7-2
Джейк, понимает, что сопротивление бесполезно, медленно поднимается с дивана, застёгивает рюкзак с точностью человека, выполняющего последнюю проверку перед важным испытанием. В этот момент он принимает решение, основанное на расчёте вероятностей: лучше уступить и выжить, чем продолжать сражаться в безнадёжной борьбе против социального давления.
— О'кей.
— Вещи оставь там, никто их не тронет. — заверяет мистер Блимпе.
— Уж я об этом прослежу, — отзывается полицейский.
Джейк, крепко держа чашку с кофе, неохотно направляется к бару, чувствуя, как тяжесть предстоящего общения давит на его плечи.
— Каков план, учитель? — спрашивает он у Джорджи.
— Импровизируй, главное не бояться и быть находчивым.
— Это не про меня. — внутренне вздыхает Джейк и садится на барный стул, крутится на нем, ища удобную позу.
— Ну рассказывай, старик, как дела, почему так долго не заходил? — мистер Блимпе протягивает руку, его крепкое рукопожатие кажется тёплым и дружелюбным, как встреча с давним другом. — Силач, спортом занимаешься?
— Спорт и высокий уровень интеллекта представляют собой взаимоисключающие категории. Спорт — это, по сути, система правил и ограничений, в то время как интеллект предпочитает выражать своё презрение к таковым ограничениям.
— О как! Слышал, Альф? А парень то не промах! — восклицает мистер Блимпе, поворачиваясь к полицейскому.
— Да, — соглашается тот, — только полегче с формулировками.
— Постараюсь.
Возникает неловкая пауза, время замирает в ожидании следующего хода.
— Тяни одеяло на себя, — советует Око. — Улыбнись, расскажи, как у тебя дела. Пауза не должна быть длинной, иначе они начнут думать, что ты готовишься к побегу.
— Формально, моё текущее состояние можно охарактеризовать как «в пределах допустимой нормы». — начинает Джейк, неумело изображая улыбку, которая скорее походит на гримасу. — Временная пауза в образовательном процессе, известная как «каникулы», даёт возможность перераспределить когнитивные ресурсы. Родители в это время осуществляют профессиональную деятельность в различных географических точках, а я провожу полевые исследования на предмет того, как работает социальное взаимодействие в неконтролируемой среде кафе.
— Правильно, нечего дома тухнуть! — раздаётся бодрый голос миссис Блимпе, которая, как и её муж, всегда рада видеть новых и старых гостей. — А здесь всегда хорошая компания. И кошки под боком.
— А где они базируются сейчас?
— Спят. — отвечает миссис Блимпе, её глаза горят хитростью. — Но не долго.
— Расскажи им анекдот. — звучит задорный голос в голове.
— Вот прям так сразу же? — Джейк чувствует, как внутри всё сжимается от мысли о том, чтобы начать шутить.
— Да, давай, — подбадривает его Джорджи и что-то диктует.
— Эм...а хотите анекдот? — осторожно интересуется Джейк, нервно мнёт чашку в руках, мысли мечутся. Он всё–таки произносит это. Пути назад нет. — Но сперва предупреждаю: когда я нервничаю, я склонен излагать информацию чрезмерно подробно, что, впрочем, может показаться некоторым людям излишним. Тем не менее, мне всё–таки хотелось бы поделиться... Конечно, я прекрасно осознаю, что восприятие юмора — вещь субъективная и может значительно варьироваться в зависимости от когнитивных и культурных факторов, но... тем не менее, хотите ли вы его услышать?
Мистер Блимпе широко улыбается, не сдерживая любопытства:
— Валяй.
Джорджи, этот озорной дух в уголке мозгового лабиринта, раздвигает ментальные шторы, открывая доступ к таинственным закоулкам своего внутреннего мира. С другой стороны, Джейк, как радиоприёмник, принимает его сигналы, невидимые волны, что раз за разом прорываются в сознание. Он неосознанно транслирует их наружу, превращая хаос чужих мыслей в четкие слова, даже не замечая, как становится рупором для чужого голоса.
Синхронизация между ними, как невидимый шёпот в ночи, неощутима, но диктуется неизбежностью. Это неявная телепатия, тонкая, едва ощутимая нить, которая соединяет их сознания, стирая грань между «я» и «он». Джейк не хочет быть актёром в чужом спектакле, но вот занавес уже поднят, и пьеса идёт без него — он просто часть механизма, винтик в тонком плетении чужого разума.
Мысли, вспышками огня вырывающиеся из глубины сознания, танцуют, сталкиваются, взлетают, будто птицы, запертые в тесной клетке. Они кружат в воздухе, переплетаются, врезаются друг в друга, сливаются в нечто большее — в общий поток, от которого у Джейка сжимается сердце. В их тандеме слова становятся орудием, управляемым инстинктивной гениальностью. Это не диалог. Это симфония, сыгранная одним исполнителем, но на двух инструментах.
Вселенская гармония? Или трагический диссонанс? Кто из них будет игроком, а кто — всего лишь фигурой в этой шахматной партии, время покажет.
Они, как два актёра, открывают дверь в коридоры своих сознаний. Шаг за шагом происходит странная синхронизация их умов. Невидимый, но мощный процесс, в котором границы между двумя сознаниями стираются беззвучно.
Джейк не успевает даже осознать, что делает, — слова вырываются из него сами, будто кто-то дергает за ниточки его сознания.
— Звонит в дверь доставщик пиццы, — с нажимом начинает Джорджи, и Джейк чувствует, как в его голове разворачивается сценка, абсурдная и почти осязаемая. — Ему открывает хозяин и недовольно говорит: «Чего ты орёшь, чего орёшь, сейчас все настройки собьются!»
И вдруг, словно невидимая рука с силой толкает его вперёд, он продолжает, даже не задумываясь:
— «Какие настройки?» — недоумевает доставщик.
— «У меня там спит 523 кота в эбонитовой комнате. Ты чё, про КЭС никогда не слышал?» — говорит хозяин.
— «КЭС?» — переспрашивает доставщик.
— «Кошачья электростанция, слышал?» — продолжает Джорджи, а Джейк, словно эхо, повторяет: — «Я их всех присыпал кошачьей мятой, они спят. Одному привязал за хвост жестяную банку. Он первый просыпается. Уа! Уа! Заводит всех, те трутся друг о друга, вырабатывается электричество.»
Мистер Блимпе разразился громким, хриплым хохотом, его плечи трясутся, а в глазах загорается какой-то сумасшедший огонёк. Этот абсурдный образ оживает перед ним, и теперь кажется, что где-то там, в недрах Нью-Йорка, и правда может существовать такая кошачья электростанция.
— Отличная идея! Салли, ты слышала? Нам срочно нужна эбонитовая комната. Так мы сможем снизить расходы на электричество!
— Ну и дурацкий у него смех, — ворчит Око, и Джейка мысленно соглашается. —Великолепно, теперь я знаю, как звучал бы смех испорченного чайника, если бы у него были лёгкие.
— Какой же дурацкий у тебя смех, Мелман, — фыркает Салли, хлопая мужа по плечу, а затем ставит перед Джейком тарелку с яичницей и салатом.
Джейк, не теряя времени, достаёт из кармана целлофановый пакет с вилкой и тщательно протирает её, готовясь к важному ритуалу.
— Ты слышал? Слышал её! А она мне нравится. — восклицает Око.
— Ешь, мой мальчик, как там Мэй?
— Накидывай, старик, как дома! — мистер Мелман, громко скрипит стулом, усаживаясь напротив.
— Мама в полном порядке, насколько это возможно в рамках её профессионального выбора. В данный момент она находится в Лос-Анджелесе и занимается организацией своей выставки мебели, что, конечно, странно, учитывая, что ни один стул ещё не стал произведением искусства, если только на нём не умер кто-то знаменитый.
— Слышишь, Салли, может, отправим туда тебя? — вмешивается Мелман, хитро прищурившись. — Привезёшь пару барных стульев, заменишь свою зелёную чалму на какой-нибудь стильный торшер. А что, — он взмахивает руками как дирижёр, — будешь сиять, как солнце на всю округу. Экономия на освещении и солярии!
Миссис Салли хлопает в ладоши, её смех разлететься по кафе, как звон колокольчиков:
— О, шутник! Альф, ну посмотри на него! Выглядит солидно, а в уме младше Джейка, — поворачивается к мальчику и подмигивает. — Джейк, не в обиду.
— Я буду любоваться твоими прекрасными бровями. — не теряя духа, парирует Мелман.
— Зато тебе я скоро их выщипаю, — угрожающе добавляет Салли.
Весь зал взрывается смехом.
Мистер и миссис Блимпе были хозяевами с душой, чьё гостеприимство было таким же живым и тёплым, как этот смех. Они могли превратить любую ситуацию в комедию, и именно это привлекало людей в их кафе.
Джейк, сначала смущённый и отстранённый, теперь чувствует, как в его душе растёт благодарность Джорджи за то, что тот привёл его в это место.
— Эй, слышь, — шепчет Око Джейку, и тот туж же транслирует новую шутку. — А вы знаете, что примерно у тридцати процентов населения в бровях живут клещи? Да-да, представьте, вы, мистер Мелман, решаете выщипать все брови, а эти ребята лишаться своих жилищ. Вот сидит семейка клещей, смотрит в своё окно и тут — бах! — Соседней улицы больше нет.
— Ха-ха, Мелман, у тебя там, наверное, целый материк, — тычет Альф в сторону Мелмана.
— Космическая конфедерация, старина! — Мелман подыгрывает шутке. — А помнишь, как мы с тобой в детстве ходили в кино. Там была рыжая кассирша, с неровной причёской и вишнёвой помадой. Каким-то образом она сумела опалить себе брови и стала похожа на дочь Франкенштейна.
— На её месте я бы даже не стал тратится на билеты в хоррор, а остался бы дома и посмотрел в зеркало. — сквозь смех добавляет Альф, стуча рукой по столу. — Все! Все! Прекращаем, я больше так не могу. Меня сейчас разорвёт...как...как...
— Как если бы бросить бомбу в шкаф, — внезапно добавляет Джейк с серьёзностью, неподобающей для шутки, но именно поэтому его слова вызывают новый взрыв смеха.
— Вот, правильно пацан говорит!
Но в следующую секунду смех как будто резко отдаляется, становится приглушённым.
— Джейк! Джейк! Код красный! У нас форс-мажор!— В голове внезапно вспыхивает паника. Психологическое состояние быстро меняется на тревожное. — Ты должен это увидеть! Приготовься к чему-то ужасному... или, по крайней мере, к чему-то, что разрушит твой хрупкий внутренний баланс.