на будущее являются ему верными спутниками.

Так же, как слепой ребёнок не осознает свою слепоту, пока ему не скажут об этом, Джейк не чувствовал тень одиночества, пока расспросы Ока не ворвались в самые тайные уголки его сознания. Эта ночь становится перекрёстком, где вопросы начинают рождаться из подсознания. И как только однажды заметишь тень, она начнёт следовать за тобой, темнея с каждым шагом, направляя в неизведанный мрак своего собственного «одиночества».

Это состояние стало для него компаньоном, его постоянным спутником в этом мире строгих формул и абстрактных идей. Оно не приходит как внешний гость, а окружает его жизнь со всех сторон, словно невидимое покрывало, заботливо и нежно обвивает его душу. Этот мир — его убежище, и в нем он чувствует себя как рыба в воде, отгораживаясь от мира, который ему не так привычен.

Так было до тех пор, пока в его уютный уголок, три дня назад, не врывается Джорджи – таинственный и безбашенным экземпляр нечеловеческого общества, чья эксцентричность разрушает границы обыденного. Как пятно тёмной краски на его серой реальности.

После утренних приключений, Джорджи незаметно смывается по своим делам и оставляет мальчика наедине с собой, а Джейк прокручивает и анализирует ворох событий, свалившихся на его голову.

Его изолированность начинает колебаться. И, возможно, в этой встряске он обнаружит, что несмотря на свою преданность уединению, в его жизни ещё есть место для непредсказуемых сюжетов и неизведанных чувств. Теперь он сталкивается с новой реальностью, которая выбивает его из зоны комфорта и заставляет впервые задуматься: а что, если есть что–то больше, чем привычное одиночество?

«Почему данное явление происходит со мной? Что Джорджи хочет от меня? Какие мотивы заставляют его проявлять интерес ко мне? Интеграция в социальный контекст? Установить дружеские связи? И в чем, собственно, заключается его намерение? Какую пользу это принесёт мне и чего я, в свою очередь, должен опасаться в этом контексте? Возможно, слишком преждевременно делать заключения. Вероятно, более разумным подходом будет дать событиям развиваться естественным путём и осуществить наблюдение за этим процессом. Что ещё предстоит произойти в данном контексте? Хм, это интересно.»

Нет сомнений в том, что реальность течёт сквозь пальцы, как песчинки, ускользая от его контроля. Этот странный ряд событий, начавшийся с неудачного экзамена, как тёмная тень, преследует его, не оставляя ни на мгновение. Вплетаясь в каждый момент его жизни, эти события становятся частью его сознания, словно неотъемлемый элемент его реальности.

Сидя, перелистывая страницы учебника, он мечтает, чтобы тихий вечер подошёл к своему завершению, и он смог погрузиться в мир снов. Однако, пока страницы поворачиваются, в его размышления вторгаются тени прошедших дней. Джейк, имея целых полдня на осмысление, вглядывается в каждую деталь, как археолог, раскапывающий свои собственные эмоции. Да, долгие часы прозрачны, как страницы его учебника. Мысли, как вихрь, кружатся, образуя неясные контуры будущего. «Не все так уж и плохо,» — смело заключает он.

Он приходит к однозначно хорошему выводу: решимость смириться с новым укладом вещей и расстаться с лелеявшим его чувством одиночества, чтобы научиться ладить с людьми. Время расстаться с атеистическими убеждениями и сомнениями в паранормальном, которые, по его мнению, столь характерны для людей научного мира, к которому он стремился принадлежать. Сейчас он осознает, что путь в будущее может быть не столь прямолинеен, как он предполагал.

Мама часто напоминает Джейку: «Не стоит таить страх перед неведомым и таинственным. Это окружает нас, ты просто этого не замечаешь. И не стоит делить мир на изученное и неизведанное. Не стоит делать выводы, что если что–то не поддаётся научному объяснению, значит, его и в природе не существует. Наука не в силах объяснить нам духовные аспекты этого мира. Ей это неподвластно. Ты поймёшь это, когда–нибудь».

В глазах Мэй наука — всего лишь скромный карманчик в обширном плаще реальности. Неведомое существует в этом кармане, независимо от того, способна ли наука его осязать и проанализировать. «Наука не простирает свою руку к духовному», — утверждает она с непоколебимым убеждением. Её слова звучат как вызов для тех, кто пытается замкнуть мир в холодных и узких рамках научных терминов и строгих определений, в том числе как провокация для Джейка. Мэй всегда смеялась над их невежеством. Для неё таинственное — это не что–то, что можно запереть в лаборатории или измерить приборами, это нечто лежит вне поля зрения микроскопа и не вписывается в уравнения.

Теперь, кажется, он начинает осознавать. Теперь, кажется, он воспримет её слова не только как мудрость, но и как вызов к расширению своего восприятия. Материнские утверждения не остаются пустыми словами — в мире Джейка они становятся прямыми доказательствами существования сверхъестественного Ока.

О, как он ошибался. О, как он ошеломлён, не в силах передать этот внутренний потрясающий переворот словами. В его мире замерцало нечто большее, чем просто страницы учебника по физике.

«Это же как дифференциал счастья! — стремительно крутится у него в голове. — Это как открытие нового континента, нового закона природы!»

Джейк на грани экстаза и ужаса одновременно. Вихрь восторга цепляется в него, словно хищный зверь, готовый разорвать на кусочки. Страх, как тень, скользнул по спине, ущипнул, но не остановился. Напротив, в этом странном танце страх – это двигатель, который заставляет быстрее листать страницы. Джейк готов поглотить учебник целиком, знание на скорость, как полицейский поглощает пончик в своей машине – неистово, алчно и неудержимо.

Теперь каждая страница, каждый элемент, каждая формула пронизаны новым измерением. Строки текста становятся не только последовательностью букв, но и воронкой, втягивающей Джейка в череду неизведанных граней знания. Это не просто физика, это интеграл от радости! Сколько же новых, манящих и захватывающих исследований его ждёт!

Неожиданно, несвоевременно как лезвие, прорезающее только что нашедший своё место восторг, в разгаре пиршества, с огромным количеством лишних слов, в голове снова мерцает третий экран, сопровождаемый мучительной, навязчивой музыкой. Джорджи появляется помпезно под звуки «Имперского марша» из «Звёздных войн». Глаз открывается медленно, но с гордостью, напоминая государственный флаг, который поднимается по флагштоку во время национальных праздников.

— Что читаем? — живо интересуется Джорджи. — Или я должен сделать вид, что меня интересует ответ?

— Мне кажется, тебе нет необходимости спрашивать меня на предмет моих наблюдений, учитывая, что ты, по всей видимости, обладаешь полной картиной событий. — Джейк, пытаясь внести в ситуацию элемент юмора, но внутренне испытывает досаду, обнаруживает, что ему трудно наслаждаться моментом молчания. — Тем не менее, если тебе доставляет удовольствие услышать мои субъективные наблюдения, я постараюсь изобразить энтузиазм.

— Проще, Джекки, проще! Ты боишься, что твои слова потеряют вес, если станут понятными для среднего Homo sapiens? Не волнуйся, твоя мозговая гимнастика никому не нужна, кроме тебя самого. Просто говори, а не устраивай цирковые трюки с лексикой. Ты и так замечательный, несмотря на свои недостатки. Просто будь собой!

Джейка задевают такие слова. Признаться честно он таким и был, по крайней мере, чувствовал себя настоящим. В итоге, чтобы не спорить, он принимает решение начать разговор с сугубо серьёзных вопросов.

— Ты регулярно заявляешь о своём намерении «учить» меня. Однако, насколько мне известно, процесс обучения включает в себя передачу знаний, а не исключительно риторические упражнения. Когда мы, наконец, перейдём к содержательной части?

— Хорошо. Только сначала давай установим правила этой игры, называемой «наука» – у неё, как и у всякой игры должны быть правила. Первое — доказуемость. Все, что ты говоришь или пишешь, должно быть подкреплено доказательствами. Второе — проверяемость. Третье — статическая достоверность, то есть это не должно быть как случайно, а происходить не раз, а по меньшей мере несколько. Это просто правила игры, есть и другие. И помни, по всем этим правилам игры меня — седьмого космического Махатмы нескончаемой Вселенной или Око по имени Джорджи, не должно существовать, потому что ты не сможешь убедить кого–то в том, что я есть, что я действительно реальный. Понимаешь?

— Понимаю.

— Для начала я хочу, чтобы ты начал мыслить. Не притворяться умным, не жонглировать терминами, а мыслить. Справишься?

— Мама всегда настаивала на том, чтобы я развивал свой мыслительный аппарат. Вопреки всему, даже если давит окружающая среда. Но, порой, я не осознаю до конца, как это делать? Процесс формирования критического мышления оказывается значительно сложнее, чем просто чтение книг.

— Ну, у тебя неплохие шансы, раз ты думаешь об этом в таком возрасте. Видишь ли, критическое мышление — это не врождённый талант, а навык, который надо оттачивать, как нож. И если ты не хочешь, чтобы тебя порезали, то лучше держи этот нож в руках уверенно. Мир не добр, Джейки. Тебя либо используют, либо ты научишься видеть сквозь чужие игры.

Я ценю твоё желание мыслить, но, чтобы быть свободомыслящим человеком и критически оценивать нужно вооружаться знаниями. Поэтому, ты все делаешь правильно. Свобода, желание и потребность мыслить, потребность очень чётко называть вещи своими именами, и именно поэтому, правильно реагировать и оценивать, не участвовать в том, в чем не следует, — мышление и проявление такого характера, очень полезная практическая вещь. Правильная реакция и оценка — не просто навык, а тактика выживания. В этом беспощадном мире, где каждый шаг может стать твоим последним, мышление такого калибра — твоя броня и меч. Опутывай себя знаниями, строй свой бастион на фундаменте мудрости. Ведь в этой буре бессмысленности и неведения, знания — твой единственный оплот. Вооружайся знаниями, ибо только в них ты найдёшь свой путь в этом мире хаоса.

Джейк слушает с наслаждением и упоением, приятно осознает: Джорджи не только балагур и весельчак, но и живой источник мудрости. Времени потребуется много, чтобы усвоить все сказанное, но сейчас мальчик впитывает слова, как губка воду.

— Учёные — не просто люди, у которых в голове вишня вместо мозгов, это профессионалы, обречённые на знание. Проклятые знанием. Они обязаны чётко стратифицировать или отделять. Все то, о чем они говорят, не является чем–то запретным, но с огромным трудом добиваемо только небольшим кругом лиц. Каждое знание, которые ты приобретаешь, защищает тебя и даёт шансы стать тем мыслящим человеком, которым ты хочешь быть. Из этого формируется твоё мировоззрение.

— Твои тезисы сегодня вступили в прямую коллизию с моими прежними научными парадигмами. Подразумевается ли под этим необходимость полной ревизии моего мировоззрения?

— Мировоззрение? Забавное слово. На самом деле это просто клетка, в которую человек сам себя загоняет. Люди называют это «взглядом на мир», но на самом деле это всего лишь угол, под которым они прищурились. Чем уже угол, тем проще. Чем шире, тем безумнее.

Любое мировоззрение — лишь иллюзия, рождённая в свободе мысли, но вот хитрость: оно вырастает из узких коридоров упорядоченного мышления. — Джорджи говорит уверенно, будто приготовил это заявление с тщательностью мафиози, держа в руках свою пушку. Он говорит спокойно, в каждом слове ощущается меткость выстрела. — Индивидуализм в мышлении! Нужно мыслить строго индивидуалистично, не принимай на веру ни чьи ценности, никакие важности предметов и явлений для всех остальных. Только свои. Понял, парень? Это даст тебе столько свободы мышления, что ты задохнёшься от её свежести.

— Признаться, интеграция новых концептов в устоявшуюся систему координат требует большего количества времени и интеллектуальной переработки, чем я ожидал. — грустно вздыхает Джейк.

— Ты умный парень, Джейки. Ты справишься. Но твоя проблема в том, что ты боишься видеть. А видеть — значит не только изучать формулы, но и понимать, что формулы описывают не всё. Наука — как ребёнок в лесу: она думает, что понимает мир, но на самом деле просто водит пальцем по карте. Истина — это не отчёты, не графики, не расчёты. Истина — это хаос, который ты пытаешься поймать.

Поэтому я и здесь, чтобы научить тебя видеть вещи не так, как хочется твоему размазанному восприятию, а такими, какими они есть в реальной жизни. Наука? Она не способна постичь все явления, которые происходят в этом мире. Необходимо осуществить синтез науки, восточных и западных религий, и осуществить целостный подход к природе – всё это как кусочки головоломки. Сложи их вместе, Джейки, и только тогда ты увидишь картину целиком. Этот мир — мозаика, а не отрывки из научных трактатов. Вся истина кроется в синтезе. А сейчас, пойдём — я хочу, чтобы ты развеялся. Покажи мне свой дом, своё пристанище.

— О нет, спасибо. Текущая геолокация меня вполне устраивает.

— Ты ленивая цементная лепёшка. Скорее тащите бетономешалку!