В тени невинности

Квинт так и не отвёл меня к Алексу. Молча принёс кашу с кусочками мяса и ушёл. Наутро он снова пришёл с едой. Я попробовал быть напористее:

– Ты отведёшь меня к Алексу?

Ответом был тяжёлый вздох.

– У меня с памятью проблем нет. Надеюсь, у тебя тоже.

– Мне нужно поговорить с Алексом.

– Ну что ты заладил! Ты можешь немного подождать? Я простой механик, у которого нет особых привилегий. Или по твоему мнению мне можно делать всё, что в голову взбредёт?

Я обнял колени.

– Прости.

– Хватит тебе. Если так на месте не сидится, то отведу тебя на кухню. Будешь помогать готовить стряпню своей подружке.

– Моей подружке?

– Ты же знаком с Робертом и его...

– А, ты о Мэри, – я кивнул. – Да, было бы здорово размяться. Меня угнетает жизнь в четырёх стенах. Вчера весь день просто пялился в окно и двигал пустые ящики.

– Отлично, – с облегчением выдохнул Квинт. – Одевайся и пойдём.

Столовая поразила меня роскошной обстановкой. Стены были почти до самого потолка обшиты деревянными панелями, а сверху оставалось место для разрисованных от руки пейзажей. Тут поместилось всё: милые зверушки, деревья, домики, цветы и огромное красное солнце. Даже отвалившаяся краска не могла испортить впечатление. В столовой когда-то светили красивые лампы, выполненные в виде подсвечников. Шумели посудомойки, дежурные украшали столы, и даже в коридоре чувствовался запах свежих булочек. Но об этом я мог лишь догадываться.

– Привёл к тебе ещё одного работника, – сказал Квинт, обращаясь к хмурому мужику за столом. – Вроде не буйный, но ты всё равно с него глаз не спускай. И без рукоприкладства, ладно?

Мужик кивнул.

– Приду за тобой в обед, – это уже было адресовано мне.

– Договорились.

Я прошёл на кухню, игнорируя оценивающий взгляд мужчины за столом. Квинт ушёл, и я чувствовал себя совершенно беспомощным.

По размеру кухня была чуть меньше, чем столовая, но этого пространства более чем хватало. Я окинул взглядом горы тарелок, кастрюль и подносов. Среди них легко затерялся силуэт миниатюрной девушки. Она сидела на стуле и чистила картофель.

– Привет.

– Привет, – она знала о моём присутствии, но всё равно была напугана.

– Я не с ними.

Девушка немного расслабилась.

– Хорошо. Я Мэри.

– Фирмино.

Я опустился на свободный табурет поблизости.

– Я работала в Клирлейке поваром, поэтому теперь это моя священная обязанность.

Не знаю, сколько Мэри лет, но выглядела она очень юно. Я бы даже сказал слишком.

– Понятно.

Она была красивой. Светло-русые волосы спрятала под косынкой, а на шерстяное платье надела грязный фартук, но даже в таком виде Мэри была прекрасна. Не понимаю, что она нашла в Роберте.

– Может, картофелем займусь я?

– Как хочешь.

Мэри вытерла руки о фартук и передала мне мокрый нож. Лезвие туповато, но для овощей сгодится. Она выдвинула ящик с завёрнутыми в бумагу яблоками, достала большую тарелку и принялась разворачивать бумагу и обрезать гнилые бока яблок.

– Так это правда, что ты знал Роберта? – боковым зрением она следила за бандитом. – Он упоминал тебя, но лишь вскользь.

– Мы жили вместе в Виллсайле.

– Роберт говорил, что никого из ваших не осталось. Все умерли.

– Все, кроме меня.

– Ясно.

– Расскажи о Клирлейке, – попросил я.

– А что рассказывать? Обычная школа. Когда объявили карантин, детей забрали по домам. Остались только мы, работники, да и то не все. Тех, кто жил не в Лейтхилле или его окрестностях, не выпустили, чтобы заразу не разносить. Меня тоже не отпустили. Расстроилась сначала, места себе не находила. Я здесь, а родители за много миль. Но когда люди начали обращаться в этих тварей... когда города горели и военное положение ввели, тогда я поняла, что нам сильно повезло. Клирлейк расположен далеко за городом, а вся территория обнесена высоким забором. Мы были в безопасности, пока они не начали из городов выходить. Тогда уже и я узнала, что такое кошмар наяву.

– Как вы справлялись всё это время?

– Нам пришлось сократить территорию пансиона. Футбольное поле, класс искусства, класс музыки, большой стадион – всё это осталось по ту сторону забора. Мы выкопали ров и укрепили забор. Оставшееся место засеяли овощами и фруктовыми деревьями. Первые два года ничего не росло, был ужасный голод. Потом стало легче.

Да, лезвие ножа было ужасно тупым. Но если нанести удар под правильным углом, то можно оставить неплохую дырку в теле. Мэри заметила мой зачарованный взгляд, направленный на нож, оглянулась на бандита и прошептала:

– Даже не думай.

Наши взгляды пересеклись.

– Почему нет?

– На выходе он всегда обыскивает. Хотя это больше похоже на облапывание, но всё же.

– Они ведь те ещё уроды. Неправильно сидеть сложа руки.

– За любое непослушание тебя расстреляют.

Помимо воли нахмурившись, я продолжил свою монотонную работу. Когда в кастрюле почти не осталось картофеля, на кухню забежала маленькая девочка. Она тяжело дышала. Схватилась за подол Мэри и спрятала лицо в складках ткани. Бандит неслышно засмеялся и пробубнил: «соскучилась».

– Файга? Что-то случилось?

Девочка не ответила.

– Это... Файга, – растерянно произнесла Мэри, обращаясь ко мне. – Я теперь забочусь о ней. Она не любит незнакомцев, особенно мужчин, так что не обращай внимания на странное поведение.

Девушка протянула малышке яблоко и приобняла за плечи. Я, конечно, не психолог, но у Файги явно были какие-то проблемы. Она никак не реагировала на речь Мэри, не говорила и, казалось, не слышала.

– Я скоро приду к тебе. Можешь подождать, пока я закончу с едой?

Девочка забрала яблоко и побежала вглубь кухни. Мэри вздохнула.

– Отца Файги застрелили у неё на глазах. Она до сих пор не может оправиться.

– Джонсон?

– Женщина, которая была с ним. Это была показательная смерть. Мы должны были понять, что никакого сопротивления они не примут. Но на деле они подарили травму ни в чём не повинному ребёнку.

– Одно другому не помешало. Не думаю, что бандитам есть дело до состояния ребёнка.

– Джонсон потом извинялся перед Файгой. Давал ей какие-то конфеты, – Мэри с опаской смотрела на сидящего в столовой бандита. Он не слушал. – Но я ему не верю. Он манипулятор. Только притворяется хорошим.

В этом я был согласен с Мэри. Не верилось, что Джонсон раскаивался в смерти человека. Он слишком дружелюбно относился ко мне, поэтому стоило оставаться начеку. И лучше всего делать это, притворяясь наивным дурачком.

– Надеюсь, теперь Джонсон успокоится.

– А что поменялось? – я вытер грязные руки о полотенце.

– Он нашёл то, что искал.

– Алекса?

– Да. Теперь ему нечего делать в Лейтхилле. Пусть забирает своего обожаемого карапуза и валит отсюда.

Я хотел возразить, но бандит повернул голову в мою сторону. Подпёр голову кулаком и навострил уши.

– Закончили, поварихи? – со скучающим видом спросил он.

– Почти.

Мэри отвернулась, поправила косынку и позвала Файгу. Та не сразу отозвалась. Выглянула из-за металлического столика, по-детски забавно морща нос, и закачала головой.

– Не бойся, милая.

Мэри взяла ребёнка на руки. Они были похожи на мать с дочерью, даже одеты одинаково. Файга вытащила из кармана помятую конфету, но девушка отказалась.

– Познакомься с дядей Фирмино. Он мой друг, поэтому ты можешь ему верить. Дядя отведёт тебя к Бобу, договорились?

Малышка закапризничала.

– Мне нужно ещё немного побыть тут. Будь умницей.

Почему-то с моим мнением считаться не стали. Я последний раз скользнул взглядом по ножу и сказал:

– Я понятия не имею, где Боб.

– Файга тебя отведёт, – упёрто повторила Мэри и обратилась к бандиту: – Мистер Рысь, Вы не будете возражать, если Фирмино сопроводит ребёнка в спальню?

«Рысь» пожал плечами.

– Мне, честно говоря, плевать, милашка. Я должен за тобой приглядывать. А за одноглазым пусть однорукий присматривает, – бандит засмеялся, гордый своей шуткой.

– Я не одноглазый, – прошипел через зубы.

Бандит проверил мои карманы, ощупал одежду и пропустил к выходу из кухни. Вслед за мной побежала девочка. Её бандит не трогал.

– Показывай, куда идти.

Файга даже не посмотрела на меня, однако, пока мы шли, она постоянно вздрагивала при звуке шагов и оборачивалась. На вид ей было лет восемь, в таком возрасте дети должны не только разговаривать, но и неплохо соображать. Видимо, смерть отца сильно пошатнула психику. Мне стало некомфортно: она вела себя так, будто я не существовал.

– Ты уверена, что мы идём правильной дорогой?

Мы зашли в самый дальний коридор общежития. Здесь давно осыпалась штукатурка, перегорели лампы, почернели провода. И конечно же, дальше идти было некуда – все двери впереди заколочены досками. Файга повернулась ко мне и, смотря куда-то сквозь, одними губами произнесла:

– Боб.

– Но здесь нет Боба.

Я проследил за её взглядом – там и вправду никого не было. Непонимание на моём лице переросло в настоящее удивление, когда девочка подошла к заколоченной двери и постучала два раза, а затем, выждав паузу, ещё четыре. Дверь открылась внутрь комнаты, и я увидел Роберта.

– Фирмино, мальчик мой! Заходи скорее.

Файге даже не пришлось нагибаться (она ростом не доходила до досок). Забежала внутрь, что-то защебетала, а я, стараясь не удариться, пролез в дверной проём и тут же был заключён в медвежьи объятья Роберта. Кривить душой не хотелось. Я со всех сил оттолкнул его.

– Ф-Фир...

– Не стоит лицемерить, – отрубил я. – Я исполнил просьбу Мэри, могу ли я теперь уйти?

– Постой! Я хотел с тобой поговорить.

Роберт выглядел свежим и бодрым. От него веяло уверенностью. Очень контрастный образ по сравнению с прошлым Робертом.

– О чём?

Он вздохнул.

– Эта комната – наше тайное место, о котором не знают бандиты. Теперь о нём знаешь ты.

– Я не собираюсь им рассказывать, не переживай.

– Дело не в этом.

Вряд ли комнату можно было назвать тайным логовом, однако тут имелось парочку вещей, которые меня заинтересовали. К примеру, ящик с инструментами, огромный топор, коробка сухпайков, пустые стеклянные бутылки и ещё множество вещей, которые были под немым запретом Джонсона. Во всяком случае, ни в одной комнате, кроме кухни, я не видел стеклянных предметов или чего-то похожего на оружие. Окна, как и подобает тайному логову, были заклеены газетами, которые пропускали тусклый свет, чтобы было легко ориентироваться, но не выдавать своё местоположение.

– Я весь внимание.

– С самого начала мы пытались выгнать бандитов из Клирлейка. Но они убивали наших людей, чтобы показать свою силу. Они превратили нас в рабов, обещая свободу, когда найдут то, что ищут. Они нашли, но ни о какой свободе не идёт и речи. Теперь я понимаю... Клирлейк не отстоять. Нам придётся спасаться бегством.

– И?

– Я хотел бы взять тебя с собой. Ты мне не чужой человек, Фирмино. Я не могу оставить тебя здесь. Мы должны бежать от Джонсона вместе.

– Я польщён.

– Мои слова как никогда серьёзны, Фирмино. Всё то, что случилось с тобой, – это моя вина. Я хочу загладить её. Подарить тебе второй шанс. Мы сбежим вместе: я, Мэри, Файга и ты.

– А что насчёт Алекса?

Роберт потупил взгляд.

– Ах, да... и Алекс.

– У тебя есть план?

– Да, но пока он достаточно сырой... И мне понадобится твоя помощь.

Конечно же, к этому всё шло. Бескорыстное предложение... как бы не так.

– Говори что надо.

– Я слышал, что ты общался с Джонсоном. Это очень необычно, ведь никто из нас даже толком не видел его. А к тебе он относится как...

– К человеку, который мог бы примкнуть к банде, – закончил я.

– П-правда? Это серьёзнее, чем могло показаться.

– Неважно, как относится ко мне Джонсон. К моему мнению вряд ли кто-то будет прислушиваться.

– Мне кажется, ты и без этого находишься в зоне доверия. Это очень важно. Ты знаешь Квинта?

– Да, он вроде как мой надзиратель.

– Квинт механик, – мужчина подозвал меня к столу, на котором лежала схема пансиона. – Он работает в мастерской, которая вот здесь, – Боб положил палец на небольшой квадрат, – сообщается с гаражом. Дверь железная, её никак не взломать. Но у Квинта, как у механика, есть ключи, которые он всегда носит на ремне джинсов. Ночью патрульных меньше, чем днём, так что мы могли бы без проблем проникнуть в мастерскую и при помощи ключей открыть дверь в гараж.

– Забрать машину и уехать в закат...

– Да, может быть, мой план неидеален, но других идей нет. Мэри знает всю территорию, все лазейки и укрытия. Мы доберёмся до гаража без проблем.

– Но для этого ты предлагаешь мне убить Квинта?

– Нет, что ты! Убивать его совсем необязательно. Ты мог бы просто взять ключи, когда он отвлечётся на что-нибудь.

– То есть украсть. А если Квинт заметит? Что со мной будет? – я скрестил руки на груди, чувствуя непоколебимую уверенность в своих словах. – Знаешь, почему мне не нравится твой план? Потому что подставляюсь исключительно я.

– Фирмино, других вариантов просто нет.

– Безопасных для твоей задницы, ты хотел сказать?

– Не смей так со мной разговаривать, – Роберт возмущённо открыл рот. – Если тебе нравится компания бандитов, оставайся. Но подумай о ребёнке. И я говорю не только о Файге, но и о твоём Алексе.

Девочка всё это время сидела на тахте и внимательно изучала моё лицо.

– То есть я должен делать это для них?

– Мы все делаем это только для детей. Они не заслужили страданий и жизни в страхе. Мы несём за детей ответственность. И твоя ответственность – забота об Алексе.

– Ему не нужна моя забота, – я понизил голос. – Он взрослый мальчик, и сам разберётся. Но твоей немой девочке она нужна, поэтому будь так добр, исполняй свои обязанности.

Я собрался уходить. На прощание Роберт кинул:

– Ты тоже был когда-то беспомощным немым мальчиком.

Видимо, хотел воззвать к совести. У него почти получилось. Я хотел сказать что-то обидное, но Файга поднялась с тахты, подбежала ко мне и протянула помятую шоколадку в фольге. Её глупый детский взгляд пробирал меня до костей, поэтому я, желая быстрее от него избавиться, принял конфету.

– Я... подумаю.

Что ж, если идея разжалобить меня принадлежала Роберту, то он далеко не такой простой, как я думал.

По дороге назад я встретил Квинта. Точнее, это он окликнул меня и начал материться по-итальянски. К моему счастью, я помнил не так много матерных слов, поэтому половину не понял.

– Маленький дрянной мальчишка! Ты сбежал!

Он выглядел дружелюбно, даже когда ругался.

– Я не сбегал. Просто проводил ребёнка до комнаты.

– Я просил тебя оставаться на кухне!

– Рысь разрешил. Тем более, – я набрал больше воздуха, чтобы выглядеть невозмутимым, – Джонсон назвал меня «гостем». А гостей не ограничивают в передвижении. Я мог захотеть в нормальный туалет, а не в очерствелую пластиковую бутылку. Разве это преступление?

Возражений не нашлось, поэтому Квинт махнул рукой и сказал:

– Джонсон и вправду не говорил, что тебя нельзя выпускать из комнаты. По сути, я не нарушил его приказа. Ладно, уговорил. А что касается твоей просьбы... лучше поговорить тет-а-тет.

Мы зашли в мою комнату. Квинт прислонил ухо к двери, выслушивая шаги или чьё-то присутствие, но, похоже, всё было спокойно.

– По поводу Алекса?

– Да, я всё разузнал. Вечером сможете поговорить, только без лишнего шума, пожалуйста.

– Конечно, я тебя не подведу.

Взгляд мой упал на связку ключей, которые бренчали на ремне джинсов. Попытаться украсть их – значит обмануть этого человека. Всё-таки совесть у меня осталась... Но если других путей выбраться отсюда не будет?

– Тогда приду за тобой вечером. И это... не разгуливай без необходимости, чтобы тебя другие не видели. Только если припрёт.

– Grazie mille.

На губах Квинта тут же расцвела улыбка.

– Non che.

Дождаться вечера оказалось довольно трудно. Я очень волновался перед встречей с Алексом, ведь не знал, чего от него ожидать. Не знал, что с ним случилось за эти два дня. А если ему очень плохо? Как поддержать, чтобы не выглядеть совсем идиотом?

В общем, день прошёл беспокойно. Если бы я мог понять, какие чувства после его признания испытываю на самом деле, то не было этих бессмысленных мыслей. Ведь есть только два пути.

Идя по первому, я отпускаю прошлое, Алекса и остаюсь в одиночку разгребать свои проблемы. Или... я прощаю ложь и до конца жизни тащу на плечах маленького монстра.

К приходу Квинта я перебрал все возможные исходы разговора с Алексом. Сказал себе мысленное «хватит» и пошёл за бандитом. Мы вышли на улицу, миновав патруль, состоящий из трёх человек. С каждым днём пребывания в Клирлейке я всё сильнее убеждался, что банда Джонсона намного многочисленнее, чем то могло показаться.

– Тот факт, что нас увидел патруль...

– Расслабься, здесь все свои. Вот приближённых Джонсона я опасаюсь. Могут и накрысятничать.

Мы вышли к задней стене общежития. Снаружи здание казалось даже больше, чем внутри.

– Видишь пятое окно от угла здания? Вот там сидит мальчишка. Ты постучись – он откроет, если не спит. Тогда и поговорите. Смелее!

Я, конечно, был благодарен Квинту, но его странные попытки взбодрить меня казались совершенно неуместными. Дождавшись, когда он уйдёт, я подошёл к окну и постучался.

Алекс лежал на кровати. Он не спешил, видимо думая, что стучали бандиты. Только увидев меня, он поднялся и подошёл к окну. Первое, что бросилось мне в глаза – железные прутья, закрывающие рот. Подобие намордника, только для человека.

Открыв створку окна, Алекс сделал ровно два шага назад.

– Привет, – его явно обрадовало моё появление. – Я думал, уже не увижу тебя.

Его щёки покрывали ссадины, а чуть ниже на подбородке проступал синяк. Я мог поклясться, что раньше этого не было.

– Он бил тебя?

Алекс улыбнулся.

– Немного. Быстро пройдёт. Джонсон очень злился из-за того, что я сделал с Кирой, так что отделался малой кровью.

– А эта штука...

– Чтобы не мог укусить. Это ничего, правда. Как твои ожоги?

– Джонсон вроде как пытался помочь... я не знаю. Он дал мне какие-то антибиотики, но я не хочу их принимать. Не верю ни одному его слову

– Всё в порядке, ему незачем травить тебя.

– Но и тратить медикаменты – это глупо.

– Он знает обо мне многое. Знает, что если ты будешь рядом, то мне не хватит сил покончить... – его голос дрогнул. – Со всем этим.

Смысл его слов не сразу дошёл до меня. Я испуганно вцепился в ржавую решётку и, возможно, слишком громко сказал:

– Не смей! Как бы сложно ни было... не смей. Ты нужен мне, Алекс.

Может, я не был готов его простить, но и потерять единственного друга было выше моих сил.

– Приятно видеть тебя таким взволнованным. Не переживай, я тебя не оставлю. Если выбираться отсюда, то вместе.

Он положил ладони на мои руки. Было в его глазах что-то вызывающее тревогу, но я никак не мог понять, в чём дело.

– Если сможешь прийти ко мне ещё раз, – прошептал он, – то принеси что-нибудь острое.

– У меня с собой только конфеты.

– Я про оружие, Фир.

– Я знаю.

Из кармана я достал помятую шоколадку, которой со мной поделилась Файга, и протянул между прутьями решётки.

– Даже без плесени?

– Проверь.

Алекс хохотнул, принимая шоколадку.

– Спасибо. Я такой голодный, что даже плесень съем.

– Принести тебе еды?

Он пожал плечами.

– Ему надо, чтобы я потерял контроль. Он хочет посмотреть на меня в таком состоянии... Когда это произойдёт, меня перестанут морить голодом. Поэтому чем быстрее я исполню его желание, тем будет лучше для меня.

– Разве ты не способен контролировать свои... превращения?

– Способен, – Алекс закинул конфету в рот и, жуя, невнятно продолжил: – Но для этого нужны другие условия.

– Какие?

– Резкая боль. Если ударюсь головой об стенку, то могу вызвать приступ. Чёрт его знает, как это всё работает, но за долгие годы мне пришлось много раз убедиться в правильности своей догадки.

– Тогда... почему ты не изменился, когда проткнул ногу? Не было ведь приступов.

– Я могу это контролировать, Фир. Если мне надо, то никто ничего не заметит. А если не надо, то я позволяю вирусу взять верх. Но приступы, вызванные голодом, контролировать не могу.

– И долго ты так живёшь?

– С самого начала пандемии. Надеюсь, я смог удовлетворить твоё любопытство. Хотел спросить, – мне показалось, что Алекс смутился, – так... что ты думаешь обо мне? Если пришёл сюда, то точно не ненавидишь.

Хотелось ли мне думать об этом всерьёз? Нет. Я был слишком эмоционально вымотан, и Алекс, пожалуй, выбрал самое неподходящее время для раскрытия тайны, которую так тщательно хранил.

Я задумался. Что сказал бы тот Фирмино, который ещё месяц назад спокойно жил в своём доме и пытался подавить одиночество общением с курицами? Наверное, он бы рассердился. Снова остался один. Незавидная судьба у тебя, Фирмино из прошлого.

– Сколько тебе лет на самом деле?

Алекс разочарованно усмехнулся.

– Не считал. Но я точно старше тебя.

В коридоре зазвучали голоса. Несколько бандитов, и среди них был Джонсон.

– Уходи, Фир, – он потянулся к створке окна. – Тебя не должны увидеть.

– Я ещё вернусь.

– Знаю, но сейчас тебе надо уйти.

Алекс закрыл окно и вернулся к кровати, а я опустился на корточки. Дверь со скрипом открылась – в комнату зашли люди. Интересно, смогу ли я услышать, о чём они разговаривают?

Я прислушался, но старания оказались напрасны. Всё, что удалось услышать, – неразборчивые обрывки разговора. Никто не кричал, не ругался и не пытался ударить Алекса. Этого было достаточно, чтобы немного успокоить мою душу.