ОКО. Том 1

УМНЫЕ НА ПЕННИ, ГЛУПЫЕ НА ФУНТ

5-1

— А вот и Лакки! — шепчет домработница, её голос звучит медленно и настороженно.

В коридоре стоит кот — неподвижный, как окаменевший монолит. Растопыренными когтями он врастает в мраморную плитку. Взглядом, полным злобы, уставился, не узнавая ни Джейка, ни миссис Харпер. Шерсть, белая и пушистая, стоит дыбом, кот больше похож на взлохмаченное разъярённое чудовище, чем мирное домашнее животное. Глаза, как два полыхающих угля, сверкают в полумраке. Лакки шипит — резко, протяжно, как змея перед атакой. В гостиной попугай Бэнтли также замирает, учуяв надвигающийся кошмар. Лакки не узнаёт их. И Джейк не узнаёт Лакки.

— Лакки, Лакушка! — подзывает мальчик. — Иди сюда! — он встаёт со стула, делает шаг вперёд, но кот резко срывается с места, оставляя за собой белую полоску шерсти в воздухе, словно падающий пух.

— Эй, ты куда? — Джейк выскакивает за ним в коридор, осматривается по сторонам. Но коридор кажется бесконечным, растягивается с каждым его движением.

Он находит кота в гостиной. Лакки забрался на закрытый рояль «Blüthner» Мэй. Его лапы, кажется, плавят поверхность крышки. Рояль стоял здесь столько лет, что стал больше частью декора, чем музыкальным инструментом. Джейк же к музыке интереса не проявлял.

Но сейчас этот блестящий бело–золотой гигант кажется жертвой, а Лакки — хищником, готовым к нападению.

Джейк медленно приближается, шаги осторожны, будто он идёт по натянутому канату.

— Лакки, дружище, это я. — Он говорит это мягко, но голос всё равно звучит фальшиво. Сам он чувствует это.

Кот шипит, отодвигается, спрыгивает на пол, его шерсть встаёт дыбом, как у электризованного провода. Бэнтли, попугай в клетке в углу комнаты, обычно шумный и разговорчивый, сейчас притих. Его глаза закрыты, он делает вид, что его здесь нет — что для него чрезвычайно необычно, временами заткнуть эту птицу невозможно.

— Что с тобой? — шепчет Джейк, смотря, как Лакки пятится к телевизору. Но в коте что–то меняется. Похоже, он чует что–то странное и инородное, о чем Джейк не имеет понятия.

Напряжение между ними нарастает, и Джейк решает оставить кота в покое. Притихшую гостиную заливает звук из телевизора. Картинки сменяются, экран мигает, мальчик снова и снова нажимает на пульт.

«Избыточность, всего лишь избыточность! Подумать только — двести каналов и ничего достойного внимания!» — раздражённо думает он. Рука останавливается, и перед ним разворачивается море жизни в океане, тысячи рыб плывут между кораллами. Голос комментатора говорит что–то монотонное, но Джейк не слушает, просто пялится в экран. В голове как пьяный прохожий шатается только одна мысль: «Что со мной не так? Я схожу с ума?»

Он сидит неподвижно, погружённый в вязкое болото своего сознания, где мысли пульсируют, как неистовый барабан. Один, два, три. Снова. Один, два, три. Счёт — его единственная связь с реальностью, которая медленно тает, словно восковая свеча под жарким пламенем. Полчаса проходят, как мгновение. Или как вечность.

Всё вдруг кажется не на месте: рояль, который больше похож на алтарь; тишина попугая, как молчание перед бурей; экран, на котором рыбы начинают двигаться хаотично, как будто что–то их преследует.

Лакки все ближе приближается к телевизору, рыбы, стремительно мчащиеся по экрану, магнетически притягивают его взгляд.

Джейк вскакивает. Внутри всё обрывается. Он бросается к коту и хватает его за пушистое тело. Лакки извивается, упирается лапами, когти царапают руки Джейка, но тот держит крепко, даже когда боль простреливает запястья.

— Лакки, это я! Что с тобой? — его голос дрожит, почти срывается, но он продолжает. Кот вдруг обмякает и сворачивается на его коленях в плотный клубок, с ушами, прижатыми к голове. Мохнатое тело дышит часто, как у загнанного зверя. Джейк чувствует, как дрожь кота передаётся ему. Она проникает глубже, в самую сердцевину его беспокойного разума.

— Чу–чу! — раздаётся тонкий, пронизывающий свист в голове. — Моя станция! Остановите, я выхожу!

Лакки резко дёргается, визжит, как никогда раньше. Когти впиваются в руку, и Джейк почти вскрикивает от боли, но не успевает. Кот вырывается, падает на пол. Озлоблено и испуганно шипит, явно что–то чувствует, готов бросится на невидимого врага. Шерсть стоит дыбом, глаза — две полыхающие медные монеты, когти обнажены, он готов атаковать врага, которого никто не видит.

— Фу–фу! Это ещё что такое?! — голос в голове звучит с отвращением, сухой и саркастический. — Убери эту взбешённую волосатую тряпку от меня! Великий разум не намерен терпеть таких... эксцессов! Прикажи ему умолкнуть!

Джейк громко хлопает в ладоши, пытаясь спугнуть кота. К счастью, Лакки сам рад исчезнуть. Но Джейк чувствует, что кот всё ещё где–то рядом, наблюдает за ним из угла.

«П–п–подожди... р–раз, д–два, три...ТАК ЭТО ПРАВ–Д–ДА! Мне не показалось! Это происходит со мной?»

— Джейк, Джейк, Джейк. — раздаётся мягкий, почти утешающий голос в его сознании. —Ты разочаровываешь меня. Прекрати бредовую считалку. Но...Ave Мне, величайшему из великолепнейших, что я так быстро со всем смиряюсь.

Голос звучит одновременно насмешливо и язвительно, как будто издевается над ним, но сдерживает некую странную теплоту.

— Кстати, — продолжает Око, — я рассчитывал поселиться в чём–то более... достойном. Модерн, арт–деко, панорамные окна. А это... — голос тянет с отвращением. — Увы. Кино окончилось, а в Диснейленд мы не едем. Это три звезды. Захудалый отель для москитов. Хотя... если они здесь такие же ничтожные, как и ты, сойдёт.

Джейк обхватывает голову руками, стиснув зубы, чтобы не закричать. Тишина комнаты давит, экран телевизора продолжает мигать, а в клетке попугай снова издаёт короткий, нервный писк.

— И всё–таки, я не растерялся и нашёл выход: как главный гость этого заведения я выбираю крыло с наиболее комфортными номерами. Если мне придётся мириться с москитами, которые там проживают, то в этом крыле они мельче. И скорее всего — тощи как шнурки, подслеповаты и глухи на ухо.

— Снова ты! — шепчет Джейк, чувствуя, как раздражение смешивается с парализующим страхом. — Ты... снова! Я не сплю, но с ума схожу точно. Определённо! Немедленно необходимо связаться с мистером Макалистером. Он должен... должен провести обследование! — Его руки трясутся, когда он лихорадочно ищет телефон. — У меня шизофрения!

— Положи трубку, мальчик! — голос становится жестче. — Единственно, что сейчас точно: не в диагнозе, а в твоём мышлении.

— Какая ошибка?! — Джейк почти кричит, снова считает, бессознательно заламывая костяшки пальцев: раз, два, три, четыре...

«Это Существо ещё и иронизирует, и даёт мне советы! Нет, мои собственные ошибки я вполне способен обнаружить и устранить самостоятельно!»

— Очевидно, не все, — голос хмыкает. Он звучит так близко, что Джейк судорожно оборачивается, но, конечно, в комнате никого нет. Только он, телевизор и его собственный безумный разум. — В одном могу тебя уверить — это точно я, ты не спишь, что тоже очень точно! Если у тебя раздвоение личности или что–то подобное, тогда объясни, — насмешливо добавляет голос, — как ты смог видеть через затылок? Это вообще в рамках твоей реальности? Объясни это мне и объясни это твоему шарлатану–доктору, мистер умник!

— Благодарю за потрясающий вклад в укреплении моей уверенности! — язвит Джейк. Ему противно осознавать факт присутствия этой штуки, пугающей и раздражительной одновременно. Лицо заливает холодный пот, а мышцы напряжены до предела.

— Не веди себя как взбалмошная графиня! — упрекает голос серьезным учительским тоном, от которого Джейк съёживается. — Привыкай! Скоро ты свыкнешься, и мысли придут в порядок. Ты не можешь просто так отмахнуться от меня. Я здесь и буду помогать тебе. Мы будем работать вместе. Это неизбежно. А пока я возьму на себя инициативу поинтересоваться о твоём экзамене. Выполнил ли я свой долг? Да?

— Да, — неохотно признает Джейк.

— Вот и хорошо. — Джейк замечает, как Око осматривается по сторонам, присвистывая. — Оу, что я вижу — это твои апартаменты?

— Нет, Нет, это, безусловно, гостиная. Назначение помещения очевидно: наличие дивана, журнального столика и телевизора формируют архетипичное пространство для отдыха.

— Я предпочту иное название, например, «Храм бытовой лености», надеюсь, ты не будешь возражать. А где твои аппартаменты?

— Вверх по лестнице. Хотя, если тебе требуется точность, это верхний этаж жилого строения, находящийся на высоте приблизительно 3,2 метра над уровнем земли. Звучит величественно, правда?

— Хорошо, покажешь позже. А пока сделай мне одолжение — перестань смотреть в телевизор и поверни голову. Я хочу осмотреться.

Джейк остаётся неподвижным. Холод пробегает по его спине. Вокруг будто опускается невидимый купол, отрезающий его от остального мира.

— Мой дорогой мальчик, так не пойдёт. Ты должен быть сговорчивее.

— Я категорически не признаю существования какой–либо задолженности с моей стороны, — огрызается Джейк. — Твое присутствие уже вынудило меня удалить кота из помещения, что, кстати, является моральной дилеммой. К тому же, я до сих пор не могу классифицировать тебя как явление или феномен. Объяснись, что ты такое!

— Мы обязательно познакомимся, — обещает голос.

— Честно говоря, перспектива дальнейшего знакомства с тобой вызывает нечто, близкое к когнитивному диссонансу. Нет, спасибо, я бы предпочел минимальное взаимодействие.

— Но тебе придётся. Я спас твою шкуру на экзамене, спас твою жалкую репутацию, а ты даже повернуть голову не можешь?

— Окей. — пробормотал Джейк, делая вид, что растягивается и разогревается, вращая головой и плечами.

— Не так! Ты же не карусель!

— Ты вообще слышишь себя?! — огрызается Джейк, голос сдавлен, будто его сжимает стальная петля. Сердце стучит где–то в горле, тяжелыми, мучительными ударами. — Всё, что мне нужно, это немного акустического спокойствия. Всего–то. Но нет, вместо этого я получаю аудиовизуальный хаос вкупе с твоей непрекращающейся болтовнёй. Моя просьба проста: замолчи. Исчезни. Аннигилируйся, если угодно.

— Замолчал? Исчез? Нет, мой дорогой. Я здесь, чтобы остаться. Тебе лучше смириться. Знаешь, адаптация — это ключ к выживанию.

Джейк зажмуривается, как будто этот жест может выключить звук, но внутри головы голос всё ещё там, настойчивый, пульсирующий, как мигрень, от которой не избавиться. Он резко открывает глаза, и всё в комнате кажется неправильным. Телевизор мигает в углу, как маяк из чужого мира. Рыбы на экране хаотично мечутся, сталкиваются, будто за ними гонится что–то огромное и невидимое. Попугай в клетке издаёт долгий, тревожный писк, словно вторя страху Джейка.

— Ты... ты что, наслаждаешься этим? — шипит Джейк, хватая себя за голову. — Твоя явная приверженность провокационному поведению вводит в когнитивный диссонанс. Наслаждаться чьими–то страданиями — это, знаешь ли, довольно низкий уровень эмоциональной зрелости.

— Наслаждаюсь? Конечно, наслаждаюсь. Это... увлекательно. Ты — увлекателен, Джейк. А теперь давай: поверни голову.

Джейк замирает. Он словно приклеен к месту. Всё внутри протестует, каждое нервное окончание кричит: «Не двигайся!». Но есть и другое — маленький, злорадный голосок глубоко внутри, который шепчет, что сопротивление бесполезно.

— Ты сам этого хочешь, Джейк, — продолжает голос, мягкий, почти гипнотический. — Просто доверься. Всего один поворот. Или ты боишься? Боишься, что я увижу то, что ты скрываешь даже от самого себя?

— Хорошо. Хорошо, я... я сделаю это. Хотя, честно говоря, это идёт вразрез со всеми законами здравого смысла.

Он медленно начинает поворачивать голову. Каждое движение даётся с трудом, как будто его тело погружено в густую смолу. Суставы скрипят, мышцы сопротивляются, и всё равно он делает это.

— Вот так, молодец, — довольно мурлычет голос. — Видишь? Это не так уж и сложно.

Джейк останавливается. На экране «номер 3» как в зеркале отражается гостиная.

— Кто это там? — с не завуалированным интересом спрашивает Око. — Кто мелькал у дверей? Это твоя толстая распухшая тень?

— Это наша домработница, миссис Харпер. Пока она здесь, я считаю нецелесообразным вести с тобой коммуникацию. Представь себе сценарий, при котором я нечаянно озвучу наши диалоги вслух. Не хочу, чтобы меня воспринимали как объект наблюдения в эксперименте по изучению психоза.

— Ну... ты можешь ляпнуть, чтобы она собиралась и уходила отсюда вон, — с энтузиазмом звучит совет.

— Нет.

— А попросить уйти?

— Нет.

— А выгнать кота?

Джейк сжимает кулаки от ярости, считает считалочку, чтобы перевести дух и сохранить покосившееся самообладание. Но это не работает. Не сейчас. Навязчивые мысли, как шершни, жужжат в голове, жалят в самые слабые места, оставляя яд страха. Обычно счёт помогает. Но не в этот раз. Этот голос достаёт его изнутри, вызывая ощущение удушья, огромной катастрофы, нет, скорее, как бы выразился Джейк, векторного апокалипсиса.

— НЕТ! — вдруг кричит он, и эхо разносится по комнате.

— Дружелюбие так и льётся. Сейчас прорвёт плотину, — бурчит Око.

Из дверей появляется миссис Харпер, её лицо — воплощение удивления и лёгкого испуга, направляется к Джейку с немым вопросом: «Что произошло? Что за «нет»?»

Джейк уже ищет оправдание, но мысли мечутся так судорожно, что скорее откроют дверь для паники, чем для ответа. Диалог в голове продолжается:

— Посмотри, что ты натворил, мальчик мой! Она сейчас начнёт расспрашивать. Тебе придётся врать. Подумай, как выкрутиться. Хотя, нет, не думай — ты всё равно провалишься.

— Твоя провокационная тактика была явно недальновидной! Теперь, самое время для тебя испытать интеллектуальные страдания и придумать достойный ответ.

— Вернее, как отмазаться! Данная терминология подходит как никогда лучше. Скажи, что твоя рука подверглась террористической атаке. Виновник выявлен — домашняя пушистая тварь, именуемое в своём роду как кот. В данном частном случае, раскаяния в поведении подсудимого не обнаружено, наблюдается усугубление ситуации — длительное мерзкое шипение, сводящее меня с ума. Суд постановил — назначить суровую меру наказания...

— Хватит, я понял! Хотя это осознание пришло через нескончаемый поток твоих навязчивых комментариев, больше напоминающих внутренний диалог у персонажа из плохого ситкома.

— ...Заклеймить вышеупомянутого отметкой «Преступник» и отправить в ссылку. Желательно далеко. Можно на луну. Точка. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Джейк не успел ответить, как в этот несуществующий для других диалог, вклинивается ничего не подозревающая миссис Харпер.