Безмолвный пустырь. Пустота

Крысы всегда меняли место сбора, если устраивали мелкие вылазки. Однако была одна крупная площадка, считающаяся их главным городским рассадником хулиганств. Там можно было найти всё что угодно. Точка эта находилась в северо-западной части города. Ярик называл ее северо-северо-западной площадью или просто ССЗ. ССЗ представлял из себя спальный район — по картам Длиннолинейную улицу — достаточно молодой и пустующий, чтобы выдерживать басы местных клубов, грабежи и драки. Конечно полиция знала о крысиной поляне, но редко вмешивалась в разборки. Негласная отдушина для городских, за которой пряталась целая подпольная система бандитов и воров.

Несмотря на масштабы в ССЗ редко можно было найти часовых. Из шести главарей крысиных групп только Первый час посещал это место и всегда неизменно — у входа в подвальный бар-клуб с локанчной красно-розовой вывеский. Он курил в компании своих прихвостней, выслушивая несвязные сплетни. Связующее звено между всеми иерархиями часов. Главный информатор, способный раздобыть за пару винных кирпичей даже ответ на вопрос о грядущей поставке виски, что должны были привести грядущим поездом для Кальфестро. Первый был пугающим огромным типом, по лицу которого нельзя было прочитать ничего, кроме должного смирения. Он всегда носил рваные шорты, ниткам прикрывающие его волосатые лапы и темно-зеленую панаму, нанизанную грибом поверх кудрей на голове. У Первого был внушительный медвежий рост, заросшее щетиной лицо и грязные руки. Днем он занимался перевозкой и разгрузкой строительных мешков для оборудования шахт, а ночью следил за мелким крысятником. Его можно было найти по запаху пота и цемента даже в полной темноте.

Первый затянулся глубже, увидев Кироса, идущего к нему. Кирос уже три года наблюдал, как Первый гробит лёгкие дешевым табаком и некачественными папиросами. По его предположениям он должен был откинуться ещё вчера, как и до вчера до этого, и до этого... Продолжать можно было бесконечно. И тем не менее Первый стоял напротив столбом, живее всех живых и продолжал густо дымить. Лёгкие у Первого вполне подходящие всей его высоченной туше — крепкие и огромные.

— Прячешься в сумраке?

— Что тебе нужно, Кирос? — Первый выдохнул облако табачного дыма. Его правая рука — мелкая и дикая девчонка оскалилась, пряча грязное лицо в тени кепки. Кирос бросил на неё беглый взгляд, даже не придавая значения заинтересованному поглаживанию по груди.

— Где Четвёртый?

— Громко, — покачал головой Первый. — Вы далеко не единственные, кто его ищет.

По правую руку зашевелились крысы, поворачивая остроносые морды и маленькие круглые глазки. Бас бара под ними, почти в недрах земли среди асфальта, песка и щебня сменился стуком ног — началась танцевальная лихорадка, как звали ее городские. Земля затряслась от диких плясок, заголосили, сливаясь ругательствами грубые слова, затрещали стекла и застучали двери, ровно на тридцать три секунды, а затем всё затихло. Бар вновь стал точкой сбора немногим отбитых крыс и многим отбитых работяг, желавших присоединиться к иерархиям Часовых — чуть важнее, чем просто крысы.

— Знаешь, — протянул Первый. — Есть три вопроса, на которые я не знаю ответа. Первый — существует ли бог или это воплощение наших мыслей. Кто как говорит. Особенно церковные служители и писцы — мысли же они материальны, не так ли, так почему бы и богу в какой-то момент не стать таковым? Стать воплощением человека с кожей, кровью, плотью. А если он уже таковой то где он обитает — среди нас или их, — Первый зажал губами сигарету и показал пальцем на небо. — Второй — как именно на земле зародилась жизнь. Научные журналы пишут про инопланетян, посмевших принести свои формы на наши необитаемые земли. Мог ли кусочек чужой материи сделать вот всех нас? Прям всех! Или же мы в самом деле путём эволюции из крошек смога и земли стали миниатюрными творцами. Бактериями, микробами, вирусами. И последний, — с акцентом произнёс Первый, отряхивая пепел себе на сланцы. — Где пропадает Четвёртый. Мои малыши ничего не нашли. Совсем ничего. А мне столько бабла выложили за его голову, что я мог бы и вовсе не работать.

— И у кого же интересно есть такие возможности? — Цыкнул Кирос, пряча руки в карманы ветровки. — Неужто у Кальфестро?

— Тише. Тише. Может и у них. Четвёртый час много делов натворить успел, тебе ли не знать, — огонёк меж его губ потух, уткнувшись в мягковину фильтра, и бычок полетел на землю.

— Какова вероятность, что он жив?

— Стопроцентная. Трупа тоже не было.

— Но на собрания же он ходит? Он здесь появлялся?

— С сентября не видел.

— С сентября собраний не было, — пояснила Алиса. Кирос огляделся, категорически не желая смотреть Алисе в большие светлые глаза. Он говорил не с ней.

Алиса была крысихой Первого. Правая рука с мальчишеской фигурой, плоской грудью, выбитыми зубами и татушкой в виде единицы, набитой на пястье правой руки, но спрятанной под драной беспальцевой перчаткой. Сколько Кирос её знал, она всегда носила кепку с надписью «Вольно». Её так и прозвали в честь этого слова. Вступив в дружбу с Первым часом Вольно и вовсе отказалась от своего старого имени и уже не отзывалась на него, показушно игнорируя всех, кто по старой памяти к ней так обращался. Девчонка с характером. Быстро взобралась по лестнице иерархии.

— А где Четвертый может быть? — вклинился Ярик, стоявший за спиной Кироса.

Первый прищурился, пряча глаза за дымом второй сигареты. Может третьей. Кирос не следил.

— Где угодно.

— Это не ответ.

— Другого у меня нет. Четвёртый свободнее птицы. Его безумство в его свободе, потому, наверное, столькие его ищут.

— Ну да, а не потому что он каждому что-то да должен, — едко в ответ оскалился Кирос, прислушиваясь к разговорам компании стоявшей рядом. У баров всегда собиралось много людей. Но из-за прихода Кироса и затянувшегося разговора с Первым интерес крыс к конкретно этому заведению возрос. На Длиннолинейной улице было много мест, где можно было попробовать «безалкогольное» пиво, покурить, закупиться мухоморами. Из тех, что были сейчас на слуху говорил о таких точках как «Корабль поколений», «Нитритовый цвет» и «Грубый бас». Мелкие, грозящиеся закрытием в следующем же квартале, из-за недостаточной выручки в расчет не брали.

— Ладно, будь он проклят, — шикнул Кирос, поворачиваясь обратно на Первого. — Что-нибудь о фее известно?

— Фея прячется. Таится, чтобы не видно было. Говорит, прилетит на следующей неделе.

Кирос и бровью не повёл, послушно кивая, а затем вновь повернулся на толпу рядом.

— Передай, что мы будем её ждать, — улыбнулся Ярик на прощание, подмечая, что Кирос рядом начинает гневаться.

Они отошли от Первого и Ярик тихо спросил:

— Всё в норме?

— Там Седьмой час.

Вытянутое лицо юркнуло обратно в толпу, скрываясь за яркими шапками и круглыми огоньками между пальцев. Кирос сдержал ругательство между зубов. Ярик остановил его от необдуманных действий, положив на плечо руку. Кирос стряхнул её и прошипел едва ли разжимая губы:

— Ему кабзда.

Ярик натянуто рассмеялся, отмахивался от заинтересованного взгляда Вольно. Неудивительно, что именно она была самой приближенной к Первому часу — она всегда оказывалась в нужное время и в нужном месте, и всегда замечала все детали, касающиеся Кироса.

— Что-то с электричеством? — высоким голосом произнесла она, подходя ближе.

— Нет, всё ок. Не поделили табак, — соврал Ярик, придавая своему лицу правдоподобное выражение наигранного веселья.

Ребята отошли еще дальше вдвоём и понизили голос.

— Мы не видели Седьмой час с того дня, как произошёл взрыв. Уверен, что хочешь ввязываться в драку, ничего не обговорив?

Кирос прикусил язык, разминая с хрустом пальцы так, словно хотел их сам же себе переломать. Гнев захлестнул его и сила стала такой острой и осязаемой, словно до этого она была в груди стиснутым комком резины под давлением. Теперь мячик отскакивал от рёбер и полости живота.

— Если бы сигналку реально отключили. Как договаривались. Мы бы вообще беспалевно прошли. Это он виноват. Его ответственность была. Ему мы платили.

— Кирос, пока мы вдвоем среди кучи крыс, привлекать внимание нельзя, — ответом протянул Ярик, вставая между Киросом и толпой с затаившимся парнем.

Кирос его уже не слышал. Он был в своей голове, кипящей гневом и ненавистью.

— Это попытка убийства. Он пытался нас грохнуть. Повязать.

— Я знаю.

— Думал, мы не вернемся и я не снесу ему башку. Да я его в асфальт вкатаю.

— Кирос.

— Руку убери, — резко оборвал Кирос, стряхивая его ладонь.

Ярик поднял руки, подмечая не снятые золотые кольца, надетые на средний и безымянный палец левой руки, и стянул их, перевешивая на цепь на шее, чтобы крысы не шарили по его карманам во время драки.

Не в силах больше сопротивляться и убеждать в неразумности всплеска быстрых эмоций, он отступил, пропуская Кироса вперёд. Получать от него тоже лишний раз не хотелось, тем более от Кироса. Он же был отбитым на всю голову.

— В тебе говорит ненависть и жажда мести. Я понимаю. Но подумай о том, что здесь десятки его прихвостней. И это только его.

— Остальные мешать не станут.

Кирос зажигался как спичка и ещё подолгу не могу потухнуть — не впервые Ярик наблюдал подобную картинку, но именно сейчас, стоя почти вплотную, что-то ощутимо менялось в эмоциях. Привычная агрессия становилась жестокостью и кровожадностью, отражавшейся в светлых глазах.

— Эй, красавица, — в этот раз обратились к Ярику, закатившему глаза в глухом негодовании и отвлёкшемуся от своих наблюдений.

— Похожее в драку мы всё же влипнем, — оскалился Кирос и рванул вперёд. Он вихлял между телами, избегая чужих настойчивых касаний по карманам ветровки и, когда наконец достиг цели, схватил Седьмой час за футболку, резким движением повалив его на истоптанный асфальт, и надавил подошвой кеда на грудь, вжимая в землю. Под другой ногой хрустнула правая рука, ломая кости.

— Кирос, — запаниковал крыса, начиная орать и пытаться стряхнуть ногу с себя.

— Долго же ты от меня бегал. Думал, я забуду про тебя? Я дерьмо не забываю, — выплюнул Кирос.

Вокруг уже собралась толпа любопытных зевак. Они перешёптывались и жужжали как мухи, пряча оскалы за ладонями. Представление на один час — пусть наслаждаются.

— Чёрт, Кирос, — Ярик показался среди них, вытягиваемый за запястье в сторону, но тут же отряхнулся, стряхивая крысиную лапу. Впрочем, только лапа заслышала имя, как сама скрылась за спинами. — Ну вот, надо было с этого начать.

Вытянутое лицо искривилось злобой, тощая рука попыталась убрать ногу с груди, но Кирос давил нещадно. Он склонился, резво припечатывая Седьмой час черепушкой к асфальту и сжимая ладонью горло. Кто-то из его приёмников выкрикнул ругательство. За ним последовал клич. Подтянулись остальные. Подступили крысята, собираясь с силами. Они наконец-то решились отогнать Кироса от своего лидера. Ярик вступился, тут же получая кулаком в бок, и отвечая тем же. Завязалась драка. Кулаки, ругань, визг — Кирос дрался так, словно был диким котом и обезумевшим зверем, страшный голод напал на него, мечтая о крови, костях и мясе.

Когда восьмой крысёныш повалил его на землю, Кирос толкнулся, делая вид, что чувствует боль. Приемники Седьмого часа добрались до лидера и подняли его, уводя как можно дальше от места драки. Никто больше ввязываться не стал.

Кровь из рассечённой брови стекла по треснутой губе. Кирос поднялся с асфальта, отряхивая джинсы и голые из-за дырок колени. Костяшки горели огнём. Крысы начали расходиться, удовлетворённые поставленным шоу.

— Без переломов? — отмахнулся Ярик, поправляя растрепанные волосы.

— Без.

Зато Седьмой без переломов не обошелся. Ярик точно слышал хруст костей, когда Кирос бил егов рёбра, да и писа́ть этот засранец нормально не сможет долго.

— Думаешь после этого они к нам сами сунутся?

— Они не настолько безмозглые.

Двенадцатая тощих слабаков против сына преступной группировки и парня, воспитанного как террористическая пешка в руках Кальфестро. Даже сейчас силы были неравны.

Кирос похлопал себя по внутреннему карману, вспоминая, что всё это время носил в нём кристалл, но тут же сделал вид, что ничего не нашел, глубже заталкивая его и проверяя застёжку молнии. Одно неаккуратное движение и вся улица полетела бы на воздух — как можно было так облажаться?

— Крысы оборзели, напали на Бронтэ, когда никого из нас дома не было, — поддержал Ярик, — начали его мухоморами...

— И ты, — вбросил Кирос, пытаясь вернуться к разговору, а не думать о Дафние в кармане. — Память отбило? Забыл, как на тебя тоже крысы напали, когда ты пошел договариваться сюда с Седьмым? До них дошел, а потом кто-то из крыс тебя подкараулил.

— Нет, не предал значения. Били как неучи, — тихо засмеялся Ярик. — Ты знаешь что им всем нужно? Неужели они столько подлянок устроили только потому что ты это ты?

Кирос свёл брови на переносице, не понимая почему Ярик начал отшучиваться. Та драка была серьезнее, чем он говорит.

— Давай разберёмся с Четвертым сначала. Тот кто накачивал Бронтэ точно не от Четвёртого был, нужно только его найти, чтобы лично в этом убедиться, — оскалился Кирос, огрызаясь на любопытных зевак поблизости. Те испуганно отвернулись. — Нападавший на Бронтэ представился, как крыса Четвёртого, но я сомневаюсь, что Четвёртый так запаривался, чтобы мстить.

— То есть на меня тоже не Четвёртый напал?

— Вот тут уже сомневаюсь. У Четвёртого в распоряжения одни нарики и нытики, а раз ты говоришь, что били слабо, — с сарказмом усмехнулся Кирос. — Тебя бы так не отмудохали. Даже мордашку задели. Нас ведь сегодня двое было... Думаю Седьмой тогда и был, они такую подставу в этот раз смогли бы опять устроить. Ну чёрт, — протянул Кирос, понимая, что кровь из разбитого носа никак не останавливается, пачкает сиреневую ветровку. — Она же не порвалась, да?

— Лучше не смотри. Марго завтра подштопает. Сейчас, милая, уже наверное спать легла. Не будешь же ты её тревожить? Ничего страшного. Давай возвращаться, — вдруг вспомнил Ярик, взмахивая ладонью в сторону леса.

Кирос отмахнулся, поднимая голову к небу, но кровь это не остановило. Она так и продолжила стекать по рукам и капать на асфальт. Сил было столько, что хотелось выплеснуть неиссякаемую агрессивную энергию, но мозги ещё не расплавились под приступами сумасшествия, чтобы демонстрировать это всем.

***

Полгода минуло с последнего раза, когда Бронтэ обрабатывал раны после драки Кироса, Ярика и крыс. В прошлые разы они могли не поделить мнения о брошенных в спину оскорблениях, попытках что-нибудь стащить, соврать или даже просто агрессивных взглядов Кироса. Поводов была масса — все уже и не вспомнишь. Одни провоцировали, другие отвечали — замкнутый круг. С идеей подорвать лабораторию и обозначить сроки выполнения задуманного плана, сдвинулись и бесконечные распри. Наступил штиль. Крысы такого жеста не оценили. Кто был на низших рангах, не знавшие ни Кироса, ни Ярика, так и вовсе, желая заработать авторитет старших, выполняли с гордым видом даже самые отбитые поручения, особенно те, которые были скорее вызовом, а не поручением. От этого Бронтэ был уверен, что один подобный, навестивший их дом в прошлом месяце, был таким дерзким. Он был молодняком. Он не знал с кем будет связываться.

— Может это и не Четвёртый вовсе, — предположил Бронтэ, прикладывая ватный диск к опухшей губе Ярика, зашипевшего вместе с открывающейся ранкой. — Сказать можно было что угодно.

Кирос нахмурился и перехватил баночку с перекисью водорода, стоящую на столе сам, отмахиваясь от Бронтэ, как от наседки. Он и синяки свои, и царапины — всё старался обрабатывать самостоятельно, даже если в спину били.

— Четвёртый не славится местью к тем, кто от него уходит. Тем более он не славится попытками кого-то убить.

— Не защищай его, — покачал головой Ярик, поднимая футболку и осматривая свой торс с мелкими тонкими шрамами. — Кирос также сказал.

— Ну вот что ты сделаешь, если найдёшь его? — возмутился Бронтэ. — Проведёшь профилактическую беседу?

— Ты на убийство намекаешь? — засмеялся Ярик, откидываясь на подоконник. Кровать промялась и скрипнула под ним, хотя до этого всегда была лишь молчаливым наблюдателем.

Нужно будет проверить планки, подумал Бронтэ.

— Крысы не останавливаются, если у них чего-то не выходит, — себе под нос ответил Кирос, прикладывая ватный диск и поцарапанному боку — у крысеныша был нож. Повезло, что тот почти не задел тело. — Если это не Четвёртый, то мы должны выяснить кто именно. Они точно будут путаться у нас под ногами всё то время, что мы готовимся к следующей вылазке. Лучше разобраться с этим сейчас.

— Не оправдывай Ярика следующими попытками сбить нам карты, — недовольно схмурил брови Бронтэ. — Идти на Четвёртого, каким бы он когда-то не был — глупо. Просто сейчас появился достаточно весомый повод.

— Нам объявили войну, он участник. Хочешь просто спустить это? — тут же встрепенулся Ярик.

— Я лишь не хочу, чтобы ты бессмысленно обвинял Четвёртый час. Он дурной, но не до такой же степени, чтобы меня преследовать из-за того, что я вышел из его крысиной опеки.

— Нет, Бронтэ, давай посмотрим на это с другой стороны, — ответил Кирос, убирая диск на край стола и опираясь руками о раздвинутые колени, — не пытайся делать вид, что ты был обычной крысой. Мы все знаем, что это не так. Ты был его любимчиком, он потерял тебя, и как самый мстительный нарцисс из всех, пошел по головам. Если быть точным, по твою голову. Сейчас, когда мы начали капать под лабораторию, у него появился шанс, так что этот вариант нельзя отметать полностью.

— Это правда, — подтвердил Ярик, оборачиваясь на тёмный лес за своей спиной. В его комнате окна были больше и шире, но отсюда было видно дальние огни города, скрывшиеся за пышными дубовыми стволами. Луна выглянула и подмигнула ему, вновь затаившись за серым ночным облаком. — Он закатил целую истерику, когда понял, что ты ушел с Киросом.

— Говоришь так, будто видел это своими глазами.

— Первый рассказал. Он недостаточный аргумент для тебя?

Бронтэ цыкнул и отмахнулся, отходя в сторону стола. Будь здесь Марго, никто и словом бы не обменялся об этой ситуации, но она спала на первом этаже, даже не подозревая, что творилось в одной из спален на втором.

— Что с Майей? — перевел тему Бронтэ, отходя к столу с аптечкой. — Её не запалили?

— На следующей неделе прилетит. Раз Первый так сказал, значит так и будет.

— А где встретим?

— Можем у меня, — бросил Ярик, откидываясь на кровати и снимая с себя золотую цепочку с кольцами. Колечки тут же вернулись на пальцы — одно с цепочечным узором, второе широкое и плотное с красным камнем на левую руку, оставшиеся два тонких и гладких были надеты на другую руку. — Может познакомить её с Марго?

Кирос притих, задумчиво всматриваясь на стеллаж перед своими глазами. Корешки поношенных книжных томов затёртые пальцами до самых дыр показались ему неприлично целыми для столь старых творений. Страницы приобрели волнообразные очертания и жёлтый цвет, ещё, наверное, запах, свойственный старым вещам. Кирос потянулся рукой, поднимая одну из книг, чтобы забрать в свою комнату.

— Кирос.

— Да плевать, делайте, что хотите. Я сваливаю, — он поднялся на ноги и вышел за дверь, сворачивая к себе. Сквозняк поднял занавески, ударяя Ярика по лицу, тот поморщился, откидывая их в стороны.

— А сам то ты как думаешь кто это? Ты никому дорогу не переходил? Кто пытался накачать тебя мухоморами?

— Явно не те с кем мы вместе курили. Не думаю, что они целенаправленно на меня охотились. А если так, значит возможно они просто хотят задеть кого-то из нас. Возможно явятся вновь, — ответил Бронтэ, возвращаясь с новой ваткой и поднимая его голову за подбородок. Отделался одной губой — повезло. И то Бронтэ был уверен, что тот сам её прикусил. Никто кроме Кироса не мог задеть в честной драке эту нахальную морду.

— Кого-то из нас, — усмехнулся Ярик. — Кироса. Точно Кироса. На него почти все Часы ножи точат. Как рука?

От вопроса в животе зашевелились нервные окончания, порыв раздражения стал тяжким грузом, осевшим в горле комом.

— Пока не отвалилась, — шикнул Бронтэ, ослабляя хватку и надавливая Ярику пальцами прямо на острые выпирающие лопатки. Слабые пальцы искалеченной руки работали плохо — попытка оставить синяки никогда не заканчивалась успехом, и оба это прекрасно знали, но выплеснуть накопившийся стыд и бессилие захотелось особенно ярко. У Кироса хотя бы была возможность расслабиться в драке, выплеснуть эмоции и напряжение, а у Бронтэ подобной привилегии не было. Он иногда думал не было ли это причиной почему его так легко удалось Четвёртому подсадить на цепь. Почти все пешки Четвёртого были слабыми и безвольными. После лаборатории тяжело было не стать подобным отбросом. После дряни, которую кололи Бронтэ, мухоморы были для него смертельны. Четвертый знал это лучше всех.

Бронтэ отвернулся и для собственного спокойствия отошел подальше к столу, делая вид, что просто собирает вместе использованные ватные диски. Не сдержался и посмотрел на время на наручных часах. Мысленно начал проклинать себя.

— Что делать думаешь? — Словно невзначай уточнил Ярик, вопреки наставлениями грязными руками утирая нос. — Уже час ночи.

— Без трёх минут, — поправил Бронтэ всеми силами пытаясь вернуть себе привычную расслабленность, но едкая злость сочилась из его рта, обжигая губы. Хотелось говорить с сарказмом. Он не знал, что его бесило больше — то что Ярик провелся на разговоры Кироса и пошел к крысам или то что они остались вдвоём и Ярик начал выводить его на эмоции, доставая подавленные чувства.

Ярик поднялся на ноги, но все равно у двери замедлился.

Пальцы стиснули столешницу, когда дверь закрылась, а голова склонилась вперёд, пытаясь подавить все свои внезапные ощущение рвущейся остроты. Если он не успокоит себя сейчас, не выпустит их, то завтра проснётся без сил. Всегда был вариант спуститься на кухню и забрать оставшуюся заначку, но это было слишком рискованно с присутствием двух спящих людей там, тем более Бронтэ действительно был верен себе. Уже разрушенное он мечтал восстановить в крепкое и прочное, жаль только, что для этого требовались ответы, а не вопросы. Он же когда-то смог бросить курить.

***

Книга нашла своё место на низкой тумбочке рядом со стаканом воды, стоявшим слишком давно, чтобы его ещё можно было трогать, кожаным бумажником, парой карандашей, стащенным из крысятника, одеколоном, разорванной пачкой пластырей и мелкими бумажками, оставшимися после чистки газет. Когда Кирос вырывал конкретные новостные сводки о городе, Кальфестро или крысах. Кристалл пришлось отложить к ней же, приклеив его скотчем к внутренней стороне тумбы.

Кирос вышел на балкон, поджал губы от холода и поднял пачку сигарет с подоконника у балкончика. Тишина ночи встретила его блеклыми звёздами и колючим ветром. Ветка перед лицом заскрипела, прогибаясь под худощавым телом. Зефир свесил ноги, покачал ими из стороны в сторону, а затем перебрался на металлические перила, хватаясь пальцами за перекладины.

— Приветик, — улыбнулся он, осматриваясь по сторонам. Что такого мог заприметить Кирос в однотипных черных стволах по левую руку и редких жёлтых огнях из оконных проемов вдали города? Их света недостаточно, чтобы хотя бы немногим побеспокоить живущих в такой глуши.

— Как вылазка? — кивнул Кирос, поджигая сигарету и кивая на скопившуюся под ногтями кровь.

— Скучно. На Длиннолинейную улицу мне ходить не дают, — Зефир вытянул губы трубочкой, начиная махать ногами. Все равно не доставал до пола, так почему бы не повеселиться?

— Да ну? — равнодушно ответил Кирос, поднимая глаза и опираясь локтями рядом с его бёдрами.

— Говорят я там всех поубиваю. Но это не так. Одного же я всё-таки оставлю, — захихикал Зефир. — А твои? Костяшки вот вижу тоже все в мясо. С кем дрался?

— Да ещё не понял. Кто-то напал на Бронтэ. Затем на Ярика. Они выводят меня из себя. Это ваши?

— Наши? У меня никого нет, — не переставал улыбаться Зефир, но ноги его начали дергаться заметно быстрее. — Не знаю о чём ты.

Голова сделала круг, сбивая листву и словно в замедленной съемке отклонилась назад вместе с корпусом. Кирос побледнел, но поймал Зефира за руку раньше, чем тот рухнул назад, потеряв равновесие. Сигарета выпала из пальцев, потеряв огонёк во влажных подрезанных папоротниках у основания дерева.

— А ты тоже сходишь, — оскалился Зефир.

— Не понимаю о чём ты, — не выпуская его запястья, ответил Кирос.

Зефир выпрямился, возвращаясь в ровное положение, и наклонил голову в бок под нервные попытки Кироса достать новую сигарету из пачки.

— Скажи, где камушек?

— А твой где?

— Вшит.

Кирос закатил глаза, делая глубокую затяжку так, что даже язык загорчило. Никакие разговоры нельзя было с Зефиром вести нормально, вечно он нёс что-то странное, пытаясь увиливать и ехидничать. Фокусничал, гипнотизировал, принуждал — чем дольше у него был на руках кристалл, доставшийся в башне, тем больше он запутывался как в мыслях, так и в словах. Реакции становились дикими, сознание потерянным, даже речь была порой бессвязной и дурной, что-то ментальное сдвигалось в его голове и переворачивалось, мешаясь, как тесто в руках, прилипая комочками к пальцам и воспоминаниям — цепляло, взирало, заколдовывало. Разгадывать его было так же бессмысленно, как и принимать, но Кирос не сдавался.

— Где твоя цепь? — Спросил Кирос, косясь на его голую шею, тут же окрашенную сероватым выдохнутым дымом.

— Не помню, отдал кому-то, — отозвался Зефир, пожимая плечами и откидываясь на перилах. Кирос невольно дернулся в его сторону. — Испугался? — засмеялся Зефир, скаля острые зубы.

— Однажды ты точно навернёшься.

— Какая забота. Рождён с ней или обменял на чёрный цвет?

Взгляд скользнул на неприкрытую шею вновь. С такого ракурса было видно только одну чёрную полоску буквы «о».

— Что? — слишком серьёзно спросил Зефир, поймав острый взгляд и тут же прикрыв ладонью тату. Кирос ответ не дал. У него губа треснула, теперь кровоточила. Ранка раскрылась.

— Хочешь подарю тебе новую? — спросил он.

— А её ты тоже опустишь в океан?

— Если надо, то опущу.

— Океан далеко, — протянул Зефир, покачивая головой. — Надо прямо к границе идти, ночей шесть, не больше, а меньше.

— Я пойду, — Кирос отвернулся, рассматривая сигарету, зажатую между пальцами, на Зефира он больше смотреть намерен не был, а потому уткнулся в темные голые ветки перед лицом. Неосознанно поднимая свободную руку к гвоздикам в мочке уха.

— Не выдумывай глупости. Тебе ещё к нападению готовится. Нельзя так разбрасываться временем.

— К нападению? — переспросил Кирос, хмуря брови.

— Конечно. Я слышал крысы зашевелились. Кальфестро злятся. Может и к улице допустят, ну, чтобы припугнуть, — не сдерживая восторга выдохнул Зефир, вновь начиная качаться, как маятник. Всё то ему не сиделось нормально.

— Крысы и нормальная оппозиция — это выдумка. Эгмонт не решится на ещё одну попытку подорвать тех кто стоит у власти в башне. Все предыдущие закончились так и не начавшись.

— Прямо, как мы, — захихикал Зефир, прикрывая ладонью рот и игнорируя все последующие слова.

Киросу не хотелось спрашивать что ещё мог знать Зефир, а потому он молча ждал, когда тот успокоит истерический припадок.

— Разворотили гнездо. Пчёлки найдут вас.

Огонёк добрался до фильтра. Пепел сам осыпался вниз, где его подхватил прожорливый ветер.

— Мне хватит тебя.

— Как скажешь, — пожав плечами, Зефир поднялся на ноги, пытаясь балансировать на узком металлическом поручне. — Или ты имел ввиду другое? — вдруг удивился он, поднимая брови.

Они встретились глазами, когда Кирос тоже выпрямился, запрокидывая голову, чтобы смотреть на ставшего в два раза выше Зефира. С этого ракурса его волосы сливались с небом и казалось, что в них поселились звёзды.

— Может и другое, — шепотом задумчиво протянул красивый голос, сбиваясь от шелеста и поскрипывания ветвей. Силуэт скрылся.