В тени невинности

«Не бойся, я твой друг», – это были первые слова, которые я услышал от Освальда. Мы прятались в полупустом магазинчике на окраине, дожидаясь помощи.

– Мир точно сошёл с ума! – громко возмущался Чак, судорожно сжимая мобильный телефон. – Неужели они не видят, что творится на улице? Почему оставшихся в городе людей не эвакуируют?

– Потому что мы опоздали, – ответила его жена.

Семья Чака была теми людьми, которые спасли меня и отвезли в Виллсайл. Вот так я с ними и познакомился.

– Папа... нас уже не спасут, верно? – спросил Дерек.

– Папа, – повторил я за ним как попугайчик.

– Что случилось с твоими родителями? – Освальд сел рядом со мной на прилавок и аккуратно дотронулся до плеча.

Я отодвинулся от него, подавляя порыв заплакать. Весь мир казался мне слишком большим и жестоким.

– Даже если помощь не придёт, то я тебя не оставлю. Со мной ты в безопасности. Хочешь, принесу тебе газировку? Здесь автомат неподалёку.

Закутавшись в холодную кофту, я посмотрел на ругающегося со своей женой Чака.

– Какая тебе больше всего нравится?

Я покачал головой – с губ Освальда сорвался тяжёлый вздох.

– Ты такой разговорчивый, мой друг, – усмехнулся он, заведя руки за голову. – Как тебя зовут? Чак говорил, но я не запомнил. Ты ведь испанец, я прав?

Спокойствие, с которым он говорил, делало меня капельку храбрее. Мне уже не хотелось расплакаться, как прежде.

– Если тебе страшно, то ты можешь взять меня за руку. Я не против.

– Я... Фирмино.

– Очень интересное имя. И вправду испанец.

– Итальянец.

– Да? Извини, – он улыбнулся. – Можешь звать меня просто Освальд.

Почему я пишу об этом? Во мне часто просыпается чувство ностальгии. Мне нравится думать о тех временах, когда я был ребёнком. Порой, встав на рассвете, хочется вновь проникнуться атмосферой тех лет. Алекс говорит, что я не умею отпускать прошлое, но я с ним не согласен. Мне нравится погружаться в себя, вот и всё.

Кстати об Алексе. Последнее время он спал довольно долго, поэтому наутро я выделил час для себя самого. Для рассуждений или простого человеческого наслаждения тишиной. Конечно, мне понадобилось какое-то время после его возвращения, чтобы вновь привыкнуть к «новому-старому» распорядку дня. Этот распорядок мне очень нравился, пусть я не любил менять многолетние привычки.

Но сегодня, часов так в восемь утра, пока я по обыкновению делал пометки на листочках, чтобы позже оформить их полноценными записями в дневник, раздался приглушённый стук дерева о пол, нехарактерный для обыкновенной утренней тишины.

«Неужели проснулся?».

Я спустился в гостиную и увидел Алекса сидящим на полу и держащим в руках створку шкафа. Спустя несколько неловких взглядов я всё же решился поинтересоваться:

– Ты что делаешь?

– Мышь ловлю.

– Единственная мышь в этом доме – это ты.

Алекс оскорблённо опустил голову.

– Вот тебе и «доброе утро».

– Ты зачем мне шкаф ломаешь? Он старше, чем ты.

– Она сама отвалилась. А тот факт, что шкаф старше меня, подтверждает мои слова. Видишь?

Алекс положил створку рядом с собой на пол и невинно улыбнулся.

– Вставай с пола, а то замёрзнешь. Зима на улице. А если ты хотел полазить по шкафам, то мог бы просто попросить у меня.

– Ничего я не хотел, – буркнул он. – Просто у тебя тут журналы какие-то лежали, и я подумал...

Покачав головой, я достал из шкафа стопку старых журналов и кинул их на столик возле дивана. Здесь был целый клад для ценителей первых сплетен и сомнительных рецептов. Встречались, правда, и неплохие экземпляры вроде журнала про автомобили и научные энциклопедии.

– Можно? – Алекс с любопытством осмотрел моё имущество.

– Бери.

– Спасибо! А вот про мышь зря ты мне не поверил, я её действительно видел.

Я вздохнул и пошёл в мастерскую за инструментами, чтобы починить створку шкафа. Когда я вернулся, Алекс лежал на диване, рассматривая картинки в журнале.

– Что такое панацея? – спросил он у меня, пока я возвращал створку на своё законное место.

– Лекарство от всех болезней.

– Её не существует?

– Нет, это миф.

Нахмурившись, Алекс вернулся к изучению журнала. Вдруг он вскрикнул от радости и подбежал ко мне, чтобы показать разворот с играми.

– Смотри, это судоку! Дейн обожал его разгадывать! Я тоже хочу сыграть!

Сколько радости от обычного квадратика девять на девять... Его восторженное лицо заставило меня улыбнуться. Я махнул рукой в сторону подставки для карандашей, которая с приходом Алекса стала располагаться на журнальном столике.

– Не забывай, что стирка сегодня на тебе.

– Да, я помню. Займусь после завтрака.

Миссия по возвращении шкафа в порядок прошла успешно. Я вытер руки о платок и подошёл к Алексу, заглядывая в журнал, где кривоватыми рядами были нарисованы цифры. Три двойки подряд? Судоку ведь не так разгадывают!

– Ты неправильно пишешь. Цифры не могут повторяться.

– Ну и что? Мне нравится.

– Ты делаешь неправильно!

– Ну и что? – возмущённо повторил он. – Я не знаю правил, но мне нравится вписывать цифры в клетки! Почему я должен что-то менять, если мне и так нравится?

– Потому что тебе быстро надоест.

– Не надоест.

– Ладно, – закатив глаза, сказал я. – Делай как хочешь. Но если всё-таки образумишься, то на предыдущей странице есть правила.

Через какое-то время Алекс действительно полез на другую страничку, чтобы прочитать правила. Обычно в таких ситуациях я чувствовал себя победителем, но сегодня что-то заставило меня задуматься. «Если мне нравится, то почему я должен ограничивать себя правилами?» Не самый логичный вопрос в условиях нашей жизни, но... и вправду, почему?

– Три и четыре! Да я просто гений!

– Не кричи, Ал. Ты заглушаешь мои мысли.

– Извини.

– Каша почти сварилась, – строго взглянул на него я. – Иди к столу.

Иногда своим родительским поведением я пугал самого себя. Однако в этом была вина и Алекса: нечего вести себя как ребёнок. По сути, он, конечно, и есть ребёнок, но всё-таки.

Мне просто очень неловко себе в этом признаваться.

– Ты это слышал?

Я не сразу понял, о чём говорит Алекс. Он вскочил с дивана и подбежал к окну, вглядываясь в щель между досками.

– О чём ты?

– Мне показалось, будто калитка скрипнула.

– Быть не может.

– Я проверю.

– Подожди...

Он выбежал на улицу в одной толстовке, а я неохотно поплёлся надевать куртку. Сердце стучало часто, не давая сделать глубокий вдох. Нет, это не могли быть бандиты. Они ни за что на свете не нашли бы нас...

Я обомлел, когда вышел на улицу: в моём дворе и вправду стоял человек. Он был среднего роста и очень пухлой комплекции. Напротив него стоял Алекс и размахивал кинжалом. Их разделяли четыре шага и направленный на Алекса пистолет.

Мужчина был напуган. Он перевёл взгляд на меня, и Алекс, не теряя ни секунды, выбил пистолет из руки мужчины и ударил его в пах. Мужчина упал на колени, заскулив от боли, а Алекс схватил его спутавшиеся чёрные волосы, приставил к горлу кинжал и леденящим душу голосом прошептал:

– Десять секунд, чтобы сказать, кто ты такой и зачем пришёл. А потом я перережу тебе глотку.

И тут в моей голове всплыли былые образы. Я не поверил себе поначалу, но вглядевшись в лицо мужчины, понял: это и вправду он.

– Алекс, стой. Я знаю этого человека.

Но парня было не так просто остановить. Не побоявшись, что могу случайно попасть под горячую руку, я подбежал к Алексу со спины и схватил его за запястье. Он начал брыкаться, потому я завёл его руки за спину и хорошенько тряхнул.

– Хватит! Ты меня вообще слышишь?

Он с недоверием посмотрел на меня через плечо.

– А если он опасен?

– Да он боится тебя больше, чем ты его!

– Плевать я хотел!

– Алекс, этот человек жил с нами. Когда Освальд был... ещё жив.

Мальчик перевёл взгляд на незнакомца, от страха сжавшегося у забора.

– Ф-Фирмино?

Я не ошибся. Этого человека звали Роберт, он работал в церкви Виллсайла, когда началась эпидемия. Освальд всегда считал Роберта своим хорошим другом.

– Это Роберт? – усмехнулся Алекс, когда я отпустил его руки.

– Ал, иди в дом.

– Но...

– Иди, я сам разберусь.

Получив в ответ холодный взгляд из-под короткой чёлки, я повернулся к Роберту. Он выглядел потерянным.

– Мы все были уверены, что ты умер. Как?

Роберт пожал плечами.

– Прости, я... просто немного удивлён.

На самом деле я был в шоке. Помог ему подняться с земли и ещё раз оглядел с ног до головы. Это был тот самый Роберт, с которым мы ходили за грибами по осени и играли в монополию, только седина в волосах намекала на прошедшие мимо нас годы.

– Фирмино... Как же ты вырос, – он положил руку на моё плечо и с печалью взглянул мне в глаза. – Я не думал, что встречу тебя здесь. Я был уверен, что никого не осталось в живых из... наших.

– Только я остался. Впрочем, это уже неважно. Где ты был всё это время?

– Долго говорить.

– Ах, да. Проходи, – я указал на входную дверь, с порога которой за нами наблюдал Алекс. – Здесь ты в безопасности.

– А как же этот м-мальчик?

Я видел, что Алекс не на шутку напугал Роберта. Даже сейчас он продолжал сверлить мужчину взглядом, готовый в любой момент вновь напасть с кинжалом.

– Алекс тебе не причинит вреда, – нарочито громко и строго сказал я, подходя к крыльцу.

– Ты пустишь его в дом? – переспросил Алекс, стоило нам поравняться.

– Он друг Освальда. Конечно, я пущу его.

– Сколько лет прошло с тех пор? Он появился из ниоткуда!

– Идём, Роберт.

Мы расположились на кухне. Мои руки дрожали от волнения, пока я раскладывал кашу по тарелкам. Тот ураган эмоций, который бушевал во мне... Я не смогу передать его словами. Мне не верилось, что всё это взаправду.

– Я так рад, что ты жив, – произнёс я в попытке развеять напряжение, царящее за столом. – То есть... меня переполняют эмоции на самом деле. Я и предположить не смел, что ты выбрался из Лейтхилла в тот ужасный день.

– Самому не верится, – тихо ответил Роберт.

– Как ты выживал после того?

– Меня нашла девушка. Она, – мужчина запнулся, – будто ангел. Спасла меня.

Роберт был перепуган. Не нужно быть внимательным человеком, чтобы заметить его бегающий взгляд и трясущиеся на столе ладони. Скорее всего, это вина Алекса.

– Ох, точно. Я такой дурак, – нервно засмеялся я. – Роберт, познакомься с моим новым другом. Его зовут Алекс. Так получилось, что... его отец умер, и теперь я забочусь о нём.

– Приятно познакомиться.

– Мне тоже, – холодно сказал Алекс. – Фирмино много о Вас не рассказывал, поэтому неудивительно, что я не сразу понял, кто Вы такой.

– Это ничего...

Я опустился на стул и без аппетита проглотил ложку каши. Мне хотелось пнуть Алекса, чтобы тот прекратил пялиться на Роберта, но это было бы слишком заметно. Поэтому мне пришлось продолжить попытку разговорить старого друга:

– Боб... Могу ли я тебя так называть? – получив короткий кивок в ответ, я продолжил. – Так, что же было после того, как эта девушка нашла тебя?

– Она отвела меня в свой лагерь. Там я живу последние годы.

– В Лейтхилле есть люди?

– Не совсем... Мы живём за пределами Лейтхилла в школе-пансионе Клирлейк.

– Клирлейк? Получается, Морис...

– Глава нашего лагеря, – слабо улыбнулся Боб. – Ты разговаривал с ним несколько дней назад. Когда... он сказал нам об этом, я своим ушам не поверил. Фирмино редкое имя для наших мест, не так ли?

– Так ты решил проверить?

– Никогда бы не простил себя, если бы не решился на это. Но ты ведь говорил, что один?

Я выскреб остатки каши из тарелки, пытаясь придумать убедительный ответ. Объяснение Роберту истории Алекса было бы совершенно лишним. Придётся делать то, чего я терпеть не могу. Лгать.

– Правда? Я так сказал?

– Я не слышал своими ушами, но Морис говорил именно это.

– Мне кажется, он что-то перепутал. Связь в тот вечер была просто ужасной.

– Вот оно как. Разрешишь мне отлучиться по естественным делам?

– Да, конечно.

Роберт вытер рот, положил салфетку на стол и вышел через дверь кухни на задний двор. Его тарелка осталась наполовину полной. Алекс проводил гостя подозрительным взглядом и принялся перекладывать его кашу в свою тарелку.

– По правде сказать, я думал, что мне послышалось. Ты так легко врал ему прямо в глаза. Иронично, не правда ли?

– Ой, прекрати.

– Ты оказался в такой же ситуации, как и я. Меняются лица, места, время, но суть остаётся одной. Нельзя рассказать незнакомцу о принадлежности к бандитам, м?

– Роберт не незнакомец. Я просто не хочу вываливать на него твою грязь.

– А я, по-твоему, хотел при нашей первой встрече? Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что мы с тобой очень похожи. Только ты это скрываешь.

Доев чужую порцию, он отправил тарелки в таз со старой водой и скривился.

– Пусть Робин моет.

– Алекс...

– Что? Я не хочу лишний раз мочить руки.

– Во-первых, не Робин, а Роберт. А во-вторых, почему ты так негативно к нему настроен? Я же вижу твою неприязнь.

– Почему он мне должен нравиться? Тебе не кажется это странным? С самой смерти Освальда ты ничего о нём не слышал, а тут он заявляется и говорит, будто всё это время как ни в чём не бывало жил в каком-то пансионе.

– Он пришёл сюда из-за моего разговора с Морисом.

– А ты уверен, что Морису можно доверять? Кто он такой вообще? Если он сумасшедший людоед, который отправил Роберта по твою душу?

Я усмехнулся.

– И это я параноик? Ты несёшь бред, Алекс.

– Неподалёку орудуют бандиты. Мы не знаем, кем они решат манипулировать, чтобы добиться своей цели. Тот факт, что ты когда-то знал этого мужика, ещё не значит, что сейчас ты можешь ему доверять.

– Раз на то пошло, то Роберта я знаю дольше, чем тебя.

Алекс приподнял брови, а в его улыбке я прочёл ничем не прикрытый сарказм.

– Правда? То есть ты хочешь сказать, что доверяешь ему больше, чем мне?

– Роберт меня никогда не обманывал. Всё моё детство он был примером для подражания. Почему я не могу ему доверять?

– Ты серьёзно?

– Да, серьёзно. И что теперь, опять сбежишь?

От такой простой фразы Алекс подавился воздухом; он медленно подошёл к столу и развернул меня за плечо.

– Если я окажусь прав, то ты, наглый итальянец, будешь извиняться передо мной на коленях.

– Никогда, Александр. Читай по губам, – я улыбнулся. – Ни. За. Что.

– Знаешь, Фирмино, мне бы очень хотелось ошибаться.

Алекс вышел из кухни, оставив меня в совершенно смутных чувствах. Часть меня, что вечно кричала об опасности, упрямо подтверждала слова Алекса, но... Сколько можно быть параноиком? Встретив Алекса, я тоже постоянно ожидал от него какой-то беды. Дождался, конечно, однако теперь представить жизнь без мальчишки было очень трудно.

Я решил, что буду всегда начеку рядом с Робертом. А сейчас меня ждал долгий разговор о прошлом и будущем.

– Он ушёл?..

Роберт встал возле стула, не решаясь сесть.

– Да, на Алексе сегодня стирка... То есть... Ладно. Наверное, я говорю что-то не то. Из нас двоих обычно разговаривает Алекс.

– Ты давно знаком с этим мальчиком?

Интонация, с которой он это произнёс, заставила меня вздрогнуть. Как давно я знаю Алекса? Кажется, целую вечность, хоть познакомились мы этой осенью.

– Я не помню.

– Он какой-то странный. Меня это не касается, но...

– Знаю, – перебил я Боба. – Странный. Ему подходит.

– И ты теперь как Освальд защищаешь чужого ребёнка?

– На самом деле Алекс и сам способен себя защитить.

– Тогда почему ты держишь его здесь?

Я опешил. Алекс ведь не вещь, чтобы его держать. Роберт смотрел на меня так, будто надеялся на какой-то определённый ответ. Но что он хотел от меня услышать, я совершенно не понимал.

– Мы друзья. Я был совсем один, а потом нашёл его... Кроме Алекса, у меня никого не было.

Разве это не самая очевидная вещь в мире?

– Но ты хочешь попасть к другим людям, не так ли? Когда ты говорил с Морисом, ты ведь хотел.

– Ну... я был бы не против.

– Фирмино, – с отеческой нежностью произнёс Роберт, – мой милый мальчик. Я приехал, чтобы забрать тебя в Клирлейк, и всё ещё хочу это сделать. Но с тобой этот мальчик, и это стало для меня досадной неожиданностью. Я не знаю, как мне поступить.

Я понимал Роберта. На его месте я бы тоже был в замешательстве. Я своими руками закрутил клубок проблем, которые теперь вынужден распутывать. Алекс не согласится уехать, да и, судя по всему, Роберт тоже не слишком жалует мальчика.

– Я мог бы поговорить с Морисом, но... – он упал на стул, словно его ноги были не в состоянии его больше держать. – Я мог... а что если мы заберём мальчика в Клирлейк?

– Боб, я безумно ценю твою доброту, но мы не можем уехать прямо сейчас. У Алекса очень сложный характер: пытаться переубедить его – всё равно что жарить яичницу на снегу.

– Зачем его переубеждать?

– Он говорит, что ему трудно жить среди людей, поэтому вряд ли согласится вот так сразу уехать.

– Неужели только поэтому ты отказываешься от моего предложения? Ты ведь старше и сильнее мальчишки. Почему ты не можешь повлиять на него?

– Я не могу силой заставить его делать что-то. И не собираюсь.

Боб взглянул на меня с непониманием.

– Прости, если мои слова кажутся тебе странными, но в этот день я пришёл сюда, чтобы выполнить свой долг перед дорогим мне человеком. Я должен позаботиться о тебе. Смогу ли я оставить ребёнка, ради которого мой друг готов был перевернуть весь мир?

– Тебе так важно...

– Послушай, Фирмино, ты очень важен для меня. Мы должны найти способ переубедить мальчишку. Он сам не понимает, что говорит. Разве в нашем мире найдутся люди, которые предпочтут отказаться от крова и еды?

Я был согласен с Робертом, хоть сам до конца не верил в то, что мне придётся оставить дом – место, которое защищало меня на протяжении всех этих долгих десяти лет от ужасов внешнего мира. Но если впереди меня ждёт лучшая жизнь... Как же я ненавижу принимать решения!

Я не хочу ошибаться.

– Дай мне время.

– За мной скоро приедут.

– Мне нужно время, Боб. До завтрашнего утра.

Он кивнул. Его удручали нерешительность и недоверие с моей стороны, но при этом он понимал, что по-другому нельзя. Я больше не десятилетний мальчик, готовый бежать за мнимой надеждой.

Я не уверен, что что-то изменилось.