Livor Mortis

21. 10. 1824, Кент

Когда Моррис открыл глаза, первое, что пришло ему в голову, это мысль о том, что он выспался. Лиам невольно улыбнулся, но, приблизив облезлую до темно-бордовых мышц руку к глазам, почувствовал забытый за эту ночь ужас и отчаяние. Все-таки это не было сном.

Он действительно умер.

Его тело продолжало проходить все этапы разложения, хотя теперь, усилиями Эдварда, намного медленнее и несколько причудливее. Но факт оставался фактом. Моррис смог отдохнуть, и это поразило его. Он нехотя перевернулся на спину, вытянув ноги, на которых по-прежнему красовались блестящие ботинки, и заметил еще одно изменение в своем организме.

Сегодня все звуки были громче, прикосновения ‒ ощутимее, периодически возникающая боль ‒ острее, солнечный свет ‒ ярче. Лиам был уверен ‒ это побочное действие переливания крови, которая растеклась где-то по его венам, случайным образом приводя в чувства его органы. Состояние было непривычнее, чем вчера, но зато теперь сильнее напоминало его прежнюю жизнь, где были эмоции и желания. Сиэл был прав. За свое существование стоило побороться.

Моррис аккуратно опустил ноги на пол и встал с кровати. Одежда почти не клеилась к коже и мышцам, хотя из-за их соприкосновения ему было иногда не очень комфортно. Все раны и кровоточащие трещины медленно затягивались мутной пленкой, которую легко можно было содрать в процессе движения, но через некоторое время она появлялась снова.

И все же отражение Лиама заставило его снова приуныть. Его бледно-синяя кожа, местами позеленевшая, резко контрастировала с любой одеждой, и любой человек мог сразу понять, что именно произошло с Моррисом.

Лиам приблизился к поверхности зеркала вплотную, силясь разглядеть в своих глазах зрачки, но через несколько минут недовольно отвернулся. Уже собираясь спуститься на второй этаж, он вспомнил, что делать этого не стоит. Его отец, скорее всего, еще не уехал, и они вполне могли столкнуться друг с другом. Эдвард не заходил. Его вообще даже слышно не было. Это могло означать, что Сиэл уже занят, либо он все-таки последовал совету друга, и просто напросто проспал завтрак и сейчас где-то в доме лениво приходит в себя.

Эдвард этим утром действительно встал намного позже обычно. Ему удалось поспать целых семь часов, не просыпаясь и не видя никаких кошмаров. Несмотря на это проснулся с ощущением, словно все предыдущие дни его кто-то сильно бил.

Добравшись до столовой, он поблагодарил Небеса за то, что приехал мистер Моррис, и его камердинер уже давно приготовил завтрак, состоящий из жареного бекона, тостов, яичницы и крепкого кофе. Сиэл втянул носом приятные запахи, закрыв от удовольствия глаза и рухнув за стол. Мэтью уже давно позавтракал, поэтому Эдвард угощался в гордом одиночестве, но при этом в полной мере насладившись трапезой. Сиэл даже подумал о том, чтобы вернуть в дом прислугу в полном составе, но Лиам выглядел, мягко говоря, неважно, и Эдвард отбросил эту мысль.

Поблагодарив Уивера, он вышел в гостиную и посреди комнаты увидел чемодан мистера Морриса. Сам Мэтью появился из своей комнаты несколько минут спустя.

‒ Эдди! Ты проснулся! Я говорил Уиверу не тревожить тебя, чтобы ты смог поспать подольше, и, как я вижу, ты выглядишь сегодня намного лучше!

‒ Да, мне удалось отдохнуть, ‒ Сиэл взял один из листов со своими записями, быстро пробежал по нему глазами и снова положил на стол. ‒ Вы уже уезжаете? ‒ он посмотрел на мистера Морриса, который остановился возле своего чемодана, держа в руках дорожное пальто.

‒ Извини меня, что я так быстро убегаю, ‒ виновато произнес мужчина. ‒ Я так рад был тебя повидать, и видит Бог, хотел бы побыть с тобой еще немного. Но сегодня я почти не спал. Не могу здесь находиться. Бессонница мне обеспечена. Как я уже и говорил, ты ‒ очень мужественный человек. Мой сын души в тебе не чаял, и я каждый раз убеждаюсь в том, что не просто так. Я навещу Лигейлов. Поговорю с Рут. И заеду к твоему брату, ‒ Мэтью слегка улыбнулся. ‒ Может быть, проведу оставшиеся несколько дней у него. Здесь, ты меня извини еще раз, что я тебя бросаю в одиночестве, мне становится физически плохо.

‒ Да! Да, конечно! Паркер так будет рад! ‒ загрустивший Эдвард встрепенулся. ‒ Они со Сьюзан будут счастливы! Вы же знаете, дом Паркера ‒ ваш дом! Можете оставаться там сколько угодно!

‒ Тем более, потороплюсь. Хочу объехать всех до темноты, и... навещу Лиама. Ты не хочешь съездить со мной к нему на могилу?

Сиэл растерянно открыл рот, пытаясь сообразить, что сказать мистеру Моррису.

‒ Я пойму, если ты откажешь.

‒ Я, пожалуй, не готов вернуться туда так быстро.

‒ Ты был там всего семь дней назад, ‒ кивнул Мэтью. ‒ Наверное, я требую от тебя невозможного. Я знаю, насколько для тебя это все тяжело.

‒ Паркер точно вам составит компанию, ‒ еле выдавил из себя Эдвард, внезапно услышав где-то позади себя, в глубине лестницы на второй этаж, к которой он стоял спиной, едва различимые смазанные звуки то ли какого-то шороха, то ли тихих шагов. Его душа ушла в пятки от одной мысли, что Лиам все-таки решил ослушаться его и показаться отцу.

‒ Да, я надеюсь, ‒ мистер Моррис подхватил свою трость и снова посмотрел на Сиэла. ‒ Я очень давно не видел Сэма. Наверное, он так вырос!

Эдвард внимательно следил на реакциями Мэтью, который, к счастью, был спокоен, а значит ‒ за спиной у Сиэла не появилось никого, кто мог бы испугать мистера Морриса до смерти. Молодой человек мысленно вернулся к месту погребения Лиама и вспомнил, что, откапывая его, небрежно сдвинул цветы с могилы в сторону. Вернул ли он все на место и не выглядит ли все так, словно там явно кто-то что-то искал, Эдвард не помнил. В такие моменты он сильно злился на себя. Память смеялась над ним, стирая многие значимые события и целые часы жизни. Будь такая необходимость, Сиэл не смог бы перечислить все, что он делал в течение этой недели.

‒ Скоро догонит меня, ‒ натянуто улыбнулся в ответ Эдвард.

‒ Береги себя, ‒ Мэтью на прощание крепко обнял молодого человека, пока Уивер уносил его чемоданы. ‒ Береги. Но знай, я скажу твоему брату, что ты очень похудел и плохо питаешься, чтобы его прислуга почаще приносила тебе еду! Может, мне стоит вернуть свой обслуживающий персонал? Или оставить Уивера? ‒ обеспокоенно затараторил мистер Моррис.

‒ Нет, нет! Не стоит! ‒ Сиэл изо всех сил старался не показывать Мэтью свою панику. ‒ Я справлюсь! Все будет хорошо! С голоду я не умру!

По пороге мистер Моррис обернулся и печально посмотрел на Эдварда, словно хотел что-то сказать, но так ни на что и не решившись, отвернулся и направился к своему экипажу.

Едва дверь за Мэтью и его камердинером закрылась, Сиэл обернулся, и через несколько мгновений увидел, как по лестнице со второго этажа спускается Лиам. Он был больше похож на призрака, тень самого себя, которую Эдвард имел неосторожность потревожить и теперь требовал от нее невозможное. Движения Морриса были плавные и почти бесшумными. Лишь левый ботинок болтался на костях при ходьбе. Лиам остановился в дверном проёме и взглянул на Эдварда как будто бы с укором во взгляде темных глаз.

‒ Извини, ‒ тихо проговорил Сиэл, разглядывая тощего Морриса, на котором свободно висели черно-бордовая рубашка и черные жилет и брюки.

‒ Ничего. Не извиняйся. У нас обязательно еще будет возможность с ним увидеться. Но у отца есть еще одна особенность, ‒ Лиам прислонился к дверному косяку, слегка придерживаясь за него тонкими темно-бордовыми, с темно-фиолетовыми ногтями, пальцами правой руки. ‒ Он иногда может сказать лишнее.

‒ Будь я здесь один, мне тоже было бы не по себе, ‒ наконец произнес Эдвард, помолчав некоторое время. ‒ Но я иногда вспоминаю, как...

‒ Я должен тебе кое-что сказать, потому что хочу быть честным перед тобой. Не думаю, что у меня в запасе очень много времени. Мне кажется, мой организм меняется в лучшую сторону, но, кто знает, в моих обстоятельствах ни в чем нельзя быть уверенным...

‒ Слушай, у нас так много работы, ‒ Сиэл тоже нетерпеливо перебил Морриса. ‒ Еще и отвлекают. И потом, все, что было при жизни, должно там и остаться, ‒ Эдвард улыбнулся.

‒ Но я...

‒ Я же говорю, вообще ничего сейчас не имеет значения, когда ты стоишь снова передо мной.

Не успел Сиэл договорить эту фразу, как до них донесся отчетливый звук крутящихся колес и грохот сбруи. К дому подъехал чей-то экипаж.

‒ Наверное, твой отец что-то забыл, ‒ пожал плечами Эдвард. ‒ Спрячься. Я не думаю, то это надолго.

Как только Лиам покорно скрылся в темноте коридора, входная дверь широко распахнулась, и на пороге появилась с небольшим бледно-розовым зонтиком в руках Ребекка в одном из своих лучших, облегающих ее фигуру, твидовых пальто, доходящим Филлипп до колена и скрывающим длинное шелковое платье. Сиэл, направляющийся встречать своего незваного гостя, застыл на полдороге.

‒ Эд! Я так за тебя переживаю! Так скучаю по тебе! Как ты? ‒ Филипп небрежно приставила зонтик к креслу и бросилась к своему жениху.

Обомлевший молодой человек скользил взглядом по маленькой, хрупкой девушке, чья тонкая талия была туго утянута розовым пояском. В глазах Ребекки был искренний интерес и тревога за Эдварда. Ее легкий румянец, ярко-зеленые глаза, красивый изгиб красных губ так резко контрастировал в тем, что Сиэл видел все эти дни. Девушка была такой теплой, такой живой! Они взялись за руки, крепко переплетаясь пальцами, словно боялись друг друга потерять.

‒ Эд, ты неважно выглядишь, ‒ взволнованно произнесла Филлипп, оглядывая молодого человека, каждую его черту, каждую мелкую морщинку. ‒ Ты очень бледный.

‒ Я много времени провожу за своими разработками. Это занимает много сил.

‒ Но ты должен отдыхать, чтобы быть в состоянии справиться с такими нагрузками!

Они сели друг рядом с другом на диване, почти не разрывая зрительного контакта, и Эдвард почувствовал огромную любовь к этой жизни. Ему захотелось прильнуть к ней, ощутить нежность ее кожи, но Сиэл не позволил себе этого, и лишь кончиками пальцев погладил Ребекку по щеке.

‒ О, Эд! Ты меня так пугаешь!

‒ Почему? ‒ настороженно спросил Эдвард, убрав руку.

‒ Тебе было так плохо на похоронах Морриса! Я серьезно опасалась за твое состояние! Мне порой казалось, что ты совсем сходишь с ума!

‒ Нет, я уверяю тебя, ‒ Сиэл постарался мило улыбнуться невесте, одновременно вспоминая, что именно происходило во время прощания с Лиамом. ‒ Сейчас мне намного легче. Нужно было просто это все пережить. Не волнуйся.

‒ Тогда я, наконец-то, могу рассказать то, что у меня уже больше недели лежит тяжелым грузом на душе! ‒ Филлипп глубоко вдохнула, очевидно, готовясь произнести что-то важное, а Эдвард поймал себя на мысли о том, что подобную фразу уже слышал сегодня. От Морриса.

‒ Не знаю, в курсе ли ты, но Лиам продал твой дом...

‒ Боже, Бекки! Ты об этом? Да, давай не будем уже возвращаться к этой теме! ‒ облегченно улыбнулся Сиэл, думая, что самое страшное уже позади. ‒ И я знаю, что Морриса ограбили. Забрали все эти деньги. Это новости вчерашнего дня. Я не хочу даже думать об этом.

‒ Эдди, ‒ девушка растерянно посмотрела на него, так и не договорив.

‒ Наша жизнь меняется прямо сейчас, в данный момент. Тот день... Я потерял друга. Часть самого себя, но нет ни одной причины, по которой тебе стоит волноваться и переживать.

Перед Бекки стоял выбор: продемонстрировать молодому человеку истинную натуру безнадежного и неудачливого картежника, его друга, либо забыть об этой истории навеки, оставить ее погребенной временем, как сейчас был, насколько знала Филлипп, погребен под землей сам Лиам. К чему ворошить прошлое, если его не изменить?

‒ Что ж, ‒ Ребекка задумчиво обвела взглядом гостиную. ‒ Хорошо, что ты уже это знаешь.

‒ Это все очень печально, но мы что-нибудь придумаем и обязательно переберемся в Лондон.

‒ Да... ‒ даже мысли о столице на эту неделю покинули девушку.

‒ Я работаю над одним проектом, который сможет изменить всю мировую медицину. Меня ждет великое научное будущее! Не говоря уже о жизни в Лондоне! ‒ Сиэл ослепительно улыбнулся.

‒ Ты, правда, чувствуешь себя хорошо? ‒ словно не поверив своему жениху, снова спросила Филлипп.

‒ Не то, что хорошо. Воодушевленно. Я готов работать ночи напролет! И тебя я тоже хочу видеть счастливой и такой же прекрасной, как сегодня, ‒ Эдвард слегка наклонился и поцеловал девушку в щеку. ‒ Так тебе спокойнее за меня? ‒ тихо спросил он.

‒ Да, Эд, ‒ так же тихо отозвалась Ребекка, коснувшись своим лбом лба Сиэла. ‒ Теперь спокойнее. Я действительно хотела увидеть тебя и сама убедиться, что тебе стало лучше. Я по дороге встретилась с мистером Моррисом. Замечательный он человек, ‒ девушка встала с дивана, поправив длинное оборчатое платье. ‒ Жаль, что так получилось.

‒ Все скоро изменится. В лучшую сторону, ‒ добавил Эдвард в ответ на тревожный взгляд невесты. ‒ Ни о чем даже не думай и не переживай!

‒ Эд, ‒ снова начала Филлипп, чуть наклонив голову на бок.

‒ Я серьезно! Все эти печальные истории о смерти мы оставим далеко позади. Ты даже не представляешь, какой чудесный мир я могу сотворить!

‒ Я очень рада, что ты полностью погрузился в работу!

‒ И это сейчас ‒ самое важное! ‒ Сиэл снова нежно коснулся губами щеки Ребекки, неохотно отстраняясь после этого от девушки.

‒ Я поеду. Сейчас темнеет рано. Тем более я не стала просить Грина привезти меня.

‒ Ты приехала одна? ‒ ужаснулся молодой человек.

‒ Ты же знаешь, я хорошо умею управлять повозкой. Отец меня научил. Я ‒ прекрасная наездница!

‒ Бекки! Зачем так рисковать! Мы же уже это обсуждали! Так теперь ты решила обойтись вообще без кучера!

‒ До тебя ехать всего ничего. Это же не дорога от Кента до Лондона. Но мне так приятно, что ты за меня переживаешь, ‒ Филлипп кокетливо опустила глаза, и тут ее взгляд упал на утопавшую в темноте лестницу.

Эдвард резко обернулся, точно зная, куда именно она смотрит, но с облегчением выдохнул.

‒ Не пугайся, Эдди, ‒ Ребекка ласково погладила его по руке. ‒ Мне просто что-то показалось. Или, наверное, какая-то тень.

‒ Да, тень... ‒ рассеянно повторил Сиэл, снова повернувшись к Филлипп. ‒ Тебе действительно лучше поторопиться.

‒ Только вот ведь незадача! Мы так и не узнали, что же лежит тяжелым грузом на душе у милой Ребекки, ‒ Эдвард, закрывая за девушкой дверь, услышал позади себя недовольный, скрипучий голос.

‒ О чем ты? Она же сказала о доме, ‒ Сиэл развернулся и уперся взглядом в перекошенное от злости лицо Лиама, в темных глазницах которого, как ему показалось, плескалась сама тьма.

‒ Это‒то да, но совсем забыла рассказать о себе!

‒ На что ты намекаешь?

‒ Хм, хотя, ‒ Моррис в задумчивости постучал облезлым указательным пальцем по своей правой щеке с зияющей в ней дырой. ‒ Нужно отдать ей должное. На меня она решила не жаловаться.

‒ Что ты несешь? ‒ Эдвард, выходя из себя, подошел к Лиаму на шаг ближе, вдыхая эту странную смесь затхлого запаха и аромата чистой одежды.

‒ Видимо, твоя невеста решила, что и ее секрет будет погребен заодно вместе со мной.

‒ Моррис! ‒ Сиэл вглядывался в острые черты бледного лица, все больше искажающиеся по мере того, как росла злость Лиама.

‒ Как ты думаешь, кто из нас двоих честнее? Филлипп, решившая не рассказывать вообще ничего? Или я, если я расскажу тебе все?

‒ Если ты не перестанешь говорить загадками, я тебе врежу.

‒ Но только вот какого черта я должен думать об этой девчонке, если только ее любопытство вынудило меня поехать к тебе в Лондон в тот несчастный день!

Вся аккуратность и щепетильность Эдварда, направленная на Морриса все эти дни, на секунду пропала. Он запоздало понял, что делать этого не стоило, когда костяшки его пальцев больно и достаточно ощутимо врезались в лицо Лиама с левой стороны, мгновенно ободрав тонкую синеватую кожу, обнажив темные ткани. Моррис, отвернувшись на бок, выплюнул сгусток бордовой крови, разводы которой стекали у него по подбородку.

‒ Боже, Лиам! Прости меня, пожалуйста! ‒ Сиэл кинулся к другу, протянув руку к сотворимой им гематоме, но Лиам отшатнулся от него.

‒ Ничего страшного! Мне не больно, ‒ прошипел Моррис, исподлобья уставившись на Эдварда и осторожно ощупав рукой щеку. ‒ Зато теперь будет симметрично!

‒ Извини! О чем ты говоришь? Расскажи толком!

‒ Я проиграл твои деньги! ‒ почти выкрикнул Лиам, уже стараясь не смотреть на Сиэла. ‒ Проиграл Уолтеру в карты. Но не все, а те, что остались, у меня вытащили по дороге.

‒ Ты ехал ко мне, чтобы рассказать об этом? ‒ тихо спросил Эдвард после небольшой паузы.

‒ Не совсем. В тот же день я случайно узнал, что Ребекка была увлечена еще одним человеком, с Грегори Дарреном. Она не могла решить, кто ей нравится больше ‒ ты или Грег. Филлипп хотела меня опередить и рассказать тебе так, чтобы выставить себя в выгодном свете и постараться оговорить меня. В итоге, случилось то, что случилось. Сегодня у нее, видимо, не хватило духу признаться тебе во всем, а может она и не планировала этого. Я не знаю, ‒ Моррис вытер ладонью подбородок и взъерошил себе волосы. ‒ Я думал у отца попросить денег, чтобы отдать тебе. Я бы помог тебе с домом.

Сиэл, буквально замерев на месте, равнодушно смотрел, как новая рана на лице Лиама медленно сочилась кровью.

‒ Ну, что ты молчишь?

‒ Про Ребекку... То, что ты сказал... Это правда?

‒ Об этом знает и Линдси, а значит и Дэннис, и Говард.

‒ Все, кроме меня, ‒ горько усмехнулся Эдвард.

‒ Я так виноват перед тобой.

‒ Что за глупости, ‒ устало выдохнул Сиэл. ‒ Ты-то что сделал... Вернее, разве деньги так важны? Ты же помнишь, все поправимо, кроме смерти. Ты мне сам это говорил. Только теперь и это не помеха. Я приобрел за эту неделю гораздо больше, чем потерял в тот день.

Эдвард развернулся к окну, штора которого была несколькими часами ранее отодвинута в сторону мистером Моррисом, и замер.

На улице, перед окном, испуганная и бледная стояла Ребекка, не отрывающая взгляд от длинной и тонкой фигуры Лиама, которого, стоящего рядом с Сиэлом, было видно очень хорошо. Глаза девушки округлились от ужаса, а губы что-то быстро шептали.

‒ Бекки! ‒ Сиэл сначала припал к окну, а затем повернулся к Моррису в надежде найти какое-то решение.

‒ Я больше прятаться не буду! ‒ заупрямился Лиам, отступая на шаг от друга. ‒ Я уже устал скитаться по второму этажу, как отшельник!

Не придумав ничего лучше, Эдвард выбежал из мрачной и душной гостиной во двор, залитый ярким, осенним солнцем, где благоухали зеленые, размашистые кусты больших чайных роз и подбежал к Филлипп, которая, так и не шелохнувшись, стояла напротив окна, разглядывая ожившего мертвеца.

‒ Ребекка! Идем, пожалуйста, в дом! Я тебе все объясню! ‒ Сиэл вцепился в ее тонкую руку и попытался потянуть за собой.

Девушка ничего не ответила и, лишь открыв рот, указала пальцем на Морриса, которого все еще было видно в небольшое, двухстворчатое окно. Эдвард тоже гневно уставился на Лиама, а тот равнодушно посмотрел на него в ответ, совершенно не переживая из-за того, что его может увидеть кто-то еще, помимо уже и так испуганной Филлипп.

‒ Идем, милая. Все в порядке, ‒ Сиэл завел Ребекка в гостиную, но дальше порога она проходить не пожелала, замерев на месте, не сводя взгляда с Морриса и особо не реагируя на просьбы Эдварда.

‒ Зачем ты ее сюда-то привел? ‒ недовольно спросил Лиам, скрестив руки на груди.

‒ Что?

‒ Ты, кажется, не хотел, чтобы меня кто-то видел!

‒ А ты продолжай стоять прямо возле окна! Чтобы тебя любой проезжающий мог детально рассмотреть!

‒ Как она вообще снова здесь оказалась? Филлипп же должна была уже уехать домой!

‒ Прекрати на меня кричать, пожалуйста, ‒ молодой человек старался сохранять самообладание. ‒ Ребекка сказала, что сама доберется.

‒ Ты даже до кареты ее не проводил! А должен был убедиться в том, что она уехала! ‒ злобно рявкнул Моррис, щелкнув челюстью.

‒ Откуда мне было знать, что она вернется! Возможно, она и отъехала от дома, а потом по какой-то причине вернулась. Откуда ей было знать, что в окне она увидит тебя!

‒ Конечно! Это же мой дом! Это же так странно, что я здесь нахожусь!

‒ Лиам! ‒ Сиэл ответил, тоже повысив голос и сжав от гнева кулаки. ‒ Ну, кто может ожидать тебя здесь увидеть!

‒ Вот именно! Кроме одного совершенно невменяемого ученого!

Эта фраза заставила Эдварда запнуться на полуслове и нахмуриться.

‒ Мне очень приятно, что даже в твоих глазах я выгляжу именно таким человеком! Ты забыл, что только благодаря моей крови ты можешь более или менее двигаться, говорить и думать?

‒ Вот только я не помню, чтобы я тебя об этом просил! ‒ рыкнул Моррис, схватившись рукой за челюсть с левой стороны. ‒ Мне кажется, у меня тут что-то отваливается...

‒ Это потому что ты излишне эмоционально реагируешь.

‒ А может, потому что ты мне тут что-то сломал?

‒ Я потом подправлю, не переживай, ‒ Сиэл покосился на челюсть Лиама и посмотрел на все это время тихо стоявшую рядом с ним девушку, которая уставилась куда-то в пустоту. ‒ И перестань, пожалуйста, говорить о Ребекке в третьем лице. Она же здесь!

‒ Кажется, уже не очень, ‒ со злорадством произнес Моррис, за что был награжден гневным взглядом Эдварда.

‒ Я хочу ей все объяснить... Чтобы она поняла и не пугалась. Бекки, это...

‒ Он вернулся, чтобы наказать меня, ‒ внезапно произнесла Филлипп, вырвавшись из хватки Сиэла и заломив руки.

‒ Нет, милая...

‒ Я сомневалась на счет Эдди. И злой дух Лиам вернулся за мной! Он хочет утащить меня! Он пришел за мной! ‒ Ребекка вцепилась себе в волосы, ни на кого не глядя.

‒ Дорогая, послушай меня! ‒ Сиэл попытался опустить ее руки, но девушка не обращала на его попытки никакого внимания. ‒ Это на самом деле Моррис. Не дух, не призрак, не приведение! Это он! Самый настоящий, живой, тот самый Лиам!

‒ Моррис погиб, потому что мы с ним поспорили! Это я виновата! ‒ выкрикнула Филлипп и попятилась назад. ‒ Это мое наказание за Грега!

‒ Бекки, никто никого не наказывает! Забудь ты и про Грегори, и про деньги! Я люблю тебя и прощаю тебе все твои сомнения! Ты меня слышишь? Это все легко объясняется наукой! ‒ Эдвард пытался заглянуть Ребекке в глаза, но тщетно.

Девушка мотала головой из стороны в сторону, словно нарочно избегая зрительного контакта с Сиэлом, но периодически боязливо посматривала на Лиама, который, впрочем, стоял, не двигаясь, но с выражением гнева на лице явно желая, чтобы Ребекка поскорее покинула его дом.

‒ Ты же помнишь, как я рассказывал о своей теории, о применении гальвинизма, о его влиянии на человеческий организм...

‒ Он хочет расправиться со мной... Моррис пришел рассказать обо мне и Греге! О, мне не будет покоя в этом мире! Я не смогу это вынести! Я так перед всеми виновата! ‒ упрямо бормотала Филлипп.

‒ Кажется, она тебя не слышит, ‒ Лиам чуть приблизился к девушке, и она, оттолкнув от себя Эдварда, попятилась к распахнутой входной двери. ‒ Да и доля правды в ее словах есть.

‒ Помолчи, пожалуйста! Ты делаешь только хуже! И будь добр, не шевелись! ‒ разозлился Сиэл.

‒ Может мне еще и не дышать? ‒ рыкнул Моррис, скрипнув от злости зубами.

‒ Что? ‒ Эдвард обернулся на него, и Ребекка, пока Сиэл отвлекся, бросилась, чуть ли не спотыкаясь, прочь из зловещего дома. ‒ Бекки!

Маленькие белые туфли быстро сбежали с крыльца, и девушка побежала по дорожке, усыпанной гравием, вдоль сада.

‒ Ребекка! ‒ Эдвард остановился на крыльце, не зная, что ему делать, пока тонкая фигурка полностью не скрылась среди деревьев.

‒ Я бы на твоем месте оставил ее. Пусть успокоится. Погуляет. И, кстати, где экипаж Филлипп?

Сиэл обернулся на хриплый голос подошедшего к нему Лиама, который тоже вышел на крыльцо и, зажмурившись, уставился на уже постепенно заходящее солнце.

‒ Не знаю, ‒ задумчиво ответил Эдвард, спустившись со ступенек и пытаясь разглядеть девушку среди зарослей. ‒ Когда я выходил за ней до этого, я не помню, была ли здесь карета. Как будто бы не было... Ты видел, чтобы Ребекка выбегала за ворота?

‒ Нет, правда, нет.

Обзор с крыльца закрывали густые деревья, которые в этот вечерний час уже начали отбрасывать длинные, переплетающиеся тени, и сквозь которые было очень трудно что-то увидеть.

‒ Может быть, она еще где-то в саду?

‒ А может быть нет.

Сиэл недовольно покосился на Морриса.

Где-то за воротами раздалось негромкое ржание лошади и шум проезжающего экипажа, скрипящего по гравию.

‒ Вот видишь. Филлипп едет домой. Ничего с ней не сделается. К тому же, она должна быть счастлива. Ты же ее простил.

‒ Как ты думаешь, мне стоит за ней поехать?

‒ Я за ней уже однажды поехал, ‒ Лиам взглянул на друга исподлобья.

‒ Она была так испугана. Я не уверен, что Бекки вообще поняла, что я ей говорю.

‒ А, по-моему, Филлипп больше испугалась расплаты за свою интрижку, а не моего инфернального вида. Ей ведь придется свыкнуться с тем, что я ‒ снова часть общества этого города, поэтому, сдается мне, впасть в безумство Ребекка могла в любой момент. В любой момент, когда ее бы совсем изгрызла совесть. Я тут вообще не причем.

‒ Спасибо. Это очень успокаивает! ‒ с сарказмом произнес Сиэл.

‒ Она перестанет паниковать, вот увидишь, и поймет, что увиденное ею не может быть правдой. Филлипп ‒ девушка рациональная, и, как ты уже, наверное, догадался, меркантильная. В мире Ребекки нет ничего возвышенного или потустороннего, а значит, злых духов и вообще никаких призраков не существует. Единственным логичным объяснением моего появления для нее станет игра воображения.

‒ Ты, правда, так думаешь?

‒ С другой стороны, ‒ Моррис состроил нарочито задумчивую гримасу. ‒ Филлипп так расстроилась, что успокоительное и помощь врача ей бы сейчас совсем не помешала.

Эдвард в ужасе открыл рот, но тут же быстро пришел в себя.

‒ Ты специально так делаешь? ‒ рявкнул он на Лиама.

‒ Что делаю? ‒ с притворством переспросил Моррис.

‒ Зайди в дом!

‒ Мне нельзя уже свежим воздухом подышать? ‒ с кривой ухмылкой спросил Лиам, краем глаза поглядывая на Сиэла, который впился взглядом в грудную клетку Морриса, но, не заметив никакого движения, вопросительно посмотрел тому в глаза. ‒ Это образное выражение.

‒ Ты, что, смеешься надо мной?

‒ Ни в коем случае.

‒ Я подумал, что ты начал дышать! ‒ гневу Эдвард не было предела. Он готов был вцепиться в эту тонкую, синюю шею, и добавить ко всем этим мокнущим трещинам на ее коже еще несколько широких царапин, а затем, нащупав сонную артерию, от досады, что сердце этого негодяя так и не хочет толчками проталкивать по венам теперь уже их общую кровь, разодрать ее в клочья. ‒ Как ты можешь шутить такими вещами!

‒ Не нужно воспринимать меня буквально.

‒ Иногда я не знаю, как именно тебя воспринимать! Зайди в дом, пока еще кто-нибудь не сошел с ума от твоего вида!

‒ Ты можешь мне описать, чем здесь пахнет? ‒ внезапно спросил Лиам.

‒ Я... Что? Я как-то даже не задумывался о том, что ты не чувствуешь запахов... Цветами, пожелтевшими листьями, травой... Осенью, наверное, ‒ произнес Сиэл, оглядев сад и снова посмотрев на Морриса. ‒ Октябрем.

‒ Октябрем?

‒ Да, но осень же в этом году очень теплая. Словно лето. Только по вечерам все же довольно прохладно. И воздух с морозными оттенками. Как и должно быть.

‒ Как и должно быть, Эд. Весной должна быть весна, а осенью ‒ осень. Не наоборот. Не взамен друг друга. Осень не сможет стать весной, уже просто потому что у нее нет таких сил и возможностей, которые дарованы вселенной периоду цветения. Увядающий и засыхающий цветок никогда не сможет снова расправить свои листья и лепестки, вернуть свою жизнь.

‒ Даже слышать этобольше не хочу, ‒ Эдвард, слегка мотнув головой, скрылся в доме, оставив Лиамаодного на крыльце.