ПОЙДЁМ СО МНОЙ «Амити Тауншип»

«Нас окружает таинство зла, так же, как и таинство добра, и, по моему глубокому убеждению, мы живем в незнакомом мире – мире пустот, теней умерших и духов сумерек. Возможно, человек когда-нибудь вернется на путь эволюции, но я верю, что доктрина зла еще не умерла».
Говард Филлипс Лавкрафт.
Из рассказа «Кошмар в Ред Хуке».

Рэйчел почувствовала, как язык немеет, как сложно дышать и ощущать себя в реальности, как руки и ноги становятся ватными, а тело, наоборот, свинцовым. Страх сковал, стал осязаемым... Женщина качнулась, падая назад, попятилась ползком в другую сторону от ЭТОГО. Хрипы Эдгара становились все громче, прерывистее. Но она не могла более обращать внимания на мужа, взгляд был прикован к ней.

Зловещее существо дёрнулось, зашагало медленно на поломанных конечностях. Возможно, ее руки и ноги были целы, но передвигалась девочка как-то странно, неправильно. Будто марионетка на невидимых нитях, закреплённых под потолком.

Рэйчел пыталась совладать с собой, но все ее естество противилось воспринимать происходящее как реальность. В сознании всплывали все новые и новые кинокартины в жанре ужасы, и воображение рисовало поистине страшные эпизоды ее дальнейшей возможной судьбы... Но, быть может, это всего лишь блажь? Она спятила. И было бы славно... лучше сойти с ума, оставаясь в безопасности. Нет! Конечно, нет.

– Нет, – из-за дрожания губ Рэйчел не могла говорить связно, но изнутри вырывалось одно и то же слово: – нет, нет, нет.

Ей казалось, что она провела уже вечность в попытках уползти от призрака. Сбежать, удержать дистанцию, спастись!.. А если это человек? Из плоти и крови. Как она, Эдгар и Бобби. Тогда чего бояться?.. Эдгар бы справился с ним – призраком... то есть с ней – обычной девочкой. Но он лежит весь изломанный, с разорванными органами, с торчащей наружу костью правой руки. И медленно умирает. А она далеко от него. Близко. Но далеко, ведь она уже бросила его мысленно. Смогла бы бежать, не застыла бы от страха и бросила бы окончательно.

– Не-е-ет, – снова прошипела Рэйчел, будто ей вырвали язык или перерезали горло и она пытается что-то сказать в последние минуты жизни.

Существо приблизилось ещё. На ещё один изломанный шаг. Стало ближе к Эдгару и соответственно к ней, к Рэйчел. Женщина выставила телефон перед собой, освещая убогое, худое тельце. Будто это действие могло защитить. Или, может быть, все-таки не нужно никого защищать?..

Девочка из шкафа снова шагнула. Остановилась возле вывороченной руки Эдгара, взглянула вниз на мужчину, позволив Рэйчел хоть немного отойти от ее гипноза, почувствовать, что она ещё здесь – в реальности. Девочка медленно опустилась на корточки, словно ей было интересно рассмотреть скорченное от боли лицо Эдгара, заглянула в пролом, а затем вновь вернулась к лицу пострадавшего. Выставила тонкие пальцы перед собой, несколько раз провела ими по запекшейся крови на щеке и скуле мужчины. Эдгар сипел, но, казалось, перестал паниковать. А Рэйчел наблюдала как завороженная, понимала, что стоило бы, наверное, бежать, но надеялась... Надеялась.

– Ты... ты слышишь меня?

Возможность связывать слова и выстраивать целые предложения к ней вернулась, вернулся и голос. Сердце понемногу тоже стало успокаиваться, отбивая удары размеренно, как надо. Зато дрожь овладела телом, будто пытаясь встряхнуть его и привести в чувства.

– Кто ты?

Тяжёлый. Холодный. Оценивающий и хищный взгляд метнулся в сторону Рэйчел. Все-таки хищный, решила женщина. Больше не уделяя Эдгару никакого внимания, девочка из шкафа изучала Рэйчел, все ещё сидя на корточках, хотя уже наверняка желая метнуться в ее сторону. Но сущность этого не делала, либо просто не спешила, либо... Она смотрела, а затем...

– Ааа!

Горло пронзила боль от собственного крика, а в голову будто вонзили тысячи иголок от вопля мужа. Рэйчел начала задыхаться от нахлынувшего ощущения тошноты... Она чувствовала, как срывает ногти на пальцах рук, как оставляет частички кожи на дощатом подвальном полу, пытаясь ползти на локтях. Перед глазами плыло от увиденного. Но забыть то, как костлявое существо тощими пальцами, словно щупальцами, вырывает глаз Эдгару, а тот визжит как свинья на убое, как потом ЭТО сжирает его плоть, облизываясь, будто глаз это деликатес, она уже никогда не сможет. Не в ее силах выкинуть подобное из памяти. Даже если не призрак, ребенок. Разве ребенок способен на такое?

Новый грохот заставил Рэйчел еще раз вскрикнуть, но все же прийти в чувства. После того как она осознала, что это не крысы и даже не гром, надежда, что сын где-то в доме вновь вспыхнула в грудной клетке, разлилась по всему телу, давая заряд. Для того чтобы встать и попятиться, для того, чтобы начать карабкаться вверх по ступеням, хоть и держа призрака на световой мушке – фонаре в телефоне. На какое-то время необходимо забыть о бьющемся в конвульсиях Эдгаре, заглушить его вопли мыслями о Бобби и просто двигаться вверх. Прочь из подвала. От призрака или человека, не важно! Прочь от нуждающегося в помощи мужа. И закрыть дверь. Пусть Эдгар простит ее...

***

Бежала на звуки в гостиной. Еще чувствуя головокружение от удара головой и от увиденного, на постоянно подгибающихся ногах, но бежала. Так хотела увидеть сына! Казалось, с последней встречи прошло уже столько времени. А в свете минувших событий и вовсе чудилось, будто они виделись с Бобби в какой-то другой, нормальной жизни. Эта-то уж точно испорчена, изгажена и омрачена. Эта жизнь не ее. Это больше похоже на писанину Эдгара Росса, автора ужастиков.

– Бобби! – заголосила Рэйчел что было сил. – Бобби, это мама! Милый, где ты?!

Сначала подумала, раз подвал она наглухо закрыла, ей ничего не угрожает, но потом вспомнила про шкаф и лаз. Хоть и разрушенный, но лаз. Метнулась на второй этаж – уже и не сосчитать, сколько раз за эту ночь она бегала туда-сюда – окинула нервным взглядом комнату сына и, не обнаружив Бобби, забаррикадировала и ее.

– Бобби! – вновь позвала Рэйчел, вытирая с глаз застилающий их пот и слезы. – Прошу, отдай мне его... Верни... Верни!

Молилась, не зная кому. Просила, требовала, но понимала, что в этом нет толку. Надо искать. Искать. Искать...

Свет предательски заморгал. Рэйчел понимала, что при шторме обрывы на линии это нормально, но сейчас фантазия или, возможно, наоборот здравый смысл заставлял верить в полтергейст и любую другую всевозможную чертовщину. Она никак не могла унять дрожащие руки. Шла по коридору особняка Робина Барнса, внимательно осматриваясь по сторонам, и проклинала и его старого хозяина, и Эдгара. Наверняка уже умершего Эдгара... Как все же легко она его отпустила.

– Мама!

Мышцы вновь напряглись, внутренности завязались в тугой узел. Рэйчел остановилась, вслушиваясь в каждый скрип и шорох.

–  Мамочка, это я! – позвал Бобби.

Истерично ахнув, Рэйчел бросилась к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж, но застыла словно вкопанная у перил. Оглянулась, не нашла ничего подходящего под рукой, сняла со стены выцветшую картину и пошла вниз, держа ее на манер щита. Но так, чтобы можно было быстро среагировать, замахнуться, ударить. Второй раз она не позволит себя провести... или, точнее, напугать, или даже сожрать.

– Бобби? – шепотом позвала она, спустившись. Осталось только заглянуть за угол. И убедиться, что этот голос очередная блажь... либо сын действительно нашелся. – Бобби-и-и...

Как только она увидела родное лицо, воздух будто выкачали из легких, ноги перестали держать. На кухне, между мойкой и мебельным островом, на котором буквально вчера она разделывала куриную тушку, чтобы приготовить рагу, стоял Бобби. Целый и невредимый... вроде бы невредимый. Она не заметила на сыне явных повреждений.

Рэйчел выбросила картину, упала и ползком подобралась к сыну. Сжимала его в крепких объятиях, гладила по волосам, плечам, спине. Руки то и дело касались лица мальчика, потом судорожно ощупывали конечности, грудную клетку. Она не могла поверить, что он здесь, перед ней.

– Бобби, – наконец-то простонала она, – мой милый, мой родной. Где же ты был?! Я искала тебя. Мы искали с пап... Бобби?

Рэйчел смотрела в глаза сыну, а слезы так и лились по щекам ручьями, не собирались останавливаться. Она не знала, как сказать сыну об Эдгаре. Но... быть может, ничего не нужно говорить? Возможно, он все еще жив? Да, покалечен, изуродован, но жив!

Женщина всхлипнула, вновь вытерла слезы тыльной стороной ладони. Эдгар сейчас не так важен... Каким бы сложным и эгоистичным решением это не было, но им с Бобби следовало убираться из особняка. Она не намерена выяснять, что или кто стал причиной их бед. И уж точно не намерена дожидаться помощи в этом проклятом доме.

– Бобби, милый,  нам нужно уходить. Там дождь, но... просто поверь мне. Мы возьмем машину, поедем в участок. Даже если не сможем проехать... не важно. Главное, покинуть это место.

Рэйчел схватила мальчика за руку, но он не двинулся с места. Сначала пристально смотрел ей в глаза, затем его взгляд метнулся сквозь мать, куда-то за спину Рэйчел.

– Что такое, милый? – непонимающе спросила она. – Почему ты...

Бобби резко дернулся, положил свою ладонь на губы Рэйчел и отрицательно покачал головой. На нее он даже не обращал внимания, только вперед. Хмурясь, он сосредоточенно смотрел на что-то позади матери.

Женщина утробно всхлипнула, осторожно отняла ладонь сына ото рта и медленно повернулась. В свете мигающей коридорной лампы, на полу, ссутулившись что-то сидело. Не девочка из шкафа. Что-то намного крупнее ребенка. Что-то с блестящими в темноте глазами, что-то даже отдаленно не похожее на человека.