В тени невинности

Мне часто снится лето. Шелест зелёной листвы, свежевыжатый сок и мучительная жара, по которой я скучаю до сих пор. Летом на нашем дворике зацветали гигантские жёлтые розы, а на деревьях зрела черешня. Тенями скользил по стенам вечерний закат, а я сидел на лавочке у дома и рассматривал свои разбитые коленки. Я постоянно падал с велосипеда.

Что может быть чудесней, чем вновь очутиться в родной деревушке? Я открыл глаза и уставился в серый потолок. Хоть я спал в куртке, лёгкий холодок всё же осел на моём теле. Быстрее бы наступило лето.

Алекс спал. Он мог отрубиться где угодно, и это каждый раз удивляло меня. Даже если через комнату пройдёт шествие заражённых, он не проснётся. Чтобы убедиться в правильности своих мыслей, я щёлкнул ему по носу и тут же об этом пожалел: возле моей шеи материализовался острый кинжал.

– К-как...

– А, это ты, – Алекс убрал кинжал обратно под подушку и сонно зевнул: – Не делай так больше, – он огляделся. – Уже утро?

– Можешь заметить.

Я поднялся на ноги и подошёл к столу. На нём царил беспорядок хуже того, что встретил меня позавчера.

– Тебе никто не ответил вчера?

– Ты слышал? Я думал, ты спишь.

– У меня нет проблем со слухом.

Я не хотел упоминать, что вчера ночью всё же настраивал радиостанцию на необходимую частоту. Без особой надежды, конечно, но отказаться от своего желания целиком и полностью я не мог.

– Надеюсь, ты не обижаешься.

– Нет причин. Это твой выбор.

– Я не поменял решения остаться с тобой. Если так подумать, то... ехать одному в неизвестном направлении – жуть как страшно. Я бы начал сомневаться и всё испортил, – я покачал головой. – Но мне, правда, важно знать, что больше нет ничего скрытого, что могло поменять моё мнение о тебе в худшую сторону. В который раз.

Алекс потупил взгляд.

– Фир...

– Только не говори, что есть.

– Это так сложно объяснить, – сказал он и, заметив, что я начинаю злиться, добавил: – Но я ведь имею право хранить секреты. Почему ты ненавидишь меня за это?

Я вздохнул. Похоже, мы так ни к чему и не пришли. Кто же знал, что общаться с людьми так сложно.

– Из-за твоих секретиков у нас серьёзные проблемы.

– Не только из-за них. Тем более... ах, чёрт, забей, – он встал с матраса. – Я заражённый.

– Что? – я уставился на слабо улыбающегося Алекса и фыркнул: – Дурак. Ты хоть когда-нибудь можешь быть серьёзным? С такими вещами не шутят.

– Знаю, извини. Я просто пытался... разрядить обстановку. В последнее время мы стали слишком серьёзными.

– Я не клоун, чтобы быть всегда весёлым.

– А я клоун, поэтому не могу вести себя иначе. Но я клянусь, что, когда мы приедем домой, я расскажу тебе всю свою жизнь. Договорились?

– Договорились.

Он растянул губы в радостной улыбке, но я видел в ней растерянность. «По крайней мере, он пытается быть честным, – мелькнуло в моей голове. – Это значит, что я принял верное решение».

– Нам пора возвращаться домой. Не знаю как ты, а я Лейтхиллом пресытился.

– То есть твоя тяга к неприятностям наконец-то прошла?

– Как остроумно, – я еле сдержался, чтобы не показать ему язык. Взрослый парень, называется.

Пока я собирал вещи, Алекс рылся в аптечке. Он сам предложил мне перебинтовать укус, так что грех было бы отказаться. И вот когда солнце уже взошло над горизонтом, мы были готовы отправляться в путь.

Я не был сосредоточен так, как обычно. Со мной рядом шёл Алекс, и это придавало мне уверенности и спокойствия. Поэтому, когда мы добрались до пожарной лестницы, по которой я спускался и поднимался всё это время, и увидели толпу заражённых, я не начал паниковать. Путь вниз отрезан, но должны были быть другие дороги.

– Почему именно сюда пришли? Идиоты... – Алекс недовольно прищурился, оглядывая узкий переулок. – Что-то их привлекло.

– К счастью, они не умеют лазить по лестницам.

– Я не был бы так уверен. Однажды ночью целая свора забралась на балкон второго этажа, чтобы полакомиться нами.

– Но мы же на четвёртом.

– За личностями вроде нас можно лезть хоть на десятый.

Мы отошли от лестницы, чтобы не привлекать лишнего внимания.

– Когда я пытался зайти сюда через первый этаж, все двери были закрыты. Может быть, нам удастся открыть их изнутри.

– Ну, тратить все болты и патроны на тех, что в переулке, мне неохота, поэтому пойдём в обходную.

Я ни разу не спускался в самый низ здания. Я помнил, как побоялся даже смотреть туда, когда между лестницами мелькнуло какое-то белое пятно. Вряд ли обойдётся без проблем, однако выбора у нас не было.

Я шёл впереди. Показывать страх Алексу, который шёл за мной следом с выражением полнейшего безразличия, было бы как-то позорно, поэтому я старался идти быстро, не оборачиваясь и не вздрагивая от сторонних звуков. Чем ниже мы спускались, тем громче становились эти звуки.

– Погоди, – остановил меня Алекс на втором этаже. – Я пойду вперёд.

– Но...

– У меня арбалет, а ты с пистолетом наделаешь много шума. Хватит играть в героя.

Он обогнул меня и шагнул в темноту. Я постарался не отставать, освещая стены светом фонарика. «Даже если заражённый прыгнет на Алекса, он успеет среагировать», – успокаивал себя я.

Алекс толкнул железную дверь ногой – та заскрипела, выпуская тошнотворный смрад из коридора. Я не выдержал и закрыл нос рукавом куртки. Желание поскорее убраться отсюда только усилилось.

– Посвети мне.

Я направил луч света на листок в коричневой рамке, висящий на стене: план эвакуации.

– Через пожарный выход идти бесполезно, – произнёс он шёпотом. – Выйдем прямо к ним в переулок. Надо открыть главную дверь или найти незапертое окно.

По всему коридору тянулся грязно-чёрный след, который, будто в насмешку, вёл прямо к выходу. Алекс то и дело озирался и принюхивался. Как он может дышать такой вонью, я искренне не понимал.

– Мне кажется, что мы попали в их пристанище.

– Ты о чём?

В унисон с моими словами что-то упало. Я обернулся и направил фонарик на лестницу, ведь, судя по всему, звук шёл из подвала, но ничего разглядеть не сумел.

– Здесь они спят. И обычно спят стадом. Если они проснутся, то нам конец.

– Умеешь же ты обнадёжить.

Я нервно сглотнул. Неужели всё это время я ночевал в таком месте?

– Те, которых мы видели на улице, ещё не вернулись в пристанище. Поэтому их так много, – продолжил Алекс. – Скорее всего, они выбираются через пожарный выход.

– Когда я пытался попасть в офис, дверь была закрыта.

– Значит, должен быть ещё ход.

– Я видел открытое окно, ведущее в подвал, но побоялся туда лезть.

Алекс коротко, но довольно грубо ругнулся и пошёл вперёд по следу. Получается, это старый след крови... Жуть. Они приносят добычу прямо в подвал, где поедают. Теперь понятна природа этой вони.

Добравшись до главного входа, мы наткнулись на подобие баррикады. Дверь была завалена кожаным диваном, целой кучей кресел и двумя шкафами.

– Надо разобрать завал.

– А если они проснутся от шума?

– Я забаррикадирую дверь подвала, – Алекс оглянулся. – Даже если что-то пойдёт не так, то это их задержит.

Как только я кивнул, Алекс тут же скрылся в чёрном коридоре. И как он ориентируется в кромешной темноте? Впрочем, рассуждения сейчас совсем неуместны. Я убрал несколько кресел, вытащил заднюю стенку шкафа, чтобы было легче тащить его, и потянулся к самому шкафу. Одному тяжеловато справиться, но от Алекса вряд ли был бы прок. Мне удалось сдвинуть шкаф на несколько дюймов, а дальше он двигаться отказывался.

– Ну что? – голос за спиной заставил меня поёжиться.

– Никакого прогресса. Он не поддаётся.

Алекс сложил руки на груди и тихо присвистнул. Даже в тусклом свете фонарика я мог заметить, что его губы побледнели, да и сам он выглядел болезненно.

– Нам нельзя здесь задерживаться.

– Ты в порядке?

– Неважно. Помоги мне.

Он скинул рюкзак и надавил на створку шкафа плечом, а я взялся с другой стороны, наклоняя махину на себя. Алекс протиснулся в образовавшуюся щель, оставив меня в смятении. Так... что дальше?

– В отличие от тебя я не такой крошечный, – пробурчал я.

Держать становилось с каждой секундой всё тяжелее. Когда это стало практически невыносимо, послышался голос Алекса:

– Отпускай.

Он на коленках выполз из завала, отряхивая волосы от пыли.

– У меня получилось приоткрыть дверь. Я думаю, мы пролезем. Надо только избавиться от шкафа.

Вообще-то я сильно сомневался, что смогу куда-то пролезть. Ни для кого не секрет, что в отличие от Алекса, я питаюсь нормально и оттого не имею такого аномально худого телосложения. Однако он, судя по всему, об этом задумываться не стал. Пнул со всей силы шкаф – тот наклонился в сторону, а затем с диким грохотом сложился вдвое.

– Ты что творишь?

– Не теряю зря времени. Идём, скорее.

Алекс подобрал рюкзак и перелез через остатки несчастного шкафа. К моему удивлению, он действительно приоткрыл дверь, но лишь чуть-чуть: мешал заваленный мебелью диван.

В подвале раздался оглушительный вой. Я стоял как вкопанный и не мог даже пошевелиться. Ничего более ужасающего в своей жизни я не слышал.

– Ну же, Фирмино!

Алекс ждал меня у двери. Я последний раз взглянул в глаза пугающей темноты и бросился к выходу, спотыкаясь на каждом шагу. Сначала выбросил наружу рюкзак, а затем, втянув живот, попытался протиснуться сам. Произошло то, чего я боялся больше всего: я застрял.

– Ой, да ладно тебе! – выражение лица Алекса в этот момент просто не передать: такую смесь удивления и негодования ещё следовало поискать.

– Я не виноват.

Наверное, я смог бы выбраться сам, но Алекс не стал ждать: он буквально выпихнул меня, и я упал на бетонное крыльцо.

– Алекс...

Топот тысячи ног заглушил моё отчаянное сердцебиение. Алекс полез следом за мной, но вдруг из-за двери возникла белая рука и начала тянуть его внутрь, держа за рукав куртки. Я выхватил мачете, ударил ровно два раза, и рука заражённого упала на пол. По двери потекла кровь.

Снаружи тоже не было безопасно, поэтому мы не стали задерживаться. Только оказавшись в маленьком дворике, мы смогли перевести дух. Алекс сел на холодный асфальт и зажал рот рукой; казалось, он с трудом сдерживает тошноту.

– До машины рукой подать. Ты как?

– Нормально, – на свежем воздухе ему и вправду стало легче. – Я видел... у подвала...

– Не продолжай. Я понимаю.

– Они тащат туда всё: животных, людей... Жуть. Будто запасаются на зиму. У них какой-то коллективный разум. Если один делает, то и другой повторяет. Они словно чувствуют друг друга... Это сносит мне крышу.

– Сколько их там было? Сотня?

– Больше, скорее всего. Но это маленькое пристанище, так что нам повезло. Думаю, его облюбовали заражённые уже после того, как Освальд погиб. Он бы заметил новых соседей.

– Да уж.

До машины мы добрались без происшествий. Алекс залез на переднее сиденье и терпеливо ждал, пока я заведу двигатель. Когда мы тронулись, он тяжело вздохнул.

– Кажется, та парочка хочет, чтобы мы её подбросили.

Я посмотрел в зеркало заднего вида: за нами бежали двое заражённых, спотыкаясь на своём пути.

– Отстанут. Им никогда не догнать автомобиль.

– А вдруг лет так через сорок они научатся очень быстро бегать? Только представь, как это странно будет выглядеть, ха-ха.

– Не научатся.

– Ну, знаешь, мало ли. Если спустя всего десять лет они сумели адаптироваться к окружающему миру, что мешает им продолжать развиваться? Как тот мужик, который тебя укусил. Я назвал его броненосцем. Он огромный и неповоротливый, однако очень крепкий.

– Мне кажется, у тебя проблемы с названиями.

– Да? – он повернулся ко мне. – Придумай ему более подходящее имя.

– Я не собираюсь заниматься такой ерундой.

– Тогда не делай мне неуместных замечаний.

– Предположим, у многих заражённых есть свои уникальные способности... Лесник высматривает свою жертву заранее, а не нападает. Толстяк имеет что-то вроде защитного слоя. А бывают такие заражённые, которые могут разговаривать?

Алекс фыркнул, прикрывая рот ладонью.

– Я с ними не пытался беседовать.

– Ты же понимаешь, о чём я. Умеют ли они издавать звуки, очень похожие на слова?

– У многих обращённых детей есть способность истошно кричать. Я называю это призывным плачем. Они кричат, будто вот-вот зарыдают, чтобы призвать кого-то, кто сможет их защитить. А когда опасности поблизости нет, такие заражённые могут издавать звуки, похожие на слова. Они просят помощи.

– Ясно.

Странно было осознавать, что необразованный Алекс, который с трудом способен написать простейшее предложение без ошибки, так много знает о том, о чём я понятия не имею. А ведь я обязан понимать природу их поведения. Знания об этом могут спасти мне жизнь. Следует немедленно наверстать упущенное.

– Я видел такого в офисе. Сначала подумал, что... впрочем, неважно.

– Говори, раз начал, – он пристально смотрел на меня.

– Подумал, что это ты. Смешно даже как-то.

– Не очень. Я ведь тоже могу обратиться, поэтому тебе стоит следить за мной получше.

– Привязать тебя на короткий поводок?

– Откуда у тебя такие идеи? – он улыбнулся. – Ладно, забей. Не знаю, зачем это сказал. Для меня важно лишь то, что происходит сейчас. Хочешь глянуть, что Ник хранил у себя в бардачке?

Алекс открыл бардачок и достал оттуда жёлтую зажигалку.

– Я осмотрел всю машину, прежде чем ехать в Лейтхилл. Ты меня не удивишь.

– Ты скучный, – театрально закатил глаза он, вернув зажигалку на место. – Я уверен, что здесь много интересностей.

Алекс вытряхнул содержимое всех открывающихся полочек себе на колени и принялся изучать. Как по мне, сплошной мусор. И это я ещё выкинул пачку сигарет и грязный носовой платок. Алекс тоже быстро смекнул, что ничего интересного он не найдёт, поэтому вернул всё на место. Однако так просто он не успокоился. Заметив, что между задними сидениями имеется открывающийся подлокотник, мальчик полез через весь салон к новой находке.

– Алекс, – шикнул на него я, но не был удостоен вниманием.

– Тут кое-что есть!

Вернувшись на своё место, Алекс с любопытством развернул смятую салфетку, на которой явно были написаны слова. Однако после прочтения скудного послания его лицо побелело, а губы искривились.

– Что там?

– Грязь.

Он открыл окно и выкинул салфетку на дорогу. Та, подхваченная ветром, мгновенно пропала из моего поля зрения. Я был в замешательстве.

– Мы ведь договаривались, – серьёзно произнёс я.

Тени от деревьев, мелькающие на коже, делали его мрачный вид ещё мрачнее. Он прикусил губу, смотря на себя в зеркало заднего вида.

– Это послание от Айзека. Когда мы бежали от банды, он оставлял на своём пути записки. Хотел, чтобы Джонсон нашёл меня. Ты это знаешь.

– Ужасно, что он так с тобой поступил.

– На самом деле я знал, на что шёл. С самого начала... Я ожидал чего-то подобного. Люди просто не могут не предавать друг друга.

Мне хотелось что-то ответить, но я был слишком сосредоточен на дороге. Да и что тут сказать: спорить бесполезно, а найти нужные аргументы слишком сложно.

– Не воспринимай всерьёз мои слова.

Всю оставшуюся дорогу мы болтали ни о чём. Мне нравилось снова слышать голос Алекса. Я будто вернулся в старую сказку. Даже время шло быстрее: по ощущению в Лейтхилл я ехал целую вечность, но назад мы приехали за час. Солнце уже подходило к горизонту, когда мы остановились в гараже какого-то заброшенного дома. Подъехать к своему гаражу я не мог из-за клёна, который сам и срубил, а тратить лишнее время на объезд мне не хотелось.

– Я так устал... – сказал Алекс, когда мы переступили порог родного домика.

Алекс скинул с себя куртку и лениво потянулся. Хоть он и пытался скрыть эмоции за усталостью, я видел, что он рад вернуться домой. Очень рад.

– Я подогрею тебе воду.

– Зачем? – на его лице отразилось искреннее непонимание.

– Чтобы помыться. Ты же знаешь правила. Я люблю, когда всё вокруг меня находится в идеальном порядке. А ты за то время, пока пробыл в Лейтхилле, успел в грязи искупаться. Несколько раз.

– Неправда.

– Не спорь.

Я знал, что он не хочет ругаться со мной в первый же час своего пребывания в доме, однако было что-то поистине пугающее для Алекса в глаголе «мыться». Спустя долгие минуты препирательств, мне всё же удалось затолкать парня в таз с горячей водой и выдать ему комплект чистой одежды и полотенце. А я пошёл в котельную, чтобы подкинуть дров и поскорее согреться.

Интересно, почему именно дома мы начинаем чувствовать усталость, которая копилась в нас на протяжении всего дня? Будто обрываются верёвочки, поднимавшие и опускавшие наши конечности. Придя в гостиную, я стянул с себя штаны и свитер и закутался в одеяло. Даже думать лень, а ещё надо приготовить ужин, проведать Элизу и помыться.

Когда я задремал в кресле, убаюканный родной тишиной, вернулся Алекс. Он выглядел, мягко говоря, недовольным. С коротких светлых волос стекала вода, а мокрое полотенце лежало на плечах.

– Спишь?

– Рано спать, я хотел приготовить что-нибудь...

– Да не парься, я сам приготовлю. Ты выглядишь замученным.

– Я не привык спать где-то, кроме своей постели, поэтому обитание в офисе Освальда стало необычным опытом. И очень утомительным.

– Теперь ты понимаешь, каково мне. Хотя бы чуть-чуть.

Понять Алекса очень сложно. Я его простил, и этого мне было достаточно, чтобы продолжить жить под одной крышей. Алексу, наверное, этого было мало. Он думает, что я снова выгоню его?

– Ты мне весь пол водой зальёшь. Тебя вытираться не учили? – проворчал я, желая сменить тему.

– Не будь занудой.

– Вытри волосы.

Алекс фыркнул и неохотно начал водить кончиком полотенца по голове.

– Хоть твои ворчания жутко надоедают, – он улыбнулся, – я всё равно скучал по ним.

– Да ну?

– Серьёзно.

Он сел на подлокотник, легонько ударил меня кулаком по плечу и произнёс:

– Надеюсь, будь у тебя кто-то, кроме меня, ты бы всё равно скучал.

– Я мог бы продолжить диалог с Морисом, но не сделал этого. Зря ты думаешь, будто мне хочется променять тебя на первого встречного.

– Но ты же забрал радиостанцию с собой. Тем более сравнивать меня со странным голосом из динамика... Не получается у тебя льстить.

– Я и не собираюсь льстить. Всё равно придётся куда-то уехать, пока Джонсон не опомнился, поэтому радиостанция нам ещё не раз пригодится.

Алекс нахмурился, стоило мне упомянуть ненавистную фамилию.

– Знаешь... я ведь сбежал в Лейтхилл, чтобы убить Джонсона.

– С ума сошёл, что ли? Они вооружены, да и даже один на один ты явно проигрываешь Джонсону.

Его плечи затряслись от смеха.

– Мной руководила ненависть. Я безрассуден, правда?

– Ты дурак.

– Ты просто никогда не ненавидел кого-то так сильно, что готов был сам умереть, лишь бы заставить его страдать.

– Но это глупо. Какой смысл в чужих страданиях? Разве они принесут тебе покой?

Алекс приблизился к моему лицу, кривовато улыбнувшись, и заглянул в глаза. От неожиданности у меня даже дыхание перехватило.

– В прошлом я сделал много глупостей. Я сжёг заживо человека, потому что он предал меня. Но с Джонсоном иная ситуация. Я имею в некой степени благородные мотивы.

– Какие мотивы ты бы ни преследовал, убийство человека – это не тот поступок, который тебе нужен сейчас.

– Джонсон хочет захватить Новую Британию. Он разрушит всё на своём пути. Представляешь, сколько жертв ему придётся принести?

– Не верю, что у какой-то банды хватит сил для захвата огромного поселения с кучей военных.

– У него есть козырь в рукаве.

– Да чем бы он ни располагал, какая разница? Нас это не касается, Алекс. Больше ты с этим не связан. Ты имеешь право на нормальную жизнь. Здесь, со мной.

– А если...

– Нет никаких «если». Есть только ты и я. Твои попытки выпросить прощение за прошлые грехи сделают только хуже.

Алекс обнял меня за шею, утыкаясь носом в обивку кресла. Я слышал, как тяжело он дышит.

– Ты прав, – выдохнул он, наконец. – Ты прав, Фир.

Мы сидели так какое-то время, пока окончательно не стемнело. Тогда Алекс поднял голову и спрыгнул на пол.

– Ты мне всё одеяло промочил своими волосами, – проворчал я и ужаснулся. Я действительно веду себя как занудный старик!