Творец

Мама, я замёрз, открой, мне холодно в снегах,

Я шёл домой, но ноги тонут в этих белых кружевах.

Ты помнишь, как зимой шептала: "Скоро будет май"?

Но здесь, где звёзды смотрят в землю, больше нет тепла, ты знай.

Мама, почему так темно? Где фонари? Где дом?

Я помню окна, свет в прихожей, чай с лимоном за столом.

Но здесь лишь ветер режет кожу холодом своим,

Я зову, и только эхо вторит мне голосом глухим.

Мама, я не сплю, не сплю, я просто очень тихим стал,

Здесь снег не тает даже летом, здесь никто не знал, что я кричал.

Я потянулся к свету, весь дрожу, но я стараюсь, мам!

Ты слышишь? Мама, я же рядом...почему ты плачешь по ночам?

Я постучался в темноту и прошептал, сглотнув комок,

Но в окнах только дрогнул светлый, зыбкий, тёплый огонёк.

Я видел тени за стеклом - ты где-то там... ты ждёшь меня?

Но почему в твоих руках осталось фото и свеча?..

Мама, я стою напротив, мне бы шаг - и я с тобой,

Но снег затёр мои следы, я всё забыл... я сам не свой.

Мама, дверь открой мне снова, я хочу домой, в тепло...

...Только кто-то шепчет: поздно, милый. Твоё время утекло.

Итан, измученный и опустошённый, уснул, свернувшись на кровати калачиком. Сара осторожно подтянула край одеяла, поправила выбившуюся прядь его волос и, наконец, позволила себе сделать то, о чём давно думала, но всё не решалась.

Она села за стол, нашла в ящике несколько конвертов и карандаш, несколько мгновений держала его в пальцах, не решаясь начать. Но потом - короткий вдох, и первые строчки легли на бумагу. Письмо матери и Джону. Строки рвались изнутри, почерк дрожал, но смысл был прост: простить её она не просила - она не имела права, Сара хотела лишь рассказать почему, чтобы в этих последних словах хоть немного сбросить тот чудовищный груз с души.

Иногда она останавливались и, закрыв глаза, глотала подступившие слёзы. Вспоминались добрые, родные глаза матери - те глаза, по которым она скучала так безмерно, но не смела мечтать увидеть снова. Наверное, она уже постарела, волосы поседели. Я же забрала у неё эти годы, украла у неё жизнь. Как могу я сейчас писать ей? — пронеслось в мыслях.

— Выбор был и есть всегда, Сара. - Эти слова не заставили её вздрогнуть, не теперь. Невидимые руки опустились на её плечи: сначала осторожно, почти ласково, а потом с нарастающим, лёгким давлением. — Ты обманула мальчика...

— И в чём? — прошептала Сара, не оборачиваясь.

— Милая, ты совершила ошибку, но сама же и назовёшь её таковой. — Творец склонился к её уху. — Ты убила Сэма, приняв моё псевдо-благословение, даже не зная, в чём оно заключалось. Ты выбрала путь убийцы, поддавшись эмоциям, инстинктам. Хотя... давай посмотрим иначе. - Он медленно выпрямился, скользнул прочь. И всё-таки это движение заставило Сару повернуть голову, взгляд её скользнул за спину. — Выбор - вещь метафорическая, — продолжал Творец, расхаживая за её спиной. — Я встречал десятки ваших теорий, но всё сводилось к одному: есть ли он вообще? Или всё уже предначертано? Или, возможно, где-то в другом мире, в другой ветви вы уже сделали "иной" выбор...

— К чему ты клонишь?..

— Ни к чему. Ваши философские рассуждения... половины я не понимаю. О чём вы там толкуете - о симуляциях, параллельных вас - глупо. Ваша жизнь - вот это выбор, на который влияют все: моргнуть, сделать вдох, выговорить слово, сделать шаг, поднять карандаш - вот они, миллиарды развилок каждую секунду. Маленькие действия, ведущие к последствиям, а ваши так называемые «важные» решения - всего лишь поворот стрелки на этом огромном механизме. Понимаешь? - Он снова оказался за её спиной, скользнув так близко, что кожа покрылась мурашками. — Ты хоть сейчас можешь перерезать себе глотку, и это будет выбор.

Сара медленно поднялась, разворачиваясь:

— Это логично. Но что ты пытаешься сказать?

— То, что твои выборы уже ничего не поменяют. - Он вновь проскользнул за её спиной, не позволяя взглянуть в глаза, пальцами медленно, скользя, прошёлся по позвоночнику. Сара резко повернулась, но Творец и тут оказался позади, вплотную, прижавшись грудью, шепча в ухо. — Я не позволю его отпустить так. Он твой сын, а значит мой новый сосуд. Я качаю твою кровь, а не сердце, не забывай об этом. — Творец ткнул пальцем ей в грудь. — Я - это ты, значит ты - это я. И не надейся выпустить пацана.

— Ты не хочешь умирать, — тихо произнесла Сара, качнув головой.

— Я и не умру. Я останусь, как небольшая спора в трещине, и буду ждать. Пусть даже века, но я не сдохну, как вы - гнилые, глупые, отвратительные людишки. – Прошипел он, нависая над ней.

Сара устало усмехнулась.

— Допустим, мы отвратительные, — произнесла она, выпрямив плечи. — Но уж точно не глупые. - Женщина подняла голову и, наконец, встретилась с Творцом взглядом. — Я не глупа, и поэтому сейчас сделаю то, что должна... - Она резко обернулась к спящему сыну. — Итан!

Парень поморщился, на мгновение сжался под одеялом, но голос матери был слишком резким, чтобы его не услышать. Несколько секунд, и он проснулся, тяжело поднимая голову. Лицо Творца тут же исказилось. Ушла былая уверенность, взгляд стал настороженным и напряжённым, в нём вспыхнула та самая злоба, что существо редко позволяло себе показывать.

— Ты что... будешь делать вид, что меня не существует?! — процедил он сквозь зубы.

Итан, ещё не до конца придя в себя, тёр глаза, пытаясь избавиться от липкого сна.

— Что... происходит?.. — пробормотал парень сиплым голосом.

Сара подошла ближе, села рядом с кроватью, осторожно коснувшись его плеча.

— Милый, тебе нужно уходить, — спокойно сказала она, пока Творец за её спиной буквально метался из угла в угол.

— Пусть! Пусть он меня не видит, Сара! Но ты слышишь меня! Ты больная! Ты сумасшедшая, чёрт тебя дери! — взвыл он. Та держалась спокойно, хоть лицо и побледнело.

— Почему?.. — всё ещё не до конца понимая, что происходит, Итан медленно сел.

— Тебе лучше не задерживаться здесь, слишком опасно.

— Ты можешь делать вид, что всё хорошо... но это не так! — с ненавистью выкрикнул Творец. — Я чувствую твой страх! - В одно мгновение он оказался рядом с Итаном, его длинные пальцы сомкнулись на горле мальчишки, но никакой реакции не последовало. Парень лишь поёжился от холода, а Сара не подала виду, скептически вскинув бровь на это действие.

— Итан... — она порылась в карманах и достала карту. Ту самую, которую, по её же словам, уничтожила. — С помощью этого ты откроешь дверь...

— Нет... нет, погоди. — Итан осторожно перехватил её руку. Его глаза расширились, в них сквозила растерянность. — Я уже ухожу... насовсем?

— Да. - Сара кивнула. - И я тебе помогаю в этом, а то... — взгляд метнулся к Творцу, стоящему в тени, скрестив руки на груди. — У меня мало времени. Он скоро будет здесь.

— Он? Кто "он"? — Парень нахмурился.

— Неважно. Просто... - Она резко поднялась, подойдя к столу, где приготовила письма. — Я ещё попрошу тебя передать это. - Женщина протянула два конверта. — Бабушке и отцу.

— Что?.. Зачем? — Итан моргнул, явно ещё не до конца проснувшийся, его разум не хотел принимать происходящее. Всё, что случилось, казалось ему дурным сном.

— Не спрашивай, — с болью сказала Сара.

— Ты не позволишь... - тяжело дыша, процедил Творец.

— Я - последний твой носитель, попробуй-ка избавься. – прошептала та, обернувшись, но, словив удивлённый и теперь ещё более растерянный взгляд Итана на себе, вздохнула. – Прости. Сверху солдат не будет. Была объявлена экстренная ситуация.

— Я... не готов... — почти шёпотом сказал он. Парень встал, чувствуя под ногами уже знакомую противную, липкую жижу.

— Ты никогда не будешь готов. - Сара натянуто улыбнулась и взяла его за руку, потянув за собой. - Никто не бывает. Но... - Она выглянула в коридор – пусто, — ...надо действовать. Я хочу, чтобы ты жил. Хотя бы так, я смогу хоть немного искупить свою вину перед... - Но фраза оборвалась.

Сара смотрела за спину сына - туда, где с хлюпающим, пронзительным звуком надвигалась тьма. Настоящий Творец – величественный и ужасный для всех, но прекрасен для неё. По телу пробежали мурашки, в горле встал ком, который невозможно было проглотить. Итан тоже услышал это, он застыл, не смея обернуться.

— Сара?.. Мам?..

От этого слова её сердце сжалось, в груди заныло. Сара резко вздрогнула и, вырвавшись из ступора, крепко обняла его.

— То, что стоит сзади лучше не видеть, — прошептала она. — Просто иди вперёд, а потом по служебной лестнице наверх. Ты найдёшь её, я уверена. Не вини себя... Ты молодец, Итан. - Сара на секунду отстранилась, посмотрела на него сквозь слёзы, искренне улыбнулась. — Прости меня. Я люблю тебя...

Парень смотрел на неё, сбивчиво дыша, растерянно, не зная, что сказать. В глазах тоже стояли слёзы.

— Я... я... — Он опустил взгляд, увидел карту, которую та протягивала, и... взял её. — Я тоже?

И не поднимая головы, утирая слёзы рукавом, сделал шаг вперёд, потом ещё и ещё, стараясь не думать, не оборачиваться. Только вперёд...

Сара молча провела его взглядом, пальцы дрожали, когда она прижала ладонь к губам, пытаясь заглушить хриплые рыдания, чтобы уходящий по коридору Итан их не услышал. Она чувствовала, как изнутри осыпаются последние остатки её стойкости, но сдерживалась, пока могла.

— Швы, что удерживали твою улыбку, Сара... — протянул знакомый бархатный голос. — Совсем вытянулись, как жаль. Но я решил не накладывать новые... пока.

Женщина медленно обернулась через плечо.

— Мне намного больше нравилось, когда ты притворялся моим отцом или возлюбленным, — с горечью процедила она сквозь стиснутые зубы, торопливо смахнув слёзы тыльной стороной ладони.

— А есть ли в этом нужда, Сара? Иллюзия давно утратила свою актуальность... - Но не успел он договорить, как женщина, резко, быстрым шагом, прошла мимо. Её губы скривились ещё сильнее от омерзительного хлюпанья под ногами - вязкая субстанция жива, и это раздражало до спазма в желудке.

— Моя жизнь тоже утратила свою актуальность, — глухо бросила Сара.

— Что ты... — Творец напрягся, двинулся следом за ней. — Что ты собираешься делать?

— То, что должна была сделать уже давно.

И вдруг, слишком родной голос за спиной:

— Мам?.. Мам! Мне страшно! Я запутался! Что...

Сердце сжалось, но Сара не остановилась. Её шаги не замедлились ни на секунду.

— Какая жалкая пародия, — холодно хмыкнула она, заворачивая за угол, в сторону технических лестниц.

— Сара! — теперь уже разъярённый, искажённый, двойной голос Творца огласил пустые коридоры. Вибрация в стенах била по ушам, казалось, вот-вот начнёт трещать бетон. От этого гулкого рёва Сара пригнулась, зашипела, сжав голову руками, но быстро выпрямилась.

— Ты не убьёшь меня, как бы не хотел. Я - последний твой носитель из человеческого рода. Я - всё, что у тебя осталось. Ты не настолько отчаялся. Если бы хотел убить меня - я давно бы уже валялась мёртвой в подвале. Разве не так? - Она усмехнулась, стряхивая с лица пряди волос и слегка расправляя плечи.

— Что за чушь?! — зарычал Творец.

— Ты живёшь во мне. Если я умру - умрёшь и ты. Чем тогда будешь питаться, а?

Сара резко свернула, спустилась по металлической лестнице, ступени которой лязгали в тишине. Быстрые, почти бесшумные шаги. Через несколько секунд - складская дверь. Она толкнула её плечом, вошла внутрь и сразу принялась озираться: среди множества пыльных ящиков, канистр, старых инструментов взгляд быстро выхватил нужное - прочная верёвка. Та самая, которую она искала.

Творец появился в проёме через мгновение.

— Ты спятила.

— Болезни всегда заодно с врачами... — едко бросила Сара, оборачиваясь, верёвка крепко зажата в её руке. Она собралась выйти, но Творец преградил путь, раздуваясь своей настоящей тенью на стене. Сара машинально отметила про себя эту деталь - всё сильнее сливается он с реальностью.

Сара стояла перед ним, плечи расправлены, взгляд ясен, хоть и полон усталости. Она сделала медленный, выверенный шаг вперёд, теперь расстояние между ними почти исчезло. Запах, исходящий от существа, был нестерпим — гнилостный, разлагающийся, как смрад из старых склепов. Он ударил в нос, вызвав лёгкий спазм в горле, но женщина не отшатнулась, напротив — приблизилась ещё чуть ближе, в голосе зазвучал холодный, отчётливый металл.

— Наверное, приятно видеть, когда эгоист вдруг плачет из-за кого-то. Когда человек, обычно позитивный, внезапно становится серьёзным. Когда мягкий грубеет, храбрый испытывает страх, а сильный - показывает слабость. Тебе ведь это нравится? — прошипела она, не мигая глядя в глаза своему мучителю. — Нравится смотреть, как люди ломаются?

Творец склонил голову набок, его губы тронула усмешка, но в глазах скользнула тень раздражения.

— Ты утратила нить разговора.

— Это ты не способен понять, — резко отрезала Сара. — Я не спятила. То, что ты называешь безумием - всего лишь моё осознание того, что действительно важно. Ангелы называют это небесной отрадой, черт - адской мукой, а люди - любовью. Теперь, зная, что мой сын жив, я не совершу ещё одну ошибку - не испорчу ему жизнь окончательно.

Творец смотрел на неё сверху вниз, и, впервые за долгие годы их «сотрудничества», сделал шаг назад.

— Сара... Ты погубишь себя. Дьявол начинается с пены на губах ангела, идущего в бой за святое и правое дело. Ты уже ступила в этот строй давно, так что будь готова: дальше ад, тот, что ты сотворишь сама.

Сара не ответила. Она прошла мимо него, не обернувшись, даже не удостоив взглядом. Его слова, что раньше могли бы её остановить, уже ничего не значили. Контроль утрачен, веры больше не было. Осталась только усталость и твёрдая цель, заполнившая весь разум. Цель, ради которой она была готова на всё.

И вот Сара уже стояла на старом металлическом столе, с осторожностью и точностью перебрасывая через массивную трубу толстую верёвку с идеальным узлом.

— Спасибо тебе, пап, что научил вязать узлы.

Словно забыв о существовании Творца, она продолжала, а он стоял в дверях, теряя привычные глазу очертания. Он уже не был тем красивым мужчиной, в которого когда-то охотно верила её сломленная душа.

— Ты такое же существо, как и мы, — спокойно сказала Сара, проверяя прочность опоры. — Ты не выше нас, ведь у тебя такой же глупый инстинкт самосохранения.

— А вот у тебя... — прошипел Творец, — он напрочь отсутствует сейчас.

Сара в последний раз подняла глаза, посмотрела прямо на него. В его искривлённых, лишённых прежней силы чертах вдруг проступили знакомые родные линии – отец. Не полностью, а еле различимая иллюзия, но её хватило, чтобы защипало глаза, чтобы слёзы потекли сами.

— Иронично... Воздух для вас, людей, такой важный ресурс, который так легко отнять. Твой отец сам оборвал себе доступ к нему, Сэму же ты помогла, медленно, мучительно забирая дыхание, а Итан сейчас задыхается от тоски, нуждается в прикосновениях, в любви. Сара, вероятно, ты и оборвёшь этот цикл, заразив всё вокруг.

— Петлю затянула потуже, пап. Как ты и учил... — шёпотом сказала она и, больше не вытирая слёз, сделала шаг вперёд.

У меня живёт щенок пушистей всяких облаков,

Он весёлый, нос в горошек и шесть кругов гнилых зубов.

Он игривый, добрый, милый, любит бегать и рычать,

Только странно... ночью с кухни слышу шёпот, скрежет, плач.

Словно кто-то там хихикает и когтями скребёт пол,

Словно кто-то еле слышно говорит: "Ну вот, нашёл..."

Я зову его, но в двери вместо радостных шагов

Тянут свои лапы миллионы мертвецов.

Мой щенок скулит в прихожей, прячет морду в тёплый плед,

А в его глазах я вижу странный, жуткий, жёлтый свет.

Я пытаюсь встать с постели, заглянуть, понять — но вдруг

Что-то мягкое и липкое тянет руку. Новый друг.

Пальцы тонут в чём-то влажном, липком, тёплом, как живом,

Будто пульс его невыносимый стонет гулко под ковром.

Я кричу, но звук сорвался, гаснет в вязкой тишине,

А оно скользит, сжимая, теперь больнее мне вдвойне.

Я не вижу, только слышу — хлюпанье и громкий хруст,

Словно тысячи дыханий зашептали прямо в грудь.

«Ты моя...» — скользят слова, дрожью прячась в темноте,

И щенок визжит отчаянно, но не видит, где я... где?

Мир качается, расплывшись в массе чёрных, жгучих жил,

А внутри что-то чужое. Ты меня опередил.

«Но ты моя», — оно смеётся, обтекая, как вода,

И в глазах моих ужасной тенью встала одна мгла.