Творец

Годы прошли незаметно. Юношеский максимализм уступил место осознанности. Сара взялась за голову, прошла через несколько сеансов терапии, залатала зияющие раны прошлого и, наконец, обрела относительную стабильность. Она больше не была той потерянной девочкой, застывшей в точке боли, но даже не догадывалась, что, покидая дом Мэнди под оглушительные крики и звон бьющейся посуды, навсегда отрезает себя от здоровых отношений. Теперь над ней нависла тень — собственнический зверь, чья ревность душила крепче любых стен. Джон.

Сэм пытался её отговорить, предлагал купить квартиру, да хоть дом, лишь бы она не съезжалась с ним, но Сара только улыбалась, уверяя, что всё в порядке.

— Ангел, не делай ошибку! — парень нервно сжал пальцы, снова и снова взъерошивая волосы. Очки с продолговатыми стёклами и серебряной оправой, которые он теперь носил чаще обычного, соскользнули на кончик носа, и он с раздражением снял их, бросив на стол. Сара часто шутила, что теперь каждое его слово звучит намного убедительнее во время протирания очков, а он, в шутку, отвечал, что ещё убедительнее выглядит мнение, высказанное во время протирания револьвера.— Пойми разницу между человеком, который общается с тобой только в свободное от работы время, и тем, кто находит время, чтобы поговорить с тобой! – Увидев, что подруга не собирается менять своё решение, Сэм вздохнул. — Сара, ты уверена?

— Конечно. Не волнуйся ты так... — она улыбнулась, стараясь смягчить ситуацию.

— Помощь нужна, в таком случае? Машина для вещей там или...

— Сэм.

— Может, ты что-то забыла забрать?

— Сэм.

— Может, передумаешь?

— Спасибо. Не надо.

— Чёрт...

Когда приехал отец, Сара, не теряя времени, без малейшего зазрения совести рассказала ему всё, как есть. Без прикрас, без попыток смягчить углы. Она не скрыла ни одной детали, потому что знала — он оценит честность выше удобных полуправд.

Мужчина слушал молча, изредка кивая, а в его взгляде читалось нечто большее, чем простое отцовское внимание. Он, конечно, не ожидал, что Сэм окажется за бортом, а сердце дочери заберёт кто-то другой — парень постарше, да ещё и журналист. Человек из той среды, которую Сара всегда презирала за излишнюю навязчивость и стремление копаться в чужих жизнях. Но, несмотря на всё это, он улыбнулся.

— Птенчик, правильный человек заставит тебя влюбиться трижды: один раз в него, второй раз в себя и третий — в жизнь. Я вижу, что ты изменилась. Стала... по-настоящему взрослой. Ты выражаешь эмоции, понимаешь, прощаешь. — Он сделал паузу, слегка сжав её руку. — И знаешь, чего я боялся больше всего? Что человек, достигший такой зрелости, как ты, способен выстроить отношения практически с кем угодно, но, добившись этого уровня развития, теряет желание выстраивать их вообще, - Мужчина усмехнулся, чуть склонив голову набок, словно смаковал этот парадокс. — Я рад за тебя, милая.

Но он не мог не понимать, не мог знать — всё это заслуга не Джона...

И как часто бывает, обретая что-то — мы теряем другое. Сэм сообщил, что ему нужно улететь. Это было больно, неприятно, но Сара не позволяла себе зацикливаться на этом чувстве. Они договорились встретиться вечером, пройтись перед его отъездом, и таким образом она проводит его — а заодно избавит себя от мучительного ожидания, пока Джон не вернётся с работы.

Девушка уже почти собралась: аккуратный пучок, из которого выбились две завитые пряди, красиво обрамлявшие её лицо, лёгкая улыбка, брючный костюм, длинное пальто, готовое лечь на плечи.

Раздался звонок. Телефон — примитивный, но набирающий популярность, — подарок Джона, чтобы не только Сэм радовал её стоящими вещами.

— Алло?

— Ангел, когда мы берём трубку, мы говорим "алло". А что такое "алло", знаешь?

— Сэм... — тихо засмеялась Сара, покачав головой.

— Это не просто приветствие, а имя человека — Маргарет Алло, невесты телефонного изобретателя Грэхема Белла. Первое слово, которое он произнёс во время проверки своего изобретения, и с тех пор оно стало началом любого телефонного разговора по всему миру. Скажи, романтично?

— Невероятно... — улыбнулась Сара, поправляя пиджак. — Я скоро выхожу. Она не услышала, как хлопнула входная дверь. Не заметила, как Джон появился за её спиной.

— Ангел... — голос Сэма на другом конце трубки стал тише, задумчивее. — У меня вопрос. Ты не хочешь улететь со мной?

Сара замерла. И снова это чувство. Вина?

— Сэм... Я бы с радостью...

— Сара? - Тёплые, но слишком настойчивые руки обхватили её сзади, прижимая к знакомому телу. Тёплое дыхание коснулось шеи. — Куда мы собрались?

Сара вздрогнула.

— Понял, обсудим позже. До встречи... — пробормотал Сэм, и в трубке раздались глухие гудки..

— М? — голос Джона стал на мгновение мягче, но в нём уже сквозило напряжение. Конечно, он всё слышал.

Сара осторожно развернулась, заглядывая в его тёмные глаза.

— Я Сэма на самолёт проведу. Недолго, у него взлёт в одиннадцать...

— А как же я? Я соскучился.

— Джо, я скоро вернусь. — Девушка улыбнулась, потянулась к нему, легко поцеловала в щёку, собираясь отступить к выходу, но резкий рывок остановил её. Рука Джона обхватила запястье, сжимая так, что ногти впились в кожу.

— Неа.

— Что? - Она обернулась, недоумённо нахмурившись.

— Никуда ты не пойдёшь.

Одним движением Джон дёрнул её на себя, так резко, что Сара едва не потеряла равновесие. Он уже не смотрел на неё, а спокойно шагнул к двери.

И тут Сара поняла.

— Нет!

Она бросилась следом, но дверь захлопнулась с оглушительным хлопком прямо перед её лицом.

— Джон! Открой!

Тишина. Сара вцепилась в холодную ручку, дёрнула раз, другой — заперто. Она ударила в дверь кулаком.

— Джон!

Сквозь удары сердца и глухой шум в ушах она услышала щелчок замка.

Слишком поздно...

— Ты сбежать от меня вздумала?! — Джон уже не говорил, а кричал. Его голос был глухим громом, разбивавшим пространство. Он бил в стены, вибрировал в воздухе, сжимал грудь так, что ребра срастались в тесный панцирь. Сара вздрогнула, отшатнулась от двери, чувствуя, как в висках бешено стучит кровь. Её собственное дыхание звучало оглушительно, как у загнанного зверя. — Бросить меня?!

От этих слов внутри всё скрутило. Голос Джона стал ниже, и от этого ещё страшнее. Казалось, что он уже не кричал — он душил.

— Джон! Пожалуйста! Ты неправильно понял! - Руки предательски дрожали. Она потянулась к двери, но, не притронувшись, отдёрнула их, будто от раскалённого металла.

— Что я неправильно понял, милая? — Его тон вдруг изменился - стал мягче. Сара сглотнула.

— Я... я просто хотела его проводить...

Молчание.

И вдруг — низкое, скользкое эхо:

— Ты просто хотела его проводить? Да не смеши меня... Ты собиралась уйти! От меня!

— Нет! — Сара вцепилась в ткань пиджака, сжимая дрожащими пальцами. — Нет, Джо, я просто... Я ведь вернулась бы...

— А ты уверена?

Тонкий, хищный голос, разрезающий остатки воздуха. Девушка отступила назад, не в силах совладать с собой. Слёзы уже текли по щекам, обжигали кожу и одновременно пронзали холодом.

— Уверена, что не соврала мне... как тогда, когда говорила, что я — единственный? Что никто тебе не нужен?

— Джо... я люблю тебя...

— Тогда почему я тебя не чувствую? — Джон затаился, но эта тишина была хуже крика. — Почему я чувствую, что ты хотела сбежать?

— Я не...

— Нет, ты. Ты хотела.

— Я... я просто...

— Просто!

Громкий удар. Внезапный. Глухой. Жуткий. Дверь содрогнулась. Сара вскрикнула, прижала ладонь к губам, чувствуя, как её грудь сдавливает невыносимый страх.

— Я... не могу... д-дышать...

Слова соскользнули с её губ дрожащим, рваным звуком. Колени предательски подогнулись.

— Сара.

Голос Джона хлестнул по воздуху, острый и властный, но он был где-то далеко. Слишком далеко. Давит, кружится, тесно... Грудь стянуло тугим обручем, каждую клетку пронзил жгучий, беспощадный страх. Мир перед глазами расплывался, таял в дрожащем мареве, как отражение в воде.

— Сара!

Она услышала, как Джон двинулся, как что-то глухо стукнуло за дверью, но это уже не имело значения. Сара вцепилась пальцами в шею, пытаясь вдохнуть, но воздух сгустился, стал тягучим, непроходимым. В горле жгло, в груди рвалось что-то острое, беспощадное. Она покачнулась, потеряв равновесие, спиной ударилась о стену и заскользила вниз.

— Сара! — Голос Джона резал слух, пронизывал, загонял глубже эту невидимую петлю, что сжимала её горло. - Прекрати этот спектакль! - Только отвращение. Скользкое, тяжёлое. — Ты правда думаешь, что я в это поверю? Я не он...

— Боже... П-просто... д-дай мне...

— Дать тебе что, ангел? — Его тон был обманчиво ласковым. — Дать тебе уйти? Дать тебе сделать то, чего ты так хочешь?

— Я не хочу... Я... - Она всхлипнула громче, беспомощно, жалобно.

— Лжёшь.

— Я... я люблю тебя...

— О, конечно! — Джон рассмеялся. — Ты так меня любишь, что бежишь за другим, да?

Сара зажмурилась. Девушка резко замотала головой, отчаянно глотая воздух. Воздуха. Только бы его.

— Я не бегу... Джон, пожалуйста...

Голос её дрожал, ломался и обрывался, но парень только усмехнулся.

— Пожалуйста? Ты хочешь, чтобы я тебя пожалел? Чтобы забыл, как ты врала мне в лицо?

— Я не врала! — голос сорвался на всхлип, а в груди что-то скрутилось в тугой узел.

— Ты не врала? - Тихий шорох за дверью — он присел, затаился, выжидая. — Тогда скажи мне, Сара, — голос его стал мягче, но от этого мороз пробежал по коже. — Я открою дверь. Посмотри мне в глаза и скажи, что никогда не хотела уйти. Что он для тебя — никто.

Её плечи мелко дрожали, сердце билось так, что казалось — вот-вот разорвётся.

— Джон...

— Скажи!

Сара судорожно втянула воздух, но слова застряли в горле.

— Я... — голос сломался, словно разбился о невидимую стену. — Я...

— Ты даже не можешь этого сказать, да?

Её глаза вновь наполнились слезами, она сжалась в комок, прижав лоб к коленям.

— Нет?

Густая пауза, сдавливающая виски. Сара рыдала, сгорбившись у стены, сжимая ладонями собственную голову, пытаясь разорвать невидимые путы, укравшие её дыхание.

— Сара! - Глухой удар в дверь. — Прекрати это!— Хватит изображать жертву!

Грохот. Он снова ударил в дверь, и тело Сары дёрнулось от звука, как от пощёчины.

— Сама провоцируешь, а потом плачешь! - Джон почти шипел. - Ты думала, что я не замечу? Как ты смотришь на него? Как ждёшь его звонка?

И внутри, в самой глубине, что-то надломилось. Сара съёжилась у стены, задыхаясь в собственных рыданиях. Воздух вокруг стал вязким, густым от слёз и страха, отравленным чужим голосом, что наполнял комнату, скользил по её коже, просачивался в лёгкие вместе с дрожью. Мир вокруг рассыпался на обрывки теней, скупых звуков и всепоглощающего ужаса.

Джон был по ту сторону двери, но казалось, что он — повсюду. Его голос то бил, то ласкал, оседая в каждом уголке комнаты, сжимая рёбра невидимой петлёй. Он говорил, кричал, смеялся, и в каждом тоне было что-то чужое, ледяное, пробирающее до самых костей.

— Ты всегда так, да? — его голос капал ядом, медленно растекаясь по полу. — Как только я начинаю говорить правду, ты вдруг становишься бедной, несчастной девочкой!

Невыносимо.

— Это ты во всём виновата, Сара! Ты!

Сара сжала ладони в кулаки, ногти впились в кожу, но боль не помогала вернуться в реальность.

— Чёрт, да я для тебя всё делаю! А ты? Ты просто кидаешь меня, как ненужную вещь!

"Неправда... Неправда..." Она хотела сказать это вслух, но слова застряли в горле, смешались с хрипами и всхлипами.

— Скажи мне, Сара!

— Убей... — её голос едва был слышен.

Джон нахмурился, не веря.

— Что ты там мямлишь?

Сара подняла голову. В уголках её губ дрожала странная улыбка — безрадостная, истерзанная.

— Убей меня, Джон... — она поднялась, сделав шаг к двери на ватных ногах, как будто проверяя, последует ли он.

Парень по ту сторону замер. В глазах его не было ни привычной уверенности, ни лихости — только насторожённость.

— Убей меня! Пожалуйста! Джон! — голос Сары дрожал, но становился громче, пропитанным мольбой, болью, обречённостью.

Джон дёрнулся, будто его ударили ,и внезапно распахнул дверь настежь, впуская в комнату поток ледяного воздуха. В груди что-то болезненно сжалось, кровь ударила в виски, заглушая всё вокруг. Он всмотрелся в неё, ловя малейшие движения, цепляясь за каждую деталь, за каждый дрожащий вздох. Сара стояла напротив, растрёпанная, потерянная, с пустым взглядом, застывшим в бесконечной глубине отчаяния. Джон вдруг понял, что этот взгляд — провал, бездна, в которую она уже почти шагнула. И он не мог позволить ей исчезнуть из его жизни.

— Ты что несёшь, дура... — хрипло выдохнул Джон, в голосе не было ни злости, ни насмешки. Только страх. Страх, которого он не испытывал никогда в жизни.

— Прошу... умоляю... не мучай так... услышь... — Сара отступила, будто загнанный зверёк, судорожно мотая головой.

— Сара... ты боишься меня.

Она сжалась.

— Вот занятно, — он чуть усмехнулся. — Почему?

— Джон... дай мне выйти... или убей...

— А если... - Джон медленно потянулся к двери, намереваясь закрыть её, чтобы запереть их вдвоём.

— Нет! — Она резко вскинула руку, но тут же накрыла ею рот, осознав, как отчаянно прозвучал собственный голос. — Отойди от двери, пожалуйста.

— Я ведь ничего тебе не сделаю.

— Всё равно. Отойди.

— Хорошо, — медленно выдохнул Джон. — Я считаю до трёх. Если ты не подойдёшь ко мне... - Он протянул руку к выключателю, кончики пальцев зависли над кнопкой,— ...я выключу свет.

Сара задержала дыхание.

— И когда мы окажемся в темноте... — его голос стал мягче, почти ласковым, — я не сумею гарантировать тебе невредимость.

Из её груди вырвался сдавленный всхлип. Он псих. Грёбаный псих. Сара закрыла лицо руками, словно это могло защитить, спрятать от него, от этой безумной игры, в которую Джон втянул её. А он молчал, поджав губы, наблюдая без лишних движений. Парень увидел, как ноги её подогнулись, как она покачнулась, теряя опору, утопая в этой бездонной панике.

— Чёрт... — сорвалось с его губ, и Джон мгновенно шагнул вперёд, подхватывая Сару. Её тело было тёплым, но таким напряжённым, что казалось, будто стоит чуть сильнее сжать — и она рассыплется. — Всё хорошо... — выдохнул парень, прижимая к себе.

Сара не сопротивлялась, она растворялась в его руках, в его дыхании, в его тихом, спокойном голосе.

— Держи меня, — выдохнула девушка, едва слышно, срываясь на глухой всхлип.

— Держу, — уверенно ответил он и крепче обхватил её.

Сара плакала тихо, будто боялась разбудить саму реальность, боялась, что этот кошмар только начался. Она дрожала, закрыв лицо руками, шепча что-то себе под нос — может быть, молитву, может быть, проклятие.

— Не доверяй таким людям, как я, Сара, — прошептал Джон, пальцами сжимая её запястье. — Я буду водить тебя в те места, где воздух пропитан историей: в музеи, парки, к старым памятникам, где тени прошлого ложатся на мостовую. Я буду целовать тебя там, где город красивее всего, так, чтобы ты никогда не смогла туда вернуться, не вспоминая меня. Я в твоей памяти буду, как кровь во рту — терпкая, неизбежная. Я уничтожу тебя самым прекрасным способом, какой только возможен. Так, что даже боль станет чем-то возвышенным, искусством, частью тебя. А когда я покину тебя, ты поймёшь... поймёшь, почему штормы называют человеческими именами.

Джон не шевелился, только смотрел на неё. В его глазах не было злости, не было жалости — только странная, пугающая нежность. Он накрыл её холодные пальцы своими тёплыми ладонями, заставляя опустить руки.

— Сара... Сегодня в магазине маленькая девочка перепутала меня со своим папой. Подошла, взяла меня за руку и сказала: «Папа, купи мне это». Я был готов купить ей весь магазин, — продолжал Джон, — потому что в тот момент я вдруг понял, что хочу себе ребёнка.

Он наклонил голову, изучая её лицо, ведь впервые видел всё по-настоящему.

— С тобой, Сара.

Сара резко подняла на него взгляд.

— Выходи за меня, — просто сказал Джон. Это было обещание судьбы, неизбежности. Обещание, что она никогда от него не избавится. Обещание, что он никогда не отпустит.

Не извинение. Джон не просил прощения. Он не считал, что должен. Это было обещание принадлежности. Того, что отныне и навсегда они связаны — не любовью, не доверием, но чем-то куда более опасным, более глубоким. Обещание разрушения. Но самое страшное — обещание счастья.

---

Сэм ждал её, но тишина и пустота сказала больше, чем что-либо другое. А спустя несколько дней, вернувшись в городок, он узнал - свадьба. Парень не растерялся, не нахмурился, не поджал губы в раздумье. Нет. Он моргнул, пару секунд стоял в недоумении, а затем — широко, лучисто улыбнулся.

Мгновение — и вот Сэм уже подхватил Сару на руки, закручивая в воздухе, наполняя пространство лёгким вихрем радости и тепла.

— Поверь, это будет лучшая свадьба в мире, если не во всей галактике, ангел! - Смех брызнул в воздухе, яркий, искренний, разгоняя любое сомнение. Сэм прижался лбом к её лбу, всё ещё улыбаясь, не видя, как в глазах девушки проступают слёзы. — Я, чёрт возьми, знал! — его голос звучал с такой уверенностью, с таким сиянием. — Чувствовал, что 26 — твоё счастливое число!

Она смеялась вместе с ним, но пальцы сжались чуть крепче, не решаясь отпустить. Тонкая, едва уловимая тень сомнения. Сара опустила взгляд, стараясь скрыть это от Сэма, хотя сама не была уверена, от кого прячет — от него или от себя. Сожаление накатывало мягкой, липкой волной, оседая где-то внутри холодным комком.

Но поездка к отцу была запланирована. Она всё равно поедет. Всё равно скажет ему. Всё равно сделает этот шаг.

— Спасибо, Сэмми...

— Да брось, ангел, — он рассмеялся, отступив назад, всё так же сияя. — Я ведь всегда говорил, что у тебя всё будет круто!

Она кивнула, улыбаясь в ответ, а внутри... что-то незримо сжалось в плохом предчувствии. На следующий день Сара уехала, надеясь, что дорога развеет эти мысли, что встреча с отцом прольёт свет, даст ясность. И чем дальше она уезжала, тем больше что-то глубоко внутри нашёптывало: "Ты не уверена"

Хотя выбор в тот страшный вечер был очевиден. Сколько бы её ни терзали сомнения, сколько бы ни бормотал холодный голос в глубине души, она не могла сделать шаг назад, ведь они с Джоном породили новую жизнь. Эта мысль, словно вспышка молнии, пронзила разум, разгоняя сомнения. Неважно, насколько ей страшно, насколько зыбким кажется будущее — теперь всё было по-другому.

Машина неслась по трассе, унося Сару к отцу, к разговору, который нельзя было отложить. Она знала, что скажет ему. Знала, что теперь путь предрешён. Но почему же внутри всё ещё холодел страх?