«Я вижу тебя. Всю».
Мы решили какое-то время не высовываться на улицу. Для нас это была не проблема, пока холодильник был забит едой и напитками, а на телевизоре было кабельное.
Даниэль лишь позвонил своим «коллегам» и попросил их поменять замки в доме родителей, предупреждая об опасности, но подчеркнул, что это привычное дело для таких людей. Когда я спросила, как они откроют дверь, ведь ключи у нас, он лишь пожал плечами и сказал:
— Замки ведь все равно менять, они просто из взломают.
Конечно, я была шокирована таким подходом, но доверилась ему.
Сегодня мы задумали устроить просмотр ужасов, на огромной плазме в гостиной Даниэля и на не менее огромном диване. Приготовили попкорн, охладили пиво и начали конструировать импровизированный стол на диване из подносов.
Угадайте, кто настоял на пиве? Конечно, это была я. Я слишком была зла от того, что мне приходилось себя ограничивать в последние разы и решила, что сегодня я наберусь так, что наконец-то усну без задних ног и лишних мыслей в голове.
— Кажется, для моей печени опасно так часто находиться рядом с вами — Заговорил Джейк, устраиваясь на одной стороне дивана.
— Ой, не рассказывай, мы и без общего проживания с этими двумя часто веселились — Перебила его Элис, устраиваясь у него под боком.
Мы хором засмеялись.
Я залезла в угол дивана, вытянув ноги вдоль спинки, думая, что Даниэль займёт место на кресле, но он, словно обыденно подошел к середине дивана, поднял мои ноги и сел, расположив мои икры на своих коленях.
Видимо, только мы с Элис были удивлены этим действием и переглянулись. Джейк не заметил ничего странного. Или сделал вид..
«Что происходит?» — кричало выражение ее лица.
А я лишь мотнула головой, давая понять, что сама ничего не понимаю.
В этот момент Даниэль повернул голову в мою сторону:
— Что-то не так?
— Нет, нет, всё в порядке. — Заерзала я и почувствовала, как свободной от пива рукой, он придерживал мою ногу. Аккуратно водя по ней большим пальцем.
Я старалась сосредоточиться на фильме, но даже маньяк-убийца не мог привлечь мое внимание, хотя я обожала ужастики.
Мой взгляд то и дело возвращался к Даниэлю. Его черная футболка и серые спортивные штаны, сильные руки, острый подбородок.. каждый глоток сопровождался подергивание кадыка, на что я могла смотреть вечно.
Когда я наконец взяла себя в руки, в фильме уже началась развязка, с резкими поворотами сюжета и громкими звуками. Каждый раз, когда я дергалась от страха, хватка Даниэля становилась крепче, что, на удивление, успокаивало меня.
Алкоголь расслаблял тело и давил на мочевой пузырь, тогда-то я позвала с собой Элис в уборную и поднялась с дивана, все еще ощущая тепло от касаний Даниэля.
Для уверенности того, что нас не услышат, мы пошли на второй этаж и чуть ли не ввалились в ванную комнату.
— Есть что-то о чем мне нужно знать? — Играя бровями спросила Элис.
— Видимо есть что-то, что нужно знать мне — Парировала я — Я не понимаю его поведение, что происходит..
— Ах, происходит любовь — Мечтательно ответила Элис, хватаясь за сердце и кружась вокруг своей оси.
— Не неси ерунды, единственная причина, почему я вообще тут — обещание, которое Даниэль дал Каю, обещание, что он будет меня защищать.
— Разве одно может помешать другому? — Продолжала хихикать Элис.
Я стояла и смотрела на подругу, вспоминая, как она вела себя, когда хотела сказать больше, чем могла и сейчас был именно такой момент.
— Ты что-то знаешь, да? — Прошипела я, приближаясь к ней.
— Ничего не знаю, даже не пытайся — Ответила она и двинулась к белому трону.
Я пыталась ее уговорить сказать мне то, что она скрывает, но было тщетно. Из нее невозможно вытащить информацию даже клешнями. Поэтому после миллионной попытка я сдалась.
Мы подождали друг друга и направились в гостинную, по пути я не удержалась и произнесла:
— Если я узнаю, что ты что-то от меня скрываешь, я соберу все твои брендовые вещи и отдам нуждающимся.
— Ты не посмеешь — Тут же ответила она.
И я схватила ее за локоть, чтобы она развернулась.
— Значит ты действительно что-то знаешь.. — Хищно улыбнулась я.
— Не пытайся, олененок, мне нечего тебе сказать — Улыбаясь, во все тридцать два зуба сказала мне Элис и, чмокнув меня в нос, побежала к Джейку.
— Трусиха — Сказала я ей, проходя мимо и видя, как она показала мне язык.
Я закатила глаза и подошла к своему месту, которое уже занимал Даниэль, видимо, была его очередь вытянуться. Мне пришлось сесть параллельно с ним, только так я могла уместиться и мы прижались плечом к друг другу. Разница в росте стала очевидной: мой взгляд упирался ему в ключицу, когда он наклонялся за снеками.
— Это конкурс на самое неудобное расположение? — Пробормотала я, пытаясь не задеть его коленом.
— Победитель получает остатки попкорна, — Он протянул пакет, и наши пальцы едва коснулись.
Он продолжал спокойно жевать, словно наша близость была частью рутины. Но когда я рискнула поднять взгляд, застала его уже наблюдающим за мной. Неловкость застыла в воздухе плотнее экранного тумана из фильма. Его глаза, обычно холодные как речной лёд, сейчас отражали странную смесь любопытства и... усталости? Той самой, что копится годами, когда слишком многое приходится держать за каменной маской.
— Ты... — Он начал, но Элис вскрикнула, вцепившись в подушку, когда на экране мелькнул окровавленный топор.
Мы синхронно отпрянули, будто пойманные на чём-то запретном. Джейк фыркнул, тыча пальцем в экран:
— Предупреждал же — не бери зеленый попкорн. Он явно галлюциногенный.
Даниэль хмыкнул, поднося бутылку к губам, но я заметила, как его горло нервно сглотнуло. Моя собственная улыбка получилась натянутой, как струна, зато мысли прояснились.
— Вторую часть смотрим? — Спросил он нейтрально, будто последние пять минут мы обсуждали погоду.
— Только если ты обещаешь не прятать нож под подушкой, — Парировала я, кивая на оружие героя фильма.
Его губы дрогнули в почти-улыбке. И этого мне было достаточно.
Звуки фильма смешались с мерным дыханием Элис и Джейка, свалившихся в сон, как подстреленные птицы. Мы с Даниэлем притихли, будто наши слова могли их разбудить. Обсуждали бутафорскую кровь, клише сюжета, но каждый его взгляд прожигал кожу. Пиво кружило голову, но трезвая часть меня кричала: «Остановись, пока не поздно».
— Мне надо... ополоснуть руки, — Выдохнула я, соскальзывая с дивана. И зашагала из комнаты.
Кухня встретила холодом. Ледяная вода по запястьям, капли на щеках — пыталась смыть жар, но он горел под рёбрами, как угли. За спиной шаги — тихие, но уверенные. Большая ладонь легла на поясницу, пальцы впились в кожу сквозь ткань.
— Элэйн... — Голос Даниэля, низкий и хриплый, обернул шею петлёй.
Я развернулась, оказавшись зажатой между столешницей и его телом. Его дыхание пахло пивом и мятой жевательной резинки. Глаза, всегда такие отстранённые, теперь горели. Он блуждал взглядом по моему лицу — от губ к глазам и обратно.
— Мы не должны, — Прошептала я, но руки предательски вцепились в его футболку. Где-то в глубине мозг лихорадочно перебирал причины остановиться: Обещание Каю. Риск всё испортить. Элис и Джейк в соседней комнате.
Он прикоснулся ко мне лбом, будто давая время передумать.
— Я знаю. Если ты скажешь «нет»... — Его голос дрогнул, выдавая страх, который я никогда раньше не слышала.
— Это будет ложью, — Прошептала я. И в этот момент сама уже тянулась к нему, предавая саму себя.
Первый поцелуй был едва ощутимым касанием — вопросом, а не требованием. Я замерла, ожидая, что он отстранится, но его губы вернулись, на этот раз увереннее. Руки обвили мою талию, прижимая так близко, что я чувствовала каждое биение его сердца.
— Последний шанс, — Он оторвался, дыхание прерывистое. — Скажи «стоп», и я уйду.
Вместо ответа я вцепилась в его волосы, притягивая к себе. Поцелуй стал глубже, отчаяннее, словно мы пытались заглушить голоса разума жаром кожи. Его руки дрожали, снимая с меня одежду и расстёгивая мой бюстгальтер, а я, задыхаясь, бормотала между поцелуями:
— Это безумие... Они могут... — Прохрипела я, а сама не переставала стягивать с него футболку..
Он прикусил мое плечо, заставив вздрогнуть.
— Только ты. Сейчас важна только ты и твое желание.
Когда он поднял меня на кухонный остров, мрамор холодил бёдра, но его тело жгло. Мы были голые, кроме того, что осталось под бельём. Его пальцы замерли..
— Ты уверена? — Он смотрел в глаза, будто ища малейшую тень сомнения.
Я кивнула, но голова кружилась. А если завтра всё пойдёт не так? Если это разрушит наш шаткий союз?
Он, словно угадав мысли, прижал ладонь к моей щеке:
— Ничего не изменится. Если ты захочешь — забудем, как кошмар.
— Лжёшь, — Прошептала я, целуя его ладонь. — Но мне всё равно.
Одежда упала на пол. Он вошёл медленно, давая время привыкнуть, но я впилась ногтями в его спину, требуя большего. Каждое движение было исповедью — в стонах, в дрожи пальцев, в губах, повторяющих моё имя.
— Ты... чёртов идеал, — Он прошептал и я расплавилась.
Он подхватил меня, развернул спиной к себе, прижав к столешнице. Его пальцы сплелись с моими, пригвоздив к мрамору. Каждое движение теперь било в упор, лишая дыхания. Я кусала губу, чтобы не кричать, но он, одной рукой обхватил горло, слегка надавив.
— Не молчи, — Прошептал в ухо. — Я хочу слышать тебя.
Волны накатывали всё чаще. Он чувствовал это — ускорялся, сбивая ритм, ладонью скользя по животу вниз, туда, где всё дрожало.
Его губы скользнули вдоль моего плеча, обжигая кожу, пока не наткнулись на неровный рубец — длинный, бледный, пересекающий спину от шеи до поясницы. Я застыла, как всегда застывала, когда кто-то случайно касался его.
— Не... — Я попыталась отодвинуться, но он мягко прижал ладонь к моей спине, остановив бегство.
— Это часть тебя, — Прошептал он, и губы коснулись шрама. Не поцелуй — скорее прикосновение, лёгкое, как дыхание. — Ты выжила. Это твой трофей.
Его язык провёл по рубцу, медленно, сантиметр за сантиметром, словно стирая старую боль. Я сглотнула ком в горле, чувствуя, как внутри что-то ломается.
— Не прячься, — Он развернул меня лицом к себе, заставляя встретиться взглядом. Его пальцы погладили шрам, будто читая историю. — Ты прекрасна. Всё твоё тело... каждый изгиб... каждый шрам.
Он притянул меня ближе, и я почувствовала, как его губы снова коснулись рубца — на этот раз с властной нежностью. Это было не про жалость. Это было про принятие.
— Даниэль... — Его имя сорвалось с губ мольбой.
Он вошёл глубже, и я выгнулась, вцепляясь в край столешницы. Его руки скользили по моей спине, не избегая шрама, а словно находя в нём опору. Каждое движение было клятвой: «Я вижу тебя. Всю».
Когда волны наслаждения накрыли, я вскрикнула, не в силах сдержаться. Он прижал меня к себе, заглушая стон в моих волосах.
Мы рухнули на холодный мрамор столешницы. Его пальцы рисовали круги на моей спине.
— Душ, — Он приподнялся, смотря в глаза. — Пока они не проснулись.
— А если проснутся? — Я провела ногтем по его татуировке на ребре — переплетённые кинжалы.
— Придется их убить, — Блеснул он полуулыбкой, помогая спуститься на дрожащих ногах.
Под струями воды он мыл мои волосы, будто мы делали это годами. А я, стоя на цыпочках, целовала его ключицу. Мы не говорили о будущем. Не говорили вообще. Просто парили в моменте, где не было погонь, смерти, прошлого. Только два тела, склеенные водой и тишиной.