Приятное наказание
Конечно Даниэль утроил нам разгром за то, что мы ослушались его приказа:
— Когда до вас дойдет, если мы просим Вас что не делать, это не значит, что это нужно сделать "в тихую".
— Но все же прошло хорошо, мы справились и в подвале нас ждут два пленника, из которых мы можем выбить информацию. — Пыталась успокоить его я.
— Это просто удача оказалась на нашей стороне. — Вклинился Джейк.
— Нет, это просто моя граната спасла ваши задницы! — Подхватила Элис.
И мы снова заулыбались от того, насколько железным был этот аргумент. Было видно, что Джейк просто пытался придерживаться позиции Даниэля, но был рад нашему появлению, из-за чего Элис пошла в наступление.
— Ну, что-нибудь скажешь? — Обратилась она к нему.
— Ладно, признаю — без вас там было бы... жарковато.
— Жарковато? — Элис запрыгнула ему на колени, заставив кресло скрипнуть. — Признавайся, обрадовался, когда мы ворвались?
— Злюсь, что рисковали, — Он обхватил её за талию, чтобы они не упали. — Но спасибо. Чертовки.
— Спасибо, что приехали. — Сдался Даниэль. — Но я недоволен, что вы так легкомысленно отнеслись к своей жизни.
— Потому что хотели позаботиться о Вашей. — Я обвила его шею руками, массируя напряжённые мышцы. Под пальцами кожа была горячей, как раскалённая проволока.
— Когда приступим к допросу? — Элис явно пыталась сменить тему.
— Завтра. Нам всем нужно нормально поесть и выспаться, тут с ними точно ничего не случится.А у нас будет время на жизнь. — Ответил Даниэль.
— Кстати, о еде... — Я потрясла ключами от машины, едва сдерживая ухмылку. — По пути захватили кое-что у Боба.
Джейк вскочил так резко, что кресло сдвинулось. Не выпуская Элис из объятий, он подхватил её на руки и рванул к столу.
— Бургеры! — Его голос прокатился эхом, смешавшись с её смехом.
— Бургеры, — Кивнула я, направившись в гараж. Пакет с едой ждал на заднем сиденье. Аромат жареной котлеты и картофеля фри ударил в нос, заставив живот предательски заурчать.
Мы набросились на еду, как стая гиен после голодания. Соус капал на стол, крошки падали на пол. Джейк, обжигаясь, впился зубами в двойную котлету, закрыв глаза от блаженства. Элис, забыв про гордость, облизывала пальцы, оставляя на щеке мазок кетчупа. Даже Даниэль, обычно чопорный, грыз картошку с видом человека, впервые за год вкусившего нормальной еды.
— Боги Олимпа позавидовали бы, — Пробурчала я, откусывая так, что сок стекал по запястью.
Элис ткнула соломинкой в мой стакан с колой:
— Ты только глянь! — Она засмеялась, показывая на Джейка, который пытался поймать выпавший лук.
Мы не мыли посуду. Не вытирали стол. Просто сгребли обёртки в кучу, оставив следы жирных пальцев повсюду. Старая схема — еда, душ, сон — сработала как ритуал: плечи распрямились, смех стал громче, а взгляды перестали метаться к двери подвала.
Начали расходиться по комнатам, когда луна уже висела над крышей.
Пальцы Даниэля обхватили моё запястье на лестнице, тепло ладони проступило сквозь рукав толстовки. Без слов потянул за собой — к своей комнате. Дверь захлопнулась, отрезав нас от мира.
— Хочешь меня прибить? — Спросила я, прислонившись к косяку. Голос звучал игриво, но под рёбрами ёкало.
Даниэль повернулся, медленно, как хищник. В его глазах отразился блик ночника — жёлтый, горящий.
— Очень, — Прошептал он, приближаясь так, что дыхание коснулось губ. — Но сначала... — пальцы скользнули под край моей толстовки, — Душ. И проверю заодно, как твоя рана.
Я засмеялась, но смешок сорвался, когда его рука легла на повязку.
— Ведешь себя, как нянька. — Отстранилась, демонстративно распуская волосы. — Я перед выездом заглотила две таблетки. Она даже не болела эти часы.
Он замер, сжимая в руке скомканную футболку. Шрам на его груди — багровый, неровный, будто выжженный молнией — пульсировал в такт дыханию. Я коснулась рубца кончиками пальцев, ощущая под кожей бугорки соединительной ткани.
— Не могу привыкнуть, — Голос сорвался в шёпот. — Совсем недавно здесь была дыра...
Даниэль поймал мою ладонь, прижал к шраму. Его кожа горела.
— Когда нож первые разы исцелял мое тело, я просыпался среди ночи. — Губы тронули мой висок. — Думал, галлюцинация.
Его смех, низкий и глухой, пробежал мурашками по спине. Руки сами потянулись к его пряжке ремня, но он остановил движение, прикусив мочку уха:
— Сначала душ и перевязка. Я не доверяю твоему «обезболу».
Его пальцы скользнули по моему ребру, стягивая кофту. Ткань, пропахшая порохом и кровью, бесшумно скользнула на пол. Леггинсы последовали за ней.
Даниэль присел на корточки, аккуратно освобождая мои лодыжки от облегающей ткани. Его прикосновения были методичны.
Он встал, резко стянув собственные брюки. Молния звякнула о кафель, нарушая тишину.
Его ванная оглушала контрастом с моей: вместо бурлящей чаши — просторная душевая кабина с матовым стеклом.
Первые струи ударили, как кипяток. Я вскрикнула, отпрянув к холодной стене, но Даниэль притянул меня обратно, прижав спиной к своей груди.
— Терпи, — Прошептал он в мокрые волосы. — Тело быстрее расслабится.
Пар заползал в нос, обжигал лёгкие. Вода смывала подвальную сырость. Мышцы ног, забитые адреналином, начинали дрожать — тело наконец осмеливалось чувствовать.
Его ладони скользнули по моим плечам. Мы не торопились. Просто стояли, позволив горячей воде вытянуть из костей остатки боя.
Вода стекала по лицу, смешиваясь с каплями шампуня, когда я перебила шум душа:
— Думаешь, они заговорят? Сколько ещё таких... за Киллианом? И кто был за забором...
Даниэль вздохнул. Его пальцы на мгновение замерли у висков — знакомый жест, когда мысли грызли, как термиты.
— Много же в твоей голове вопросов, — Он горько усмехнулся, выдавливая мне на ладонь пену. — Если эти «избранные» — лучшее, что у них есть... — Лезвие его голоса дрогнуло. — Киллиан кормил их сказками. Ни подготовки, ни инстинкта.
Я водила руками по волосам, чувствуя, как струи омывают спину.
— Думаешь, их растили для этого? Они же не могли завладеть клинками недавно, все мы знаем, что камень выбирает хозяина, когда тот еще ребенок!?
— Да, но тут что-то не сходится. — Его глаза сузились, будто высматривая тени за матовым стеклом. — Думаю, кто-то давно готовил этот план, разница в клинках крайне ощутимая. Даже металл кажется слишком легким. Я думаю, что кто-то сделал их позже, нежели те, которыми владеем мы или другие ученики Школы Теней. — Он вздохнул — Но пока не понимаю, как такое возможно..
— Думаешь, кто-то из школы вёл двойную игру? — спросила я, проводя ладонью по запотевшему зеркалу. Отражение дрожало, как призрак, растворяясь в каплях конденсата.
— Пока в голове только одна теория, — Голос его звучал глухо, будто сквозь слои стали. — Киллиан начал это дело с Дэвисом. Старый директор был его... соучастником. Пока..
Он бросил взгляд на полотенце, висевшее в углу, словно пытался разглядеть в складках ответы.
— Пока что-то пошло не так. И Киллиан его устранил. — Я сжала мочалку так, что пена просочилась сквозь пальцы.
— Звучит логично, но... Но логика — слабый щит против таких, как он. — Даниэль резко повернулся. Капли с его волос упали мне на плечо.
Он шагнул под душ, и вода тут же окрасила его шрамы в перламутр.
— Сейчас, — Он протянул мне бутылку геля, — Мы смываем дерьмо этого дня. Остальное — завтра.
Мы молча терли кожу, будто стирая следы пальцев нападавших. Горячие струи выбивали из волос песок с подвального пола, смывали запах крови и пороха. Даниэль, склонив голову, массировал виски — его плечи всё ещё были напряжены, как тетива.
Внезапно он выключил воду. Тишина накрыла нас, густая и зыбкая.
— Завтра, — Сказал он, оборачиваясь в полотенце, — Проверим, насколько наша теория близка к правде.
Даниэль придвинул аптечку ближе, его пальцы уже разворачивали бинт. Я прикрывала грудь полотенцем, чувствуя, как влажная ткань предательски сползает.
— Разве мы ещё можем стесняться друг друга? — Он усмехнулся, намеренно замедляя движения.
— Молчи, — Прошипела я, уставившись в потолок. — Мне так... спокойнее.
Его руки знали маршрут — обработали рану, затянули повязку. Боли не было, но щеки горели. Я рванула к двери, едва он закончил, прижимая полотенце, как щит. За дверью комнаты Джейка и Элис послышался смех — я успела проскочить, не попавшись.
Я натянула пижаму, едва успев застегнуть пуговицы, как экран телефона вспыхнул теплым светом. «Видеовызов» — сердце ёкнуло. На фоне, залитые австралийским солнцем, улыбались родители. Папа, его загар подчеркивал ослепительную белизну зубов, махал рукой:
— Принцесса! Как ты?
Я прижала телефон к груди, будто это могло скрыть интерьер комнаты Даниэля:
— Всё идеально. Тренировки, книги, слежу за оранжереей.. — Начала я.
— Ночую у Даниэля. — Продолжила за меня мама.
— Что?
— Думаешь я не узнаю его дом? — Захихикала она. — Мы забирали твоего брата оттуда тысячу раз. С того дня, как они в пятом классе решили, что для игр не хватает дня и он стал часто оставаться на ночь у Даниэля.
Я засмущалась, понимая, что они догадываются о наших отношениях с Даниэлем, но пока не решилась открывать эту тайну.
Ситуацию спас брат.
Майкл появился на экране, с трудом удерживая непоседливого Майло.. На псе красовались миниатюрные очки, съезжавшие на мокрый нос.
— Смотри, почти копия мистера Брукса, моего учителя химии! — Захохотал брат, пока пёс тряс головой, пытаясь сбросить досадный аксессуар.
Мой смех слился с его хохотом в единый каскад, пока родители качали головой на заднем плане. Мама, придерживая соломенную шляпу от порыва ветра, прокричала:
— Поблагодари Даниэля за эту поездку, мы в восторге от путешествия. Жаль, что ты не с нами.
— Обязательно передам. Это уже сотый раз, когда вы просите меня об этом!? — Усмехнулась я. — И мне тоже жаль, но обещаю, в следующий раз поедем в путешествие вместе!
После прощаний экран погас, оставив тишину. Полуночное солнце Сиднея, застывшее в пятнадцати часах разницы, всё ещё грело грудь теплом.
Взяв с собой зубную щетку, я направилась в комнату к Даниэлю.
Его комната тонула в мягком свете настольной лампы, пахло мятной зубной пастой и старой бумагой от растрепанного томика в его руках. Даниэль не поднял глаз со страниц, но уголок губ дрогнул — знал, что я замерла на пороге.
— Место предусмотрено, — Пробормотал он, отложив книгу корешком вверх. Одеяло уже было откинуто, будто он заранее решил, где я лягу.
Кинув зубную щетку с телефон на тумбочку, я пристроилась вдоль его тела, обрушившись всем весом усталости. Рука легла на грудь, нога перекинулась через голень.
— Уверен, будешь спать, как младенец — Его голос вибрировал под моей щекой. Пальцы скользнули под рубашку, едва коснувшись рёбер.
Но сегодня его прикосновения замедлились. Большой палец провёл по нижнему ребру, обходя повязку, и я поняла — он сосредоточился на моем дыхании. Проверяя, всё ли в норме.
— Даниэль... — Я придвинулась ближе.
Его рука замерла. Дыхание, ровное минуту назад, участилось. Я почувствовала, как напряглись мышцы его живота под моей ладонью.
— Спи, — Он прошептал в макушку, губы обжигали кожу. — Или я не смогу сдержаться.
— И не сдерживайся. — Произнесла я, подняв на него глаза.
Его пальцы дрожали на моем поясе. Я прикусила губу, чтобы не усмехнуться — этот вечно контролирующий всё Даниэль теперь казался мальчишкой, впервые держащим за руку девчонку.
— Эл... — Его голос провалился где-то между моим горлом и ключицей, губы обжигали кожу, но не смели опуститься ниже. — Мы не должны, у тебя и без того сегодня было слишком много нагрузок на тело.. Клинок не всесилен.
Я впилась зубами в его нижнюю губу, перекрыв поток слов. Его стон растворился у меня во рту, сладкий, как запретный плод. Руки сами потянулись под его футболку, ладони скользнули по упругим мышцам спины — он выгнулся, как лук, готовый выпустить стрелу.
— Рана... — Попытался он, когда я села на него сверху.
— Я откушу тебе руку, если продолжишь болтать, — Прошептала я, целуя висок, где пульсировала жилка. Его руки впились в мои бёдра, но не оттолкнули — притянули так близко, что шов на боку все же слегка заныл от напряжения.
Он пытался быть нежным. Слишком нежным. Словно я была фарфоровой куклой. Но я не собиралась ломаться.
Он застонал, когда мои ногти впились в его плечи. Его осторожность рассыпалась, как песчаный замок под волной. Одежда слетела на пол.
— Перестань думать, — Я подняла его голову, заставляя встретиться взглядами. Его глаза были темнее обычного — шторм в океане, где тонули последние сомнения.
Когда он вошёл в меня, я вскрикнула — не от боли, а от триумфа. Его пальцы сплелись с моими. Я наслаждалась каждым прерывистым дыханием, каждым стон, вырывающимся из его груди.
Я выгнулась, принимая его глубже, пока мир не сузился до точки, где не существовало ни ран, ни страхов.
Его ладони впились в мои бёдра, пальцы оставили следы, которые завтра станут тайными воспоминаниями. Я извивалась на его теле, чувствуя, как каждое движение заставляет мышцы напрягаться, а шов на боку — ныть едва заметно. Но боль терялась в море удовольствия, когда его губы сомкнулись вокруг соска, чередуя нежные поцелуи с лёгкими укусами. Я вскинула голову, вдохнув воздух, пропитанный нашими смешавшимися запахами.
Его пальцы скользнули вниз по животу, и я замерла, чувствуя, как кожа под ними вспыхивает. Когда он коснулся клитора, я вцепилась в простыни, сминая ткань в кулаках. Волны нарастали медленно, неумолимо, будто прилив, подчиняющийся лунному ритму. Но Даниэль не торопился — движения его руки были точными, будто он читал моё тело как ноты. Узел внизу живота затягивался туже, пока я не закусила губу, пытаясь сдержать стон. Бесполезно. Оргазм накрыл меня, как цунами, вырывая крик, который эхом разлетелся по комнате.
Он не дал мне опомниться. В одно мгновение я оказалась под ним, его руки раздвинули мои бёдра, а губы принялись исследовать кожу — от груди к внутренней стороне бедра, оставляя влажные тропинки, которые холоднели на воздухе. Его язык скользил, то нежно, то жадно, а пальцы, уверенные и настойчивые, довели меня до края снова. Я впилась зубами в собственную ладонь, но он оттянул мою руку прочь, пригвоздив к подушке.
— Хочу слышать каждый твой звук, — Прошептал он, и в его голосе дрожала та же страсть, что пульсировала во мне.
Когда второй оргазм вырвался из горла воплем, он вошёл в меня резко, без предупреждения. Я обвила его шею, чувствуя, как его толчки становятся глубже, быстрее. Шов горел, но я притянула его ближе. Боль смешалась с наслаждением, превратившись во что-то острое, невыносимо сладкое.
—Эл.. — Его голос сорвался, когда мои мышцы сжали его. Пульсация внутри меня совпала с его стоном, горячее дыхание обожгло шею.
Мы рухнули на матрас. Он не отпускал меня, даже когда дыхание выровнялось, а пальцы дрожали на моей талии.
— Снова в душ? — Спросила я, проводя рукой по его спине, солёной от пота.
Он лишь хрипло рассмеялся, подхватил меня на руки, и вода смыла всё: капли страсти, дрожь в коленях, следы от укусов. Оделись молча, но в его взгляде продолжал гореть огонь.
В постели он притянул меня к себе так, будто боялся, что я испарюсь. Губы коснулись макушки:
— Мой мир... — Шёпот потерялся в моих спутанных волосах.
Но я уже плыла в сон, где не было ран, а его руки стали границами вселенной.