Глава 18
Четвёртый всегда носил высокие чёрные ботинки с двумя рядами шнуровки и свободные джинсы с кучей карманов, чтобы было где прятать сигареты, спички, ключи, наличку, жвачку и мухоморы. Встречающих без конца пленили его высокий рост, клыкастый оскал и большие руки, увешанные дешёвой медной бижутерией в форме диких зверей колец и бессмысленных крепких верёвок на запястьях. Признаться, было в его внутренней уверенности своё безумное очарование. Хорошие девочки, брошенные и разбитые оскорбительными словами, до конца жизни могли его благодарить за то что он на пару недель подарил им своё время, наполненное свободой, риском и отличным сексом.
— Ты осуждаешь меня? У всех своих хобби.
— Это не хобби, — отвечал Бронтэ, — это безответственность.
Впрочем, от его слов ничего не менялось. Они даже не задевали ни самомнение, ни фибры души, только вгрызались в память отравляющей иглой, чтобы однажды грустным осенним днём напомнить о себе в виде тупого чувства и ответного отрицающего рвотного позыва. Бредятина. Хотелось отплеваться. Четвёртый бросил взгляд на Кироса и дылду с чёрными волосами рядом с ним.
Наивная психичка, подумал Четвертый, как только прицепилась к этим отбросам?
Сильное желание поломать малышку засело в груди, но Четвёртый затолкал его туда же откуда оно вылезло. Ещё будет шанс. Сейчас есть другое желание, например, свалить с бессмысленного собрания под руководством душнилы Шестого. Он же власти хочет, это ясно. Метит на место правой руки Эгмонта. С такими высказывания быстро станет его любимчиком — все решения верны, пока не доказано обратное, на нашей стороне правда и наша вера, главное следовать за тем, кто идёт уверенно.
Наконец кто-то не выдержал и начал бунтовать. Четвёртый заинтересовано поднял голову — представитель Двенадцатой — активный мальчишка. Молоденькая крыса, потому ещё смеет дерзить. И почему Двенадцатая это терпит?
— Ладно, дядь, давай заканчивай. По третьему кругу уже пошёл. Мы поняли, — поддержал Четвёртый.
— А ты в следующий раз, будь добр, убрать со стола ноги, — прищурился Шестой.
— Конечно, всё как прикажете, ваше высочество.
Четвёртый присвистнул, поднимая брови вверх, а затем вдруг вскочил со стула, пряча руки в карманах кожанки и отсалютовал всем присутствующим.
— Куда ты пошел? — крикнул ему в спину Шестой, яростно бросая документы на стол.
— Вспомнил, что меня заждалась одна малышка. Тебе такая не светит, так что даже не пытайся её представить.
— Четвёртый час! Пускай Эгмонт на нашей встрече не присутствует, он наш лидер. Ты не смеешь игнорировать его указания!
— В самом деле? — удивился Четвертый, наигранно разводя руки в стороны. — Но указанием было присутствие здесь, никто не обязывался отсиживаться всё время.
— Четвертый!
Дверь хлопнула прежде, чем тот дослушал ругательства в свою спину.
***
— А этот зачем здесь? — кивнул Четвёртый в сторону Ярика, опирающегося ягодицами о кухонный гарнитур.
— Для контроля, — без улыбки ответил тот.
— Ясно. Боишься меня? Или может боишься не сдержать своего желания? — едко оскалился Четвертый, пытаясь задеть за живое.
Бронтэ ничего на это не ответил. Ни к чему было Четвёртому знать истинную причину кто из троих присутствующих на кухне мог сорваться и на что раньше. Уже больше года он лишь находился рядом с мешочком, чтобы учиться контролировать себя — столько времени нельзя было потратить впустую. Мухоморы дурманили, как когда-то опиум — засохший, забытый и оставленный задыхаться в темном кухонном углу. Он был свидетельством одержанной когда-то победы, теперь эту победу можно было преобразовать и отдать когда-то значащему всё под действием неадекватного дурмана.
Ярик подкинул нож в воздух и тот впился остриём в потолок на несколько секунд, а затем вновь упал ему в руку. Единственный человек сейчас стоящий между Четвёртым и Бронтэ на этой проклятой кухне.
— Для производства мухоморов нужен опиум. Я его тебе принёс. Давай же, малыш, сделай мне лучшее своё дерьмо.
Четвертый встретился взглядом с цепкими глазами Ярика и наигранно прикрыл от удивления рот.
— Что мне нельзя называть его «малыш» в твоём присутствии или ты не знаешь такое слово как «дерьмо», идеальный мальчик?
Ярик повернулся на Бронтэ, когда тот подошел к столешнице и зажёг плиту с помощью спички. Он поставил кастрюлю с водой. Свеча у правой ладони треснула, а затем потухла. В ней все равно не было необходимости. Весной солнце светило ярко.
Ярик не отрывал от затемненного лица взгляд, изо всех сил не давая мыслям стать слишком громкими. Сейчас нужна была внимательность и концентрация, чтобы не пропустить момент, когда Бронтэ сорвётся — цербером или ягненком.
— Скажи мне, малыш, — с явным акцентом произнёс Четвёртый, закидывая ноги на их кухонный стол.
Марго, если бы это увидела, не пережила бы.
Его руки с картинками фигур спрятались в карманы куртки и достали пачку сигарет.
— Не кури, здесь Марго спит, — услышав щелчок, сказал Бронтэ, не поворачивая головы.
— Потерпит, — зажав губами сигарету, пробормотал Четвертый.
Нож пролетел ровно между её кончиком и ладонями с зажигалкой, с треском вонзаясь в стену и создавая под собой длинную рану-трещину в древесине. Четвёртый развёл руки и поднял брови, понимая намёк.
Разговаривать не хотелось, но Четвёртого было не заткнуть, то он задавал уточняющие вопросы, то вбрасывал неуместные шутки, над которыми никто, кроме него не смеялся. Стоило отдать его убогим попыткам разговориться должное, потому что натянутая обстановка, повисшая в воздухе, сводила Бронтэ с ума, выдавая трясущимися руками и выпадающими из пальцев предметами, что не укрывалось от двух пар глаз. Один ради веселья был готов продолжать играть, другой молчал, терпеливо ожидая конца.
— Скажи, Бронтэ, ты же создал первыми голубые мухоморы, чтобы помочь людям, у которых были проблемы со сном?
— Да, — только ответил тот, не поднимая головы от стола.
— Как благородно, настоящий джентльмен, да, Ярик?
Ярик отвечать не стал, играючи меняя кольца на пальцах местами. Кольца давно уже стали тем немногим, что не пачкалось и не темнело — всё из-за соблюдения того небольшого списка правил для ухода за золотом. Всегда в чистоте.
— Должно быть, крысы были тебе очень благодарны.
— Первую таблетку я сделал не крысам, — ответил Бронтэ, завершая приготовление. Финишная прямая, недолго же осталось выслушивать едкий голосок Четвёртого.
— Да ну? В лаборатории? Я думал...
— Что ты начал всю историю? Какую-то да, какую-то нет. Я делал мухоморы до того, как попал к тебе, — на столе зашипело, забурлило, зазвенело.
— Каков хулиган! — воскликнул Четвёртый, даже опуская ноги со стола, и Ярик поморщился, разминая лопатки и шею. Они на этой кухне уже не меньше двух часов. — Ты знал? Нет, скажи, ты знал?
— Как будто это важно, — закатил глаза Бронтэ. — В башне быстро узнали, что я не кухне варил. Я думал кони откину, но нет, то ли они никому не сказали, то ли решили в свою пользу сыграть, короче, я барыжил мухоморы одному из мужиков сверху.
Ярик напрягся, бросая быстрый взгляд на продолжавшего говорить Бронтэ.
— Не Маркизу, конечно, Зефира и вовсе тогда не было. Какой-то там богач. Он через парней в лаборатории получал товар, а я получал иногда еду лучше, чем остальные, и право на жизнь.
— Капец! — наигранно ахнул Четвёртый. — Почему я эту историю вообще впервые слышу? Да это же целый компромат.
— Это было давно. К тому же я не помню ни имени, ни его связующих — вообще ничего.
Бронтэ с негодованием просмотрел на приготовления перед собой, обессиленно опуская руки. Всё было готово. Его взгляд скользнул на стрелку настенных часов — она безуспешно пыталась остановиться на двадцати минутах первого часа, но вместо этого подрагивала от колебаний и страха перед своими силами.
— Эй, красавица, твой малыш, похоже, отключился.
Бронтэ поймал краем глаза неприличный жест, направленный в сторону Четвёртого, но удержался, чтобы не показать такой же.
— Просто задумался, что ребята скоро вернутся. Забирай это всё и проваливай, — огрызнулся Ярик.
Четвёртый вскочил на ноги, змеем шагая к Бронтэ. Его голова легла на чужое плечо со спины и заглянула в результат проделанной работы. Всё тело напряглось от тяжести и дискомфорта, причиненного одним лишь жестом. Ярик был настороже.
Казалось, в конце всё замедлилось и остановилось, а затем вновь застучало и заиграло, возвращая в реальность.
— Талант не пропьёшь, — хрипло загоготал Четвертый, смыкая Бронтэ в кольце своих рук, чтобы лично коснуться свежих мухоморов. — А ты определенно настоящий мастер. Сам не попробуешь?
Бронтэ переглянулся с Яриком, видя, как чужие пальцы с таблеткой приближаются к его губам. Мухомор коснулся верхней.
— Всё, довольно, — сказал Бронтэ, отталкивая руку Четвёртого от себя, и развернулся, чтобы толкнуться в грудь.
Едкая ухмылка украсила лицо Четвёртого, он навис, опираясь руками по обе стороны от стола, прижимая Бронтэ вплотную.
— В самом деле конец?
— Конец, — завершил Ярик, выставляя перед его шеей свою руку и пережимая артерии. — Хочешь проверить на кулаках? Пожалей свою змею, удушье тебе будет не к лицу.
— Я успел и забыть, что шавка всегда тут как тут. Интересно, а стала бы она что-то предпринимать без указаний? — обратился Четвёртый к Бронтэ, чувствуя, как в его теле не остается достаточно сил, чтобы продолжать давить на стол. Дыхание сбилось. — Не думаю, что Кирос его и этому умудрился научить.
— Не забывай, что шавка сейчас держит тебя за горло, — злостно произнёс Ярик, поваливая Четвёртого на пол, но при этом ослабевая захват. — Забирай то что тебе нужно и проваливай.
— Малыша Бронтэ тоже могу забрать?
Удар пришелся в район груди, но Четвёртый не сопротивлялся, лишь отплевался на пол.
— Психи, — засмеялся он, поднимаясь на ослабевшие ноги. — Ждите подарочек через четыре дня.
Бронтэ отошел в сторону, пропуская Четверного к выходу из кухни. Всё что осталось полетело в отдельный пакет, чтобы потом быть спущенным в толчок унитаза.
Хлопнула входная дверь, оповещая об ушедшем.
Ярик посмотрел в ту сторону, не замечая прикосновения к запястьям, а когда заметил было уже поздно. Бронтэ с силой сжал его руки. От правой точно синяки останутся, но если это поможет эмоциям выйти наружу, Ярик готов лгать, что это совсем не больно.
— Ты как?
— Будто меня окунули в ведро мочи.
Ярик прыснул, прекрасно понимая, что Бронтэ не шутил. У него осталось такое же чувство.
— Надеюсь, мы больше не будем контактировать. Никогда, — поддержал Ярик. — Иначе я не сдержусь и...
— Что? — заинтересованно уточнил Бронтэ, поднимая голову.
— Убью, — признался Ярик. — Ничего от него не оставлю. Как же он бесит!
Бронтэ закачал головой, сопротивляясь его словам.
— Если он тронет тебя, от него ничего не останется. Ни от кого кто тронет тебя ничего не останется. Ясно?
— Не смей говорить такие вещи. Я не хочу это слышать, только не от тебя, — Бронтэ отвернулся в сторону и схватил тряпку с бортика плиты, заливая стол моющими средствами и начиная судорожно вдавливать их в столешницу. — Не давай мне надежду или обещания. Их не сдерживают.
— Я сдерживаю.
— Не делай вид, что ты не понял меня! — тут же ответил Бронтэ, бросая тряпку на стол. — Я не хочу об этом говорить. А теперь проваливай!
— Тебе нужно успокоиться, — тут же запаниковал Ярик, хватая его за здоровую руку и останавливая от поспешных действий. — В тебе говорит стресс и пережитый шок. Сильный всплеск эмоций, помнишь? Дыши глубоко.
Бронтэ с силой вырвал свою руку из плена, прижимая к груди, и стиснул зубы, стараясь не смотреть на Ярика. Нужно было вернуть его в привычное состояние, привести в чувство, успокоить, но ничего, как на зло, не лезло в голову, а потому они оба молчали, ожидая, когда волна пройдёт сама и наступит штиль.
Впрочем, одна тема, которой коснуться надо было, повисла в воздухе.
— Тот мужик, — осторожно заговорил Ярик, стараясь заглянуть Бронтэ в глаза. — Ты ведь помнишь на самом деле его имя, да?
— Да, — сдавленно выдохнул Бронтэ, когда силы иссякли и плечи сами опустились вниз.
— Почему не сказал?
— Давно это было.
— Не в этом дело же.
— Не уверен, что ты должен это знать. Он много дерьма сделал, и это, — показал Бронтэ на искалеченную руку, — тоже его.
— Ты же говорил, что это сделали за воровство.
— Это ведь тоже воровство. Ингредиентов нам давали мало, а дозы требовали большие, ничего не осталось нам самим с братьями, — Бронтэ поднял пальцы выше к локтю и подошёл вплотную, а затем опять сжал со всей силы руку Ярика, впиваясь ногтями в кожу, пытаясь передать всё то, что чувствовал сам, но не физически, а ментально. — Он их вывел всех наверх и убил, а меня наградил этим.
— Это правда были твои братья?
— Мы с ними росли. Наверное, да. Не кровные получается.
— Почему ты не говорил?
— Разве это имеет значение?
— Прошлое не заканчивается, к нему всегда можно вернуться.
— Только если ты не мертв, — добавил Бронтэ, вновь снимая напряжение в теле.
— В самом деле, — сдержанно кивнул Ярик, питая такую острую и ядовитую злость, словно это его самого должны были убить и подорвать в лаборатории. Весь этот заказ на взрыв был лишь частью одного конкретного убийства. Столько лет Ярик жил, не зная совершенно ничего, и всё начало вскрываться так больно и резко, словно и не было частью его идеализированной картины мира. Это Майя была мягка, не он, и за это можно было быть благодарным.
Он воздаст по заслугам этому жирдяю из башни, заказавшего шесть лет назад убийство Бронтэ у семьи Кабальеро. В этом можно было не сомневаться.
***
Четвёртый столкнулся с Марго на веранде, она стучала каблуками, стряхивая грязь с сапог. Кирос стоял поодаль, а когда заметил кто выбегает из их дома с ненормальным оскалом, поднял одну бровь.
— Так вы были у нас в гостях? — удивилась Марго.
Четвёртый подумал, что эта девчонка безнадёжно тупая.
— Держи, это тебе подарок, — он сунул ей в руки одну из таблеток из волшебного мешочка, а затем потрепал по щеке, как маленького ребенка. — Развлекись.
Марго озадаченно опустила глаза.
— Какого черта, Четвёртый? — равнодушно встрял Кирос, пряча руки в карманы ветровки. Поднимался холодный ветер. — Давно не получал? Промыть мозги?
Четвертый захихикал, вспоминая, что буквально только что ему нехило прилетело по рёбрам. Получать ещё и от Кироса не хотелось.
— Извини, это в честь знакомства. Нужно же было наградить такую заботливую красавицу, а по ней сразу видно — любвеобильная. Хорошо кувыркается? — резко надавил Четвертый, впиваясь пальцами в деревянную изгородь веранды и меняясь в лице, не способный отказать себе в удовольствии разбрызгать яд.
Мало что было способно задеть Кироса. Четвертому хотелось узнать способен ли он ещё вывести его перед новой подружкой. Было в их с девчонкой общении что-то недоговорённое, что-то терпкое и повисшее, ощущаемое, как недоверие. Если есть возможность доломать отношения, то Четвёртый с удовольствием это сделает шутками, что шутками не являются вовсе, про бывшую, измены и несдержанность Кироса. Топ красных флажков, вклинутых в любые отношения, не имеющие будущего.
— А ты хочешь попробовать?
Марго резко подняла голову, не ожидая, что Кирос ответит именно это.
— А ты дашь? — кивнул Четвертый, скаля зубы, словно они говорили про морковный пирог, а не про живого человека, стоящего рядом.
Кирос усмехнулся.
— Ну забирай.
Марго тут же непонимающе посмотрела в сторону Кироса, доставшего пачку сигарет из кармана.
— Рискнешь? — его взгляд изменился. Стал тяжелым и жёстким. У Марго по коже побежали мурашки.
Дым поднялся в небо, но ветер принёс его едкий запах, забиваясь в ноздри, путаясь в волосах и оставаясь отпечатком на одежде.
С таким Киросом не то что разговаривать, находиться рядом было страшно. Он словно стал воплощением непоколебимой силы и уверенности, готовый в любую минуту размазать Четвёртого по стенке. Марго сглотнула вязкую слюну, понимая, что Четвертый уже успел трижды пожалеть о своей шутке. Хотелось сказать, что Марго ничего не принимала на свой счёт, а потому беспокоиться было не о чем, но это уже было лишним.
— Ладно, ладно, я понял, — ретировался Четвертый, поднимая ладони, чтобы обойти Марго и выйди с чужой территории.
— Проваливай, — отрезал Кирос.
— А ты всегда можешь ко мне заглянуть, — напоследок бросил в ухо Марго Четвертый.
Марго с облегчением выдохнула, мягко покачивая головой, когда его фигура наконец-то скрылась за поворотом.
Сама для себя Марго сказала, что выбросит таблетку как только выяснит откуда та взялась у них в доме. Прямо спросить у Бронтэ она не смела, но вот намекнуть хотелось, чтобы разобраться что вообще происходит и почему Киросу на это до фени.
Ярик сидел на кухне с таким видом, словно его только что морально опустили в лужу с навозом, Марго в который раз изумилась мастерству Четвёртого, которому удалось задеть даже его.
— Всё нормально? — Марго прижалась виском к косяку и пошатнулась, когда Кирос задел её плечом, проходя на кухню за оставшимися пирожками с апельсинами и корицей. Утром их запах разбудил Бронтэ, о чём он сообщил дважды, бессовестно уплетая пирожки за обе щеки.
— Я пойду побегаю, — ляпнул Ярик, не отрывая взгляда от нижней части бортика плиты.
— Не пойдешь, — отрезал Кирос, даже не поворачивая на него голову.
— Мне сначала нужно подумать.
— Так себе аргумент, — на лице Кироса ни один мускул не дернулся, когда он это произнес. — Что здесь Четвёртый делал, а?
Ярик пожал плечами, посматривая на Марго, застывшую в дверном проёме. В её голове все ещё стояла сцена, когда у Бронта случилось передозировка и Ярик грубо схватил её, пытаясь убедить, что Киросу об оставшимся опиуме у них на кухне знать необязательно. Сейчас история была схожа и насколько бы сильно Марго не хотела узнать что здесь произошло, ей не хотелось вставать между этими двумя. Сейчас Бронтэ оставался один, за ним нужно было проследить.
Марго поднялась на второй этаж, более не слыша голосов снизу.
— Бронтэ, — обеспокоенно заговорила Марго в приоткрытую щель двери. У неё в голове смешались всевозможные ужасы, что она могла себя представить. Белая пена, потеря сознания, судороги, смерть.
Дверь распахнулась.
— Добрый день, — удивился Бронтэ. Выглядел он тоже неважно, встревоженно и изранено, но явно лучше Ярика, побледневшего как поганка. — Ты такая заведённая, — улыбнулся он. — На собрании что-то случилось?
— Да, то есть нет, — тут же закачала головой Марго, отмахиваясь от дурных мыслей. — Хотела спросить про Четвёртого. Мы встретились на веранде.
Бронтэ стоял напротив своего стола, полностью заполненного пробирками, колбами, пипетками, пластиковыми ёмкостями, голубыми порошками, камушками, ракушками, жидкостями, кремами и заметками.
— Он согласился сходить в соседний город, чтобы доставить нам винных кирпичей. Ко вторнику должен вернуться. Марго закивала, успокаивает сердцебиение, а после зацепила взглядом состоящий внизу стеллажа гибискус.
— Как, — с паузой произнесла она, — он?
— Почти умер. Седьмой в мусорном ведре.
— Седьмой? А это восьмой получается?
— Да, — кивнул Бронтэ, словно она сморозила нечто обыденное и все цветы в этом доме проходили восьмиэтапное посвящение. Бронтэ поднял глаза, откладывая вязкую субстанцию в своих руках — здоровой и той, что хотелось просто называть второй — в сторону. — Наверное, всё-таки восьмой был лучшим из них. Он лучше всех держится, другие полегли даже от мелкой ранки.
— А это? — озадаченно посмотрела Марго на флакончик у него в руках.
— Это просто краска. Она меняется в зависимости от угла, с которого будешь смотреть на слово. Можно написать десятки слов на одной бумажке, но видно будет всегда любое рандомное. Идея Маркиза. Одна из лучших.
Бронтэ покачал головой, недовольный результатами с анализами исследования гибискуса.
— Я всё пытаюсь понять, если Маркиз собирал энергию людей, то он должен был её как-то вытаскивать обратно, чтобы, ну, помещать в кристаллы. Мы знаем, — громко отметил Бронтэ и Марго вздрогнула, — что кристаллы тоже поглощают энергию, но они в обмен дают силу, то есть ментальную энергию. Это концентрат. А вот гибискус как переносчики. Собирают и как-то, повторюсь, как-то отдают. Но как?
— Когда мы жили с Русланом, — с болью об ушедшем заговорила Марго, — Маркиз забрал только его, а цветок трогать не стал.
— Вот да! — оживлённо подтвердил Бронтэ.
Марго вытащила гибискус и подняла его над головой, всматриваясь в мелкие ранки.
— Я вскрыл стебли, вскрыл корневища и листья, и даже попытался капнуть соком на мышь. Ничего. Никакой реакции. И у Маркиза в записях — ничего. Пусто.
Задумчиво пальцы коснулись губ, мягко постукивая по ним.
— Может нужна какая-то коробка? Устройство?
— Почему же он не собирал гибискусы по городу?
— Не знаю, — честно протянула Марго.
— Вот и я не знаю.
Они переглянулись.
— Можешь забрать, — на неозвученный вопрос ответил Бронтэ, возвращаясь к своим делам.
— У Ярика всё хорошо? Он такой бледный, и ведёт себя странно. Четвёртый ничего плохого ему не говорил?
— А Кирос сейчас на первом?
Марго кивнула, мысленно задаваясь вопросом почему Бронтэ об этом спросил.
— Нет, ничего не случилось. Наверное, обиделся, что пирожки остыли.
Марго его словам не поверила, а потому мышью спустилась обратно на первый этаж и прислушалась к голосам на кухне.
— Соберись уже и начни думать, что тебе, чёрт возьми, нужно, и как ты хочешь это получить! — ругался Кирос. — Ты не ребёнок, делать выбор придется без чьей либо помощи, так что думай сам какая часть твоей жизни тебе ещё нужна.
Кирос вышел с кухни, сталкиваясь с Марго в дверях, и бросил на неё взгляд ещё не потухшего раздражения после разговора с Яриком.
— Я не должна была это слышать? — одними губами спросила Марго.
Кирос пожал плечами и ушел на второй этаж. Ответ его Марго так и не поняла.