Глава 5
Марго зашла на кухню, пока в ней никого не было. Щелчок спички, шепот газовой конфорки на плите и томительное ожидание закипающей воды в чайнике.
В нижних ящиках кухонного гарнитура лежали старые сковородки с прилипшими горбинками почерневшего жира и кусочками мяса, а под раковиной стояло мусорное ведро, переполненное объедками, огрызками и рваными полиэтиленовыми пакетами.
Проверив не наблюдает ли за ней кто из коридора, Марго поднялась на табурет, чтобы протереть пыль, до которой так и не добралась ни разу за дни, что бывала в доме. Пальцы побежали по металлическим ёмкости из-под кофе, соли и специй, а затем потрясли ими около ушей. В некоторых содержимое глухо стучало. В самом углу верхней полки лежал зелёный пакет. Марго потянулась к нему, достала, а затем осмотрела под светом потолочной лампы. Что-то круглое и смутно знакомое лежало в нём. Приоткрыв пакет, Марго замерла, поспешно соображая не чудится ли ей, а затем быстрым движением закрыла его и вернула на место, стараясь не думать о таблетках, которые увидела. Кирос наверняка мог использовать и не такие методы, чтобы получать информацию — морфий, опиум, таблетки, вино и сигареты — валюта крыс. Ужасная валюта. Марго даже не хотела знать, за что нужно было платить такими вещами.
***
Марго знала, что ребята следили за ней. Однажды она вышла из кухни, позабыв предусмотрительно постучать ручкой ведра, и увидела, как Бронтэ дернулся, сделав вид, что рассматривает черно-белые фотографии на стене. Он смотрел в одну точку между двумя рамками и, когда Марго спросила:
— Что тебя зацепило?
Он ответил:
— Лица. Их лица.
— Занимаешься этим каждый день? — осторожно кивнула она себе, пытаясь догадаться придумает ли Бронтэ достаточно правдоподобный ответ.
— Иногда мне кажется, они движутся. Втихаря меняют свои позы, расположения рук, перестают улыбаться. Словно они живые.
Марго понимающе приподняла уголки губ, а затем обошла его стороной, покидая дом, чтобы вылить под папоротники грязную воду, уверенная, что Бронтэ смотрит на её спину. Она поймала его ускользающий взгляд, когда неожиданно повернулась.
— Мне тоже кажется, — сказала она, ногой помогая себе закрыть дверь. — Мне хочется верить, что люди остаются с нами хотя бы на фотографиях.
Когда Марго мыла ножи после ужина, когда поджигала спички, когда задумывалась, рассматривая перед собой распахнутые дверцы буфета, она знала, что за ней внимательно наблюдают. В основном это делал Бронтэ. Ярик же пытался её провоцировать — ронял вещи, проливал чай из кружки, забывал выключать воду в раковине. Как-то он так заговорил сам себя, что Марго пришлось перебить его и несильно ударить по ладони, чтобы сбить спичку из его пальцев.
— Она же дотлела до твоей кожи. У тебя ожог? Надо охладить, подставь ладонь под прохладную воду, — засуетилась Марго, поднимая его руку перед своим лицом и обдувая пальцы прохладным воздухом.
— В самом деле? — улыбнулся Ярик, строя из себя дурачка. — Это еще ничего, однажды у моего знакомого вся ладонь покрылась волдырями, потому что он на спор схватился за решетку мангала во время праздника. — Его смех зазвенел по кухне. Кирос молча продолжил есть. Бронтэ поднял одну бровь, словно не видел ничего смешного в этой истории. — Нет, ну вы представляете? Он выиграл спор, в котором даже денег не ставили на кон.
Марго покачала головой, заставляя Ярика подойти ближе к раковине и ополоснуть ладонь.
— Надо обработать чем-нибудь прохладным. У вас есть аптечка?
— Марго, да ты не суетись. Заживёт как на собаке.
В тот день Марго ещё долго думала до чего же могут дойти провокации. Хотят ли они узнать её истинные эмоции или же хотят узнать как она будет действовать в экстремальной ситуации? Сбежит ли она при первой же настоящей проблеме? Испугается или быть может решит их предать, если узнает что-то действительно стоящее? Понимание, выбор и терпение — всё что оставалось у неё и всё что держало её на границе между страхом и желанием сбежать из этого дома.
Только один человек был сторонним наблюдателем. Кирос делал вид, словно Марго и вовсе не существовало. Его испытание должно было стать самым тяжёлым способом давления, но стало отдушиной.
В своей квартире Марго почти не появлялась. Ощущение присутствия людей в доме вдали от города, пускай лишь фантомное, придавало жизни смысл. Она чувствовала, что уборка, приготовление еды, мелкие бытовые хлопоты, возвращали её в привычный, потерянный когда-то рай. Ради этого чувства Марго была готова терпеть и недоверие, и провокации, лишь бы тоска отходила на второй план, становясь едва ли ощутимой.
— Почему колокольчик над дверью не звенит? — Таз в руках по инерции закачал воду, разбиваясь каплями на руки, но ни Марго, ни Ярик не придали маленькому шторму внимания.
— Он не давал нам спать. Из-за сквозняков тот без конца звенел. Кирос вырвал язычок, — Ярик вытянул руку и толкнул украшение пальцем. По утрам он тренировался в лесу. Говорил, что на склонах свежее.Тело разогревалось, становясь податливым пластилином.
— А надпись на бирке?
— Счастье. Это японский.
— Откуда ты знаешь?
Ярик засмеялся, вытирая полотенцем мокрые волосы. Они были практически одного роста. Ярик был открыт. Улыбка никогда не спадала с его лица, и когда он заходил в помещении, оно словно становилось ярче.
— Ты прав. Глупый вопрос.
— Может тебе с этим помочь? — Ярик кивнул на таз в руках Марго, — выглядит непрочно.
— Нет, всё в порядке, но в гостиную пока лучше не заходить.
— Там кто-то прячется?
— Там полы вымыты.
— Ох, как бы не поскользнуться, — Ярик изобразил искусственное падение, облокотившись о стену, и Марго рассмеялась, тут же пряча улыбку за ладонью. — Ну-ка скажи мне три случайные буквы?
— Р, к, д.
— Роза, камелия и что-то на д — отличное сочетание, Марго, — Ярик задумался. — У Бронтэ вообще есть что-то на д? Ладно, пойду сварганю себе утренний чай из двух ингредиентов, пока Бронтэ не проснулся и не увидел, что я сделал с его травками.
Они попрощались.
Бронтэ высушивал листики на отдельном металлическом столе, спустя время собирал их в один моток, перевязывал бечевкой и прятал в своей комнате до полного насыщения. Марго понятия не имела сколько именно у него было всевозможных приправ, но когда ей требовались перец, чеснок или мята — они всегда магическим образом оказывались в деревянном цилиндре на одной из полок гарнитура. Чем лучше Марго вычищала кухонные полки, до которых могла дотянуться без табуретки, тем больше их заполняли новенькими пакетиками и цилиндрами. В какое-то день Марго поняла, что гарнитур захламляется, но остановить цунами, пахнущее копченой паприкой и какао, уже не могла. Цилиндров было много. В них хранили сахар, соль, чаи. Цилиндры были расставлены по всей кухне, во всех возможных углах и под всеми возможными дощечками. С недавнего времени на кухне поселились помидоры, орехи и картофель — всё хранилось кое-где и Ярик обязательно хотя бы раз в день спотыкался о расставленные в хаосе ящики.
***
Марго поселилась на печке — широком ложе, сооруженном из пледов, одеял и пуховых подушек. На печи помещались двое, но она все равно спала ближе к краю, готовая в любой момент проснуться и уйти. Верхнюю одежду она оставляла в прихожей, юбки и рубашки Марго складывала на стуле в углу. Человеческий силуэт вечерами пугал её своей приземленностью и одиночеством.
Над кухонным окном находился балкон, в него ближе к ночи заглядывали тени веток молодого дуба. Пару раз со стороны двора Марго видела на нём Кироса. Иногда он держал тлеющую сигарету в руках, но никогда не делал затяжек.
Кирос бросил на нее взгляд, но даже не кивнул в качестве приветствия, туша бычок о металлический поручень, и вернулся обратно в дом.
Когда Марго сняла сапоги и повесила пальто, он уже ждал её за их кухонным столом на первом этаже. Горело три свечи — одна на столе, две на столешнице.
Марго поджала губы, поправила юбку на талии и прошла к нему, присаживаясь напротив на один из стульев. Они практически не разговаривали с того дня, как покинули шапито. Если ранним утром Кирос ей кивал — можно было сказать, что у него хорошее, расположенное к дружелюбию, настроение.
Марго покачала головой, смотря на бокал перед собой, подвинутый бледной ладонью.
— Это виноградный сок? — глупо спросила она, надеясь, что Кирос не заставит ее проходить просвещение в кружок охотников на Маркиза. Что ещё он мог подумать, чтобы унизить её? Марго была готова ко всему, но это не значило, что она хотела всего.
— Вино.
— Оно спиртное?
Кирос приподнял уголок губ.
— В нашем городе запрещено распитие алкогольных продуктов. Это карается работой на шахтах в течение семи лет, либо тюремным заключением до трёх лет.
— Никогда не нарушала правила?
— Нет, — смело ответила Марго.
— Те кто приезжают на поездах привозят с собой и водку, и виски, и даже коньяк. У тех кто выше нас есть доступ к алкоголю. Ну знаешь... У тех кто работает с Кальфестро.
Марго поджала губы, под настойчивым взглядом приподняла бокал пальцами и принюхалась к омерзительному аромату спирта.
— Откуда оно у тебя?
— Если я скажу, что его сделал я, ты поверишь? — улыбнулся Кирос, и от его улыбки стало теплее. Может и не так уж и враждебно он был настроен?
— Нет.
— И правильно сделаешь. Такое качество у меня никогда не получится, — Кирос покрутил бокал перед своими глазами, наблюдая как тонкий розовый слой покрывает стенки.
Марго ещё раз принюхалась. Бабушка однажды упомянула, что, когда она была молода, алкоголь продавали в свободном доступе в дневное время. Когда башню занял сын основателя Кальфестро, тот запретил как производство, так и продажу любой алкогольсодержащей продукции, кроме лекарственных, но и те стоили слишком дорого, чтобы тратиться на них.
— Это хорошее?
— Одно из лучших.
Марго поднесла бокал к губам и на пробу сделала глоток, чуть морщась от горечи и последовавшей за ней сладости.
— Говорят, алкоголь расслабляет, — тут же произнес Кирос.
— Хочешь, чтобы я потеряла бдительность?
— Марго, не то чтобы в тебе было что терять. Признанный это.
— Тогда это знак заботы?
Лицо Кироса стало серьезнее. Он склонил голову на бок, соображая что можно было бы ей лучше ответить.
— Уверена, что это правильный вопрос? Я хочу проявить к тебе заботу?
Марго не сдержала улыбки, не насмешки, а именно улыбки, потому что...
— Если и нет, то что с того?
Кирос заинтересованно поднял одну бровь.
Нечто вязкое повисло между ними.
Они вдруг осознали, что на несколько минут стали друг другу непомерно близки. Это ощущалось в воздухе теплом и имело запах древесных свечей. Казалось, ночь размазала границы, смакуя на своём языке терпкое молчание. Марго бросила на Кироса быстрый взгляд, вспоминая его слова и поступки, и всё потухло.
— Зачем ты пришел? Чего ты ждёшь от меня?
— Ничего, Марго. От тебя мне ничего не нужно.
— Я тебе не верю.
Кирос посмотрел на свою ладонь, лежащую на столе, и вывел пальцем круг из оставшихся хлебных крошек.
— Вера как вино — ценная валюта, — ответил он. — Ты правильно делаешь.
— Значит тебе всё-таки что-то нужно?
— Я не это сказал.
— Теперь ты не отвечаешь на мои вопросы, Кирос?
От звука произнесенного имени задрожала свеча. Кирос покачал головой. Марго подумала, что завтра должно быть будет очередная неясная ей проверка, и Кирос спустился, чтобы подготовить к ней.
Вновь слабая улыбка коснулась губ Кироса, когда он сделал очередной глоток вина. На секунду мелькнуло видение пожара и их два тела, лежащих на полу в полыхающем доме. Следует аккуратнее обращаться со свечками.
— В ночное время ты показываешь клыки, а днём строишь из себя святошу. Скажи, что ещё из твоего внутреннего тебе показать?
— Это не ты меня обнажаешь, — хмуря брови, вступилась Марго. — А тем более это не ты заставляешь меня учиться защищать себя.
— Я не учу. Я провоцирую не ради того, чтобы чему-то научить тебя. Ты слишком высокого о себе мнения.
— В таком случае твоё мнение о себе гораздо выше.
Они обменялись взглядами и Марго тут же опустила глаза на стол.
— Ты слабая, а поэтому наша прислуга. Восьмёрка. Даже не шестёрка. Мы будем пользоваться тобой по своему усмотрению, пока ты сама не сбежишь. Мы уже это делаем.
— Наконец-то ты назвал цену, — тут же отозвалась она, перекидывая ногу на ногу. — Рутина для меня награда, услужливость вам — способ сказать, что я знаю, что за вашу любезность приютить меня и взять с собой в лабораторию нужно заплатить. — Марго сжала кулак, впиваясь короткими ногтями в свою ладонь. Её вдруг захлестнула такая головокружительная волна эмоций, что перед глазами потемнело. — Опасные игры для тех, у кого есть силы в них участвовать, я лишь зритель, которому нужно забрать одну декорацию. Спасибо, что позволил в этом поучаствовать.
Кирос, не ожидавший такого ответа, вздернул подбородок, мягко постукивая подушечками пальцев по столу.
— Или для вынужденных, — тихо поправил он.
Свеча трещала. За окном завывал сильный ветер. Они молчали.
— А ты знаешь, как наш регион называют за границей? — медленно проговорил Кирос, возвращая себе уверенность. Его голос стал ниже, а настойчивость и попытка запугать отступили на второй план. — Ойзис. Они дали нам имя, когда погода начала ухудшаться, превращая город в отсыревшую каменную крепость. Кальфестро оградили людей металлическим колючим забором от всего остального мира.
— Вокруг нашей зоны нет забора.
— Он дальше, — Кирос посмотрел в окно, по которому забили крупные капли дождя, — как вовремя, — отчего-то сказал он.
Марго не смела его тревожить. Кирос продолжил сам.
— Вокруг города стоят парники, пустоши, на которых когда-то процветали деревни, густые леса, реки, холмы, а дальше колючая сетка. Кому везёт больше, те перелезают её и сбегают, кому везёт меньше, тех ловят и возвращают.
— То есть сбежать всё-таки возможно?
— Смотря кто ты и сколько будешь бежать.
— Ты о чипах? Это легенда, их не существует.
Кирос не отвечал, постукивая костяшкой длинного пальца по деревянному столу.
— Я рад, что ты относишься к этому с недоверием. У городских их нет, ты права. Ты можешь уйти, когда захочешь, уехать на поезде или сделать подкоп под забором, а затем бежать куда глаза глядят. Но что ты будешь делать дальше? Кто у тебя есть там?
— А кто у меня есть здесь? — в ответ спросила Марго.
— Вот и я думаю кто тебя здесь держит. Кто-то держит же. Не зря ты ищешь Маркиза. Месть ли, надежда, быть может, любовь — ты не так проста, Марго, чтобы рассказывать о своих тайнах.
— Это не тайна.
— Ты ещё недостаточно доверяешь нам.
— Не тебе меня винить.
— Дурочка, — почти ласково проговорил он. — Я тебя не виню. Я тебе тоже не доверяю.
Кирос поднялся из-за стола, устало прикрывая глаза, а затем снял со спинки стула свою ветровку и накинул на плечи, чтобы подняться на второй этаж и выйти на балкон. Тёмная ночь в окне встретила Марго задувающим ветром, чиркающей зажигалкой и скрипом старых половиц. Она почувствовала грубый запах сигарет, зная, что Кирос подожжет сигарету раньше, чем выйдет на балкон.
— Можно было и не оскорблять в лицо, — прошептала она себе под нос.
Марго прокрутила свечу так, чтобы воск стёк в её бокал, образуя фигуру с длинным закрученным хвостом.
— Кто ты? — тихо в бокал спросила Марго, посматривая на узор, — ящерица или крокодил?
Она сделала из бокала последний глоток, поднимаясь из-за стола. Вспоминая в голове диалог, она вспомнила о незаданных вопросах, что улеем зажужжали в её голове. Теперь Марго уже не была уверена, что когда-нибудь сможет получить на них ответы.
Дыхание затушило свечу.