4-2
Наконец, он спускается вниз. Аромат еды встречает его густым облаком, которое окутывает его, как тяжёлое плотное покрывало. Он морщится, чувствуя, как всё внутри него сопротивляется этому чувству уюта. «О нет, только не плотное покрывало, — думает он, — я и так непростительно утратил достаточно много временного ресурса в атмосфере дремучего сна».
Миссис Грета Харпер, с её вечно жужжащим вентилятором, готовит обед в ожидании его бодрствования. Поверхности из хрома и пластика отражают свет, создавая атмосферу холода и стерильности. На столе дымится горячий луковый суп, тарелка итальянских бутербродов с вялеными помидорами и Пармской ветчиной, а также шоколадные кексы с грушами.
В проёме дверей мелькает взъерошенный силуэт.
— Джейк, с вами все в порядке? Вы проспали почти сутки? Как вы себя чувствуете? — беспокойно расспрашивает его миссис Харпер, её тон говорит о том, что она включается в роль психотерапевта, внимательно следя за его реакцией, готового подхватить каждое его слово, как осколок разбитого стекла, помочь справится с тревожными чувствами.
— Благодарю вас, м–м–м–миссис Харпер...отключился. Не помню, как пришёл домой... — на лице Джейка мельтешит тревога. Пальцы нервно почесывают нос, а руки слегка подрагивают. Миссис Харпер замечает это, но не перебивает, давая ему пространство, чтобы собрать себя воедино.
Наконец, он собирается с духом и спрашивает:
— Что с результатами теста?
— Вы молодчина, мастер Джейк...— произносит миссис Харпер с искренней улыбкой.
— Я неоднократно просил воздерживаться от подобной номинации, — отвечает он, натянуто. — В этом нет никакого прагматического смысла.
— Прошу прощения, Джейк, я забыла. Не хотела вызвать дополнительное беспокойство. Но вы заслуживаете восхищения. Тест написан великолепно: всего сто баллов — это высший балл.
«Всего? Всего — это целый мир, это и есть всё!» — на сердце отлегло.
— Миссис Мэй просила вас позвонить ей, как только проснётесь. Она и мистер Стив очень рады вашему успеху. Наверное, они с нетерпением ждут вашего звонка, чтобы поздравить вас лично.
— Я перезвоню. Спасибо.
— Я так понимаю, мастер Джейк не в лучшем состоянии? Вы ещё не привели себя в порядок.
Джейк поднимает глаза: «ААААААА, снова этот «мастер»! Она меня когда–нибудь похоронит своим «мастер»!»
— Нет. Мой фокус внимания был монополизирован исключительно тестом. Остальное — шумовые помехи.
— Очень рада вашей целеустремлённости!
— Верно. Пойду осуществлять гигиенические процедуры. Природа требует питания.
— Очень вас жду, мастер Джейк, — улыбается миссис Харпер, поддерживая его решимость.
— Аааааа, — раздаётся крик из коридора. — Ну сколько можно?
— Три раза. Это наша традиция. — отвечает миссис Харпер, сохраняя спокойствие.
— Тупая графа глупой традиции! — мрачный взъерошенный силуэт ретируется в ванную.
— Не стоит тревожиться, мастер Джейк. Пока вы приводите себя в порядок я, как раз засервирую стол. Не беспокойтесь, я учла правило «А12». Я провела анализ каждого ингредиента по вашей бумажке, сравнила, пересчитала, подогнала их под оптимальное сочетание, и все эти ваши калории – они под контролем. Все по вашим ультимативным правилам, без вариантов. Я сделаю так, чтобы все было точно, как вы любите, мастер.
— Четыре! Пять! — раздаётся крик из ванной, и Джейк начинает свои обычные ритуалы, которые помогут ему справится с тревожностью.
Холодный душ оживляет, снимая усталость после сложной учёбы, приносит драгоценную бодрость, будя сонные мысли и восстанавливает ясность разума. На душе радость: каникулы начинаются обнадеживающе.
На мгновение сомнения уходят на задний план: «Раз, два, три, пыль уйди. Раз, два, три, четыре, оставшийся пазл соберу после позднего завтрака. Расслабляйся! Может быть, ничего из того, что я помню — не было. Или не помню. Вообще, мне неизвестно, что там вчера имело место быть. Ох, ну и головоломка...».
Становится легче. От взъерошенной тени не остаётся и следа, и Джейк отправляется к столу с приподнятым настроением. Прежде чем приступить к позднему завтраку, он решает позвонить маме. Длинные, тянущиеся гудки — те самые, которые всегда говорят больше слов, — разбивают эту надежду. Она занята. Опять.
Он кладёт телефон на стол, лицо напряжённо каменеет. Но ритуал остаётся ритуалом: он внимательно осматривает стол, проверяя, чтобы всё было идеально чистым, прежде чем сесть. Миссис Харпер несколько раз проводит тряпкой по гладкой поверхности, затем осторожно ставит перед ним тарелку с дымящимся супом.
— Миссис Мэй просила передать, что у них с мистером Стивом на этой неделе горячий график. Они сожалеют, но, к сожалению, не могут взять отпуск на эти каникулы. — произносит она осторожно, боясь, что каждое слово может быть воспринято как осколок стекла, ранящий его. — Мистер Стив улетел в Лондон, а миссис Мэй отправилась в Лос–Анджелес...
— Итак, если я правильно интерпретирую полученную информацию, мои родители, вместо того чтобы дождаться своего единственного ребёнка для празднования общепринятого семейного события, решили отдать предпочтение корпоративным обязанностям. А теперь я должен выразить благодарность за их так называемую «жертву»? Какое изящное применение иронии в реальной жизни. Просто апофеоз родительской любви.
— Ну что вы м... — Миссис Харпер спотыкается на слове. Она знает, что стоит избегать обращения «мастер», иначе он сорвётся. — Это связано с новой коллекцией мебели. Она намеревалась прилететь в понедельник и провести выходные с вами, но возникли некоторые вопросы, требующие её присутствия.
— То есть все эти дни я сам по себе?
Миссис Харпер становится неловко:
— Они глубоко извинялись...
— Если это «глубоко» как уравнение линейной погруженности, то пусть будет так... — бросает он с издёвкой.
Миссис Харпер старается держаться ровно:
— Они просили передать, что обязательно проведут с вами Рождественские каникулы.
Она ставит на стол тарелку с кексами и фарфоровый чайник.
— Миссис Харпер, вы когда–нибудь видели, что мама отмечает Рождество? Я — нет. К счастью, мы хорошо обходимся без всей этой поздравительной чепухи. Но...по всей видимости, меня отправили в это учебное заведение с одной целью: минимизировать моё влияние на их драгоценные дела.
— Джейк, вы неправильно судите! Они вас любят, но...
— Я изучил все возможные «но»! — взрывается Джейк. — «Но» — им приходится много работать, чтобы я ни в чем не нуждался, «но» – в наше время всё настолько сложно, «но» — сейчас вообще времени нет. Но! Но! Но! Одни глупые, как гиперкуб в тупом измерении «Но»! Все это отговорки! Если бы они действительно хотели...
Джейк начинает чесать большой палец левой руки, его обычная реакция, когда он нервничает, и это приносит ему облегчение. Миссис Харпер чувствует, что ему нужна поддержка:
— Вы сейчас неправильно интерпретируете. Они искренне хотели провести время с вами. Вчера, несмотря на свою загруженность, миссис Мэй пришла домой раньше. Они планировали пойти с вами в кино и поужинать. Но когда они пришли, вы спали как убитый. Мистер Стиву нужно было улететь ночью, без промедления.
Слова пробивают его броню. Злость на самого себя клюёт Джейка в голову: впервые с начала учебного года у него была возможность провести время с родителями, и... он уснул.
«Ох, это катастрофическое уравнение!» — подразумевая полную катастрофу.
Винить остаётся только себя, свою неуклюжесть. Теперь каждый вечер будет полон печали, а в голове будет течь вода раскаяния — целую неделю придётся слоняться по дому в полном одиночестве. Ему нравилось это, он найдёт занятие по душе, он любит оставаться один, но тоска по родителям остаётся.
— Миссис Харпер, позвольте уточнить: не замечали ли вы каких–либо отклонений в моём поведении или физиологическом состоянии в период, непосредственно предшествующий экзамену? Любая информация, даже кажущаяся незначительной, могла бы быть полезной для реконструкции произошедшего.
Миссис Харпер, аккуратно складывающая кухонное полотенце, замирает. На её лице появляется выражение глубокого раздумья, как будто её память — это старинный сундук, который нужно осторожно открыть, чтобы ничего не упустить.
— Вам рассказать всё подробно или в общих чертах? — спрашивает она наконец, её голос мягкий, почти музыкальный, но в нём чувствуется профессиональная сосредоточенность.
— Прошу вас, опишите всё максимально подробно и хронологически. Всё, что вы видели, слышали или запомнили, независимо от субъективной важности. В данный момент мой мозг функционирует на уровне пустой ореховой скорлупы — нешне целостная, но лишённая внутреннего содержания.
Миссис Харпер улыбается, услышав его необычное сравнение, но быстро возвращается к делу.
— Хорошо. Приблизительно в семь тридцать вечера я пришла на работу. На улице было холодно и сыро, мерзкая погода, из–за которой моё пальто стало тяжёлым, как мокрое одеяло. Обычно в это время дома уже никого нет, а вы должны были отправиться на экзамен. Я сняла пальто, разулась и направилась на кухню, но тут...
Она ненадолго замолкает, чтобы придать своим словам драматический эффект, затем продолжает:
— Вы буквально слетаете с лестницы, как лавина. Взъерошенный, в штанах, с рубашкой, застёгнутой кое–как. Вы мчались с такой скоростью, что я, бедная ничего не подозревающая миссис Харпер, подумала, что это ураган. — Она делает паузу, чтобы добавить с улыбкой: — Ну, или что ураган пронёсся сквозь шкаф с одеждой.
Джейк поднимает бровь, но ничего не говорит, позволяя ей продолжить.
— Вы кричали: «Миссис Харпер, вызывайте такси! Я опаздываю на экзамен! Я опаздываю, пожалуйста, поторопитесь!». Потом вы резко развернулись и побежали обратно вверх по лестнице. И тут...
Она вздыхает, её взгляд устремляется куда–то в сторону, как будто она переживает этот момент снова.
— Что?
— На середине лестничного пролёта в ваших ногах запутался Лакки.
— Ах, мой бедный Лакки. Полагаю, его физическое и эмоциональное состояние также подверглось испытанию. Что с ним? Он в порядке?
Миссис Харпер тихо смеётся, как будто только сейчас осознаёт всю комичность ситуации.
— О, с Лакки всё в порядке. Только он устроил небольшое представление. Когда этот кот запутался в ваших ногах, я думала, что его переломает, но нет. Он вылетел из–под ваших ног, как пушечное ядро. Пролетел всю лестницу, сделал пару невероятных пируэтов в воздухе и приземлился на ковёр. Умудрился не только не пострадать, но ещё и устроить акробатическое шоу. Представляете?
Джейк прищуривается, словно пытается представить эту картину.
— Признаюсь, моя способность к креативным сценариям сопоставима с попыткой извлечь логарифмическую формулу из первобытной наскальной живописи. Потенциально возможно, но крайне маловероятно.
Миссис Харпер, вытирая руки о идеально сложенное полотенце, чуть наклоняет голову, её глаза сверкают добродушной иронией.
— Ну, если угодно, представьте себе, что Лакки — это автомобильные шины. И весь его тормозной путь был бы виден всем и каждому. А мне, естественно, пришлось бы возиться с тряпкой, оттирая пол до блеска, как на выставке. Если бы не момент неожиданности, я думаю, Лакки мог бы почувствовать себя птицей. Парящей в свободном полёте. Может, он даже успел бы позавидовать вашему попугаю Бэнтли.
Её голос мягкий, но в нём сквозит едва заметное развлечение, как будто она наслаждается этой импровизированной драмой больше, чем должна.
Джейк начинает смеяться, роняя крошки бутерброда на тарелку. Он прикрывает рот, чтобы не подавиться.
— Значит, вы утверждаете, что Бэнтли зафиксировал факт падения Лакки? Великолепно. Теперь у нас есть наблюдатель. Если это действительно так, то его наблюдения могут оказаться весьма ценными, хотя и следует уточнить, насколько он был способен объективно оценить ситуацию.
Миссис Харпер изящным движением берёт чайник и начинает наливать чай, как будто этот разговор — всего лишь лёгкая пауза в её идеальном распорядке дня.
— О, он видел. И не только видел. Он орал на своей жерди так, что, думаю, вас мог бы услышать даже на улице. Кричал своё коронное: «Лакки, Лакки — хвост как у собаки! Чик–чик. Лакки, Лакки, чик–чик».
И тут, словно подтверждая её слова, из гостиной раздаётся пронзительный голос попугая:
— Лакки, Лакки — хвост как у собаки! Собачий хвост. Хвост. Чик–чик.
Смех Джейка становится громче. Он кидает взгляд на дверь, будто ожидает, что сейчас туда заглянет Лакки с виноватым видом.
— Очевидно, что Бэнтли переживает острый дефицит социальных контактов. Его изоляция в клетке, вероятно, негативно сказывается на его когнитивных и эмоциональных процессах. Что касается Лакки, похоже, он сознательно избегает взаимодействий. Это подводит меня к ключевому вопросу: где именно находится Лакки? — Джейк осматривается вокруг. — Лакушка? Ты здесь?
Миссис Харпер аккуратно ставит чашку перед ним.
— Утром он был на своём месте, но потом исчез.
Джейк кивает, обдумывая услышанное.
— Что ж, исходя из текущих обстоятельств, я вынужден задействовать свои ресурсы для получения ответов. — Он продолжает методично есть суп. — Но, говоря о ресурсе воспоминаний: могли бы вы прояснить, что, по вашему мнению, произошло со мной?
Миссис Харпер слегка вздыхает, но её лицо остаётся непроницаемым, выточенным из гладкого мрамора. В её манере держаться есть что–то почти пугающе спокойное, как у хирурга, чётко знающего, что делать в момент хаоса.
— О, с вами было ещё драматичнее, чем с Лакки. Представьте себе: вы, сорвались с лестницы. Внизу визжит кот. Мир исчезает из–под ног, и всё это заканчивается... весьма примечательным кульбитом.
Джейк на мгновение замолкает, а затем, медленно кивая, произносит:
— А, теперь всё становится более структурированным и логичным. Спасибо за разъяснения. Всё встало на свои места, пусть и с некоторым налётом абсурда.
— Именно так. Катитесь вниз и бьётесь головой о пол. При этом бормочете что–то вроде: «В это утро больше боли, как счастливый куш».
Она замолкает на мгновение, проверяя, всё ли она упомянула, и добавляет:
— А потом вы встаёте. Просто так, будто ничего не случилось. И начинаете нестись вверх по лестнице с таким видом, будто вы на Олимпиаде и осталось взять ещё одно золото.
Джейк слегка морщится, но не перебивает.
— А я? — продолжает она, поднимая руки в слегка театральном жесте. — Стою внизу, как застывшее желе, покачиваясь из стороны в сторону, ей–богу, чуть не выронила телефон из рук.
Её лицо оживляется, она мысленно возвращается туда, в тот самый хаос.
— Ушло как минимум полминуты, чтобы взять себя в руки и позвонить в такси.
Она поднимает воображаемый телефон к уху, её голос становится высоким, нарочито паническим, когда она пародирует саму себя:
— «Здравствуйте! Мне срочно нужно такси! Флит–стрит, дом двадцать шесть! Пожалуйста, быстрее!» — Затем опускает руку, тяжело вздыхает, и с лёгкой жалобой произносит. — Это всё, что я смогла сказать в трубку.
Вновь смотрит на Джейка, который продолжает слушать, но уже слегка приподняв бровь.
— Затем я поднялась наверх, чтобы посмотреть, что с вами. А вы уже вовсю собирались, будто ничего и не произошло. Движения точные, быстрые, как у офицера на параде.
Миссис Харпер наклоняется чуть ближе, её голос теперь звучит мягче, почти заботливо.
— Завернула вам сэндвичи в пакет, потому что, конечно, вы ничего не ели. Вы спустились в холл — собранный, чистый, опрятный, как будто только что сошли с обложки проспекта вашей школы. Забрав пакет, который я вам подготовила, вы извинились перед Лакки, что, кстати, было весьма трогательно, посадили его на пуфик около гардероба, аккуратно обулись и направились к двери...
Миссис Харпер не успевает договорить. Сзади слышится злобное шипение.