Очищение (или то, что приходит после)
Сначала ты пьёшь воду. Потом вода пьёт тебя.
Это было утро, словно пахнущее тальком и солью
Когда Лада проснулась, на подоконнике уже не было свёртка с порошком.
И в этом было что-то гораздо страшнее, чем если бы он остался.
Она вымыла лицо ледяной водой, надела выданную ей белую одежду и вышла в коридор. Стены были такие же белые, но теперь казались более гладкими, более пустыми. Казалось, что ночью кто-то пришёл и стёр с них саму память.
— Доброе утро, сестра Люба, — сказала Сестра Ирина, словно дежурный ангел у врат рая.
— Где… мой пакет? — спросила Лада, не утруждая себя маской.
Ирина чуть склонила голову, как будто ребёнок спросил, куда делась луна днём.
— Мы приняли твой отказ как знак. Но ты готова. Сегодня вечером ты испробуешь Пыль Слова на обряде Вхождения.
Лада не ответила. Горло пересохло. В голове стучала мысль:
Ты проиграла первый раунд. Ты больше не контролируешь, кто и когда подмешивает тебе что-то.
🕊
Культ начинался не с промывания мозгов, а с молчания.
Это была их «первая заповедь». Молчать до первого откровения. Лада провела день в маленькой библиотеке, где все книги были без названий, без авторов, без аннотаций. Только белые обложки и подчёркнутые строчки:
— “Боль — это гвоздь, которым ложь прибивается к телу.”
— “Видишь тень? Значит, стоишь не лицом к Свету.”
— “Мы не лечим. Мы вспоминаем, какими были до рождения.”
На полке она нашла тонкую тетрадь с выцветшими чернилами. Чей-то дневник.
8 мая. Сегодня я увидела Лили. Она уже не человек. Она поёт без рта. А я всё ещё помню, как пахли мамины блины. Почему я одна?
11 мая. Демьян сказал, что мне нужно умереть, чтобы воскреснуть. Я не готова. Но завтра – Вхождение. Я боюсь, что Пыль заберёт мои воспоминания про Ладу.
Имя. Её имя. Напечатанное, чёткое, реальное.
Она не ослышалась. Кто-то здесь знал, кто она.
Дневник сорвали из рук.
Демьян.
Он стоял рядом, как будто материализовался из стены.
— Ты не должна это читать. Это письмо к пустоте, а не к тебе, — сказал он.
— Ты знал мою сестру? Лили?
Пауза. Его зрачки расширились едва заметно.
— Знал.
— Где она?
Он наклонился ближе. Его голос был почти шёпотом:
— Если ты хочешь узнать, кем была Лили... тебе придётся стать ею.
***
Площадка в лесу. Окружённая факелами. Посреди — круг из соли. Люди в белом стояли молча, в каком-то гипнотическом оцепенении. На плечах — символ круга и белого пятна.
Лада стояла в центре круга. В руках — чашка. Внутри — тёплая, мутная жидкость. Она знала, что там — "пыль", растворённая в настое.
— Тебе не обязательно, — сказал кто-то. Может, Варя. Может, собственная совесть.
Но Лада уже знала: обязательного нет. Есть неизбежное.
Она выпила.
Пыль.
Вкус — как у пепла и мёда. Горько-сладкий. Как воспоминание, которое не хочешь помнить, но боишься забыть.
Мир покачнулся. Деревья заговорили. Соль на земле превратилась в песок.
Кто-то засмеялся — или это была она сама?
Перед ней возникла фигура.
Лили. В белом. Волосы длиннее, глаза — слишком светлые. Почти белёсые.
— Привет, Ладочка, — сказала она, голосом, будто сотканным из дождя.
— Это сон? — Лада упала на колени. Пыль качала мир, как лодку.
— Не совсем, — сказала Лили. — Это часть правды. Но не вся. Ты ведь тоже хочешь уйти?
— Нет. Я пришла за тобой.
— Тогда уходи. Пока можешь.
Лили исчезла. В её месте — тень.
Из тени — голос Пастыря. Она никогда не слышала его раньше, но узнала сразу:
— Кто ищет правду, должен умереть. Кто находит — должен молчать.
Пробуждение.
Она очнулась в комнате.
Варя сидела рядом и держала её за руку.
— Ты прошла Вхождение. Теперь ты — наша.
— Нет, — прошептала Лада. — Я… всё помню.
Варя склонила голову, как будто слышала это сотни раз.
— Ничего. Пыль вычистит тебя постепенно. Через сны. Через обряды. Через нас.
Лада отвернулась к стене.
Но внутри неё — впервые — что-то зашевелилось. Что-то старое, тёплое и живое.
Память.
Гнев.
И голос Лили, звучащий сквозь забвение:
Не пей воду. Вода пьёт тебя.