«Он всех вас убьёт»
Магазин Карла напоминал зону боевых действий. Стеклянная крошка хрустела под ботинками вызванных Даниэлем людей, методично разгребавших весь этот хаос. В углу, на разбитой витрине, сидел сам владелец — мужчина лет сорока пяти с перевязанной головой. Его руки дрожали, сжимая стакан с виски, которое Джейк любезно налил «для успокоения нервов».
— К утру всё залатаем, Карл, — Даниэль присел рядом — Новые холодильники, полки, даже вывеску поменяем.
Карл кивнул, уставившись в фотографию жены на стене. Стекло в рамке тоже не уцелело.
— Часто у вас так? — Спросил он.
— Лучше тебе не знать. Но для твоего успокоения мы подключим несколько ребят, они будут находится поблизости и смогут быстро среагировать, если это потребуется. Больше с тобой или с магазином ничего не случится. — Ответил Даниэль, словно вынося приговор. Его голос еще был хриплым от злости, будто он винит себя.
— Ты не обязан. — Начал говорить Карл, но Даниэль в привычной для себя манере, перебил его, чтобы тот не тратил время на слова, которые ничего не изменят.
— Я обязан, Карл. Но хочу попросить тебя об одном — никому не говори, что тут произошло, чем меньше людей будут знать — тем больше мы контролируем ситуацию.
— Конечно, Даниэль, ты же меня знаешь.
— Знаю — Кивнул Даниэль и на его лице появилось подобие улыбки. Он встал, похлопав Карла по плечу.
О вызове полиции или скорой не могло быть и речи. Наши раны — эти причудливые узоры из обожжённой плоти и синевы, похожей на морозные узоры, — не поддавались логике медиков. Как объяснить санитарам, что порез от лезвия превращает кровь в лёд, а ожог тлеет неделями? И уж тем более бессмысленно было показывать им то, что осталось от нападавшего на Джейка — окоченевший труп, будто кто-то влил в его вены жидкий азот. Мёртвые не расскажут о клинках, что режут реальность, а мы... мы давно перестали быть теми, чьи слова вписываются в протоколы.
Я стояла у входа, прислонившись к дверному косяку. Пока человек с аптечкой пытался обработать порез на моей руке. Я пыталась сама, но пальцы не слушались — то ли от холода «Ока Ночи», то ли от внутренней дрожи. Сквозь шум в ушах пробивался только голос той рыжей ведьмы: «Он всех вас убьёт».
Рана в боку кровоточила, но я настояла, чтобы первым зашили Даниэля. Кажется, мое состояние действительно было слишком очевидным и все со мной согласились, чтобы не накликать беду.
Даниэль разместился на краю стола, стиснув зубы, пока мужчина, которого мы видели около моего дома, накладывал ему швы. Игла входила в плоть с мокрым хрустом, но он не издавал ни звука — лишь мышцы на челюсти вздрагивали, как натянутые тетивы. Я наблюдала, как нить, петля за петлёй, сшивает рваные края раны на груди, и вспоминала, как его кровь пахла медью.
— Твой черёд. — Голос нашего таинственного союзника заставил меня вздрогнуть.
Я взобралась на стол, ощущая липкий холод пластика под бёдрами. Спирт жёг кожу. Игла вонзилась, и я закусила губу, пока язык не наполнился железом.
Даниэль держался рядом, каждый раз, когда я шипела от боли, его брови дергались. Рана в боку была не сильно глубокой, поэтому мои страдания были недолгими, но наличие швов все же сковывало мои движения.
Даниэль подошел ближе, прикрывая свежий шов чёрной футболкой. Конечно, у него в машине была запасная одежда для подобных случаев..
Его движения были чёткими, механическими — будто тело уже забыло о боли.
— Моя заживёт за пару дней. А тебе... — Он взглянул на мой боу, где завязывался последний узел, — Придётся потерпеть. Все таки твой«Феникс» не затягивает раны за секунды, как Феникс Дамблдора.
Я могла лишь кивать и мотать головой, даже эта отсылка к миру волшебников не ободрила меня.
Мы пробыли там почти до самого утра, не хотели оставлять Карла в одиночестве в помещение с наемниками, которые вводили его в ступор своими отлаженными движениями. Было видно, как часто им приходилось упаковывать трупы, справляться с кровью на полу и стенах, зашивать раны.. Я оказалась в этот момент слабее и вышла на улицу, где Джейк и Элис беззаботно болтали о случившемся. "Почему я одна так реагирую. Слабачка" — пронеслось в моей голове.
Заметив меня, Джейк тут же протянул сигарету и я взяла ее.
— Ты в норме? — Спросила Элис.
— Нет. Но буду.
— Эл, не расклеивайся, только не сейчас. Это только начало и ты должна быть готова ко всему. Мы уже это проходили, отбрось эмоции. — Слишком серьезно произнес Джейк, что было ему не свойственно.
— Да, я знаю, но неужели мы настолько поглощены такой жизнью, что для нас это нормально?
— Это никогда не будет нормально и наша задача скорее с этим разобраться. — Старалась направить меня в нужно русло Элис.
Я затянулась сигаретой, чувствуя, как она нагрелась между пальцами. Ярость кипела в жилах, словно расплавленный металл, выжигая последние островки рациональности. Каждый нерв звенел натянутой струной, каждый мускул дрожал, словно тело пыталось вырваться из кожи.
Первый срыв я залила тишиной — утопила слёзы в ванной, пока вода не смыла меня в дренаж. Но сейчас... Сейчас я горела. И огонь требовал выхода.
На выходе из магазина показался Даниэль:
— Мы можем отправляться, дело осталось за малым, ребята справятся без нас. Карл в порядке.
Мы планировали поехать к Уиллсу, не терять время зря и обсудить случившееся.
Я уже направлялась к машине Даниэля, сжимая в руке ключи. Озадаченные взгляды друзей проводили меня до самой двери.
— Ты стащила мои ключи? — Послышался голос Даниэля.
Но я не ответила. Забралась в автомобиль. Включила зажигание, вцепилась в руль. Даниэль прыгнул на пассажирское сиденье, едва захлопнув дверь.
— Элэйн, ты в шоке. Дай руль.
— Если тебе страшно, ты можешь поехать в другой машине.
Но он лишь молча принял удобное положение и я не стала медлить.
Машина рванула с места, стирая резину об асфальт. Я впилась в дорогу, будто могла задавить тревогу скоростью. Огни фонарей сливались в жёлтые полосы. Ветер выл в полуоткрытых окнах, вырывая из груди крик, который я так и не осмелилась издать. На крутом повороте дёрнула ручник — задние колёса пошли в занос, сиденье впилось в рёбра, а в ушах звенело от визга покрышек. Запах горелой резины смешался с ароматом утреннего воздуха.
— Элэйн, ты сведешь нас в могилу, — голос Даниэля пробился сквозь гул, ровный, но с подтекстом стали. Он не цеплялся за рукоятку, как обычный человек — сидел, откинувшись на кожаное сиденье, пальцы мерно барабанили по подлокотнику. Только напряжённая линия челюсти выдавала его.
Я рванула руль влево, обгоняя грузовик с прицепом. Боковое зеркало чиркнуло по металлу, рассыпав осколки.
— Почему мы? Что нужно Киллиану? — Крикнула я, вцепляясь в руль так, что костяшки побелели. — Мой нож? Пусть забирает, власть, деньги — мне плевать. Я хочу сдаться, я не могу больше допустить, чтобы он или его дружки испортили жизнь хоть кому-то вроде Карла.
В глазах мелькнуло лицо мужчины — перекошенное болью и страхом, с взглядом, который цеплялся за разбитую фотографию, как за последний якорь. Его магазин пах свежими продуктами, выпечкой и сладостями. Теперь там пахло порохом и белизной.
— Мы компенсируем всё. — Даниэль достал из бардачка сигарету, прикурил от прикуривателя. Рука не дрогнула. — Новые витрины, ремонт, тройная страховка...
— Ты купишь ему новую жизнь? — Я ударила ладонью по рулю. Гудок взорвался протестом. — Это его единственный смысл жизни, его любимое дело. А теперь его история окрасилась кровью из-за каких-то психов!
На приборной панели стрелка дрожала на скорости 160. Свет фар выхватил из темноты дорожный знак — резкий поворот впереди. Я не сбросила газ.
— Замедли ход. — Его голос набрал ту самую стальную ноту, от которой все окружающие съёживались. — Это приказ.
— Нет! — Я влетела в поворот, выкручивая руль до хруста в суставах. Шины взвыли в унисон с моими нервами. Его рука метнулась к рулю, но замерла в сантиметре. Не стал перехватывать управление. Не посмел.
Машина выровнялась, подпрыгивая на кочках. В горле стоял ком — не страх, а ярость, выжженная дотла.
— Элэйн, успокойся. — Голос Даниэля прозвучал, как удар хлыста. Он не повышал тон, но каждое слово врезалось в сознание, будто высекая искры на камне.
— Не говори мне этих слов! — Рявкнула я, вдавливая педаль газа до упора.
Резкий поворот. Машину занесло, задние колёса выскользнули на обочину. Гравий забарабанил по днищу, как картечь.
— Мы не знаем, идёт Киллиан за тобой или за всеми нами. — Даниэль говорил методично, словно читал доклад. Но я видела, как его зрачки расширились, когда мы пронеслись в сантиметрах от отбойника. — Слепая ярость — роскошь, которую мы не можем себе позволить.
— Роскошь? — Я повернулась к нему, чувствуя, как горит щека от слезы. — Они вломились в мир обычного человека! Вывернули его жизнь наизнанку! И он первый в списке, сколько их еще будет? А ты ведешь себя, как расчетливый говнюк.. — Голос сломался, превратившись в шёпот.
Он медленно разжал пальцы на подлокотнике. В свете приборной панели его рука выглядела призрачно-белой.
— Ты права. — Он выдохнул, и вдруг его маска дала трещину. — Но если я перестану анализировать, если позволю себе чувствовать всё это... — Палец дрогнул, указывая на мою рану, на свой свежий шов. — Мы сгорим дотла. Тогда мы оба будем ослеплены той яростью, которой ты боишься и все вокруг превратится в пепел.
Скрип тормозов разрезал тишину. Я вжала педаль в пол, машина вздыбилась, остановившись на обочине. Грудь вздымалась, в такт с рёвом двигателя.
— Я боюсь, — Прошептала я. — Не за себя. Боюсь, что в этой битве стану монстром. Я не хочу ослепнуть от ярости. Я не хочу потерять тебя, семью или Элис с Джейком. Но я чувствую в глубине души, что так и будет. У нас нет зацепок, кто знает, сколько у Киллиана союзников и кто стоит за ним. Вдруг мы столкнемся с тем, кто нам не по зубам..
Он швырнул окурок в окно, следя, как искры гаснут в асфальте.
— Мы уже монстры, Элэйн. Но иногда... — Его пальцы коснулись моей руки на руле. — Иногда я ловлю себя на мысли, что хочу быть человеком. Хотя бы для тебя. И мы справимся. Всегда справлялись.
Дальнобойщик позади нас взревел клаксоном, объезжая стоящую машину. Свет фар на миг озарил салон, и я прислонилась к Даниэлю, позволив сжать меня в объятиях, ища в нем успокоения..