Моника

Мрачный коридор психиатрической больницы полностью находился в нашем распоряжении. Оставив маленькую Руни спать в её палате, мы отправились на поиски архива.

Девочек не очень интересовало, какую информацию мы найдём в старом архиве. Они пошли со мной только ради того, чтобы не оставаться наедине с собой в тёмных и холодных палатах.

Я хотела узнать больше информации о маме, её заболевании и о том, как именно она умерла. Меня переполнял большой интерес и одновременно страх неизведанности. Впервые я познакомлюсь с историей своей мамы глубже и, возможно, узнаю больше о своём рождении и смерти сестры.

Была ли эта смерть действительной и правда ли то, что мама родила в ту ночь близнецов? Может, на свет появилась только я, а Моника является моим плодом воображения?

Она продолжала молчать, и у меня начала появляться мысль о том, что её никогда и не было. Это заставляло меня ещё больше усомниться в правдивости этой истории.

Ламия шла спереди, идеально ориентируясь в местности и показывая нам правильную дорогу, ведущую к архиву. Мелани с Зарой шли за мной, не выдавая ни единого намёка на звук, в тот момент как Ламия никак не успокоившись, напевала какую-то странную песенку.

— А в нашем сердце спряталось безумие, и оно сильнее нас самих. Мы беспомощны и способны только на раздумие, но, увы, наш голос разума давно утих.

Я разглядывала весь коридор, запоминая каждую дверь, таившую за собой загадку. Песенка Ламии становилась всё громче.

— Я начну считать, ты попробуй спрятаться в темноте. Я буду считать, ты попробуй избежать тишины.

Когда мы дошли до лестницы, в голове мгновенно образовалась картина смерти Дженны. Убийство, совершенное моими руками и оставшееся в моей памяти, как нечто ужасное.

— Раз, два, три. Не уж то, это невозможно? Четыре, пять и шесть. Мои слова являются ложью? Семь, восемь, девять. Спеши, совсем чуть-чуть осталось до десяти. Когда я произнесу «десять», ты будешь уже взаперти.

Я резко схватилась за металлические перила лестницы от внезапной слепоты. Голос Ламии начал звучать в моей голове всё громче.

— Мой милый друг, темнота живёт внутри нас. Заходи в наш круг, ведь и твой внутренний огонь погас!

Воспоминания об убийстве Дженны всплыли перед глазами, заставив всё внутри меня замереть от страха.

— Ты самое настоящее воплощение зла, Вероника! — жуткий шёпот сестры усугублял положение, вынуждая меня схватиться за уши и осесть на холодный пол.

После её слов меня охватило чувство сильной ненависти, заставившее мысленно вернуться в ту ночь, когда я своими маленькими ладошками безжалостно оставляла до невозможности страшные увечья на теле тех мужчин, что причинили нам с сестрой боль.

— Нет, это не я! Это ты истинное зло, Моника!

Преодолев слабость, распространившуюся по всему телу, я, немного пошатываясь и пытаясь поймать равновесие, поднялась на ноги, справляясь со слепотой. Когда туман перед глазами развеялся, я увидела перед собой удивлённые лица подруг.

— Что с тобой было, Вероника? Ты чуть не упала с лестницы, — Ламия пыталась привести меня в чувство, но её слова доходили до моего разума слишком долго.

Сделав несколько вдохов и выдохов, я старалась восстановить своё сбившееся дыхание. Тёмные пятна перед глазами всё также продолжали мелькать, заставляя меня на несколько секунд закрыть глаза, чтобы до конца избавиться от них.

— Такое иногда бывает, — я говорила это с закрытыми глазами, справляясь с головокружением. — Помрачение сознания, нарушение ориентации во времени, месте и иногда в собственной личности. Я словно отрешаюсь от внешнего мира, поглощаясь в мир собственных воспоминаний и иллюзий.

Открыв глаза, я заметила, что все странности, охватившие меня, начали отступать.

— Да, у меня тоже такое случается временами, — Зара понимающе кивнула головой и скрестила руки на груди.

— Нас всех охватывают такие странности, и от них невозможно избавиться, — Мелани сказав это, осмотрелась по сторонам. — Мне кажется, нам нужно спешить, скоро на горизонте начнут появляться ненавистные санитарки и врачи.

Аккуратно следуя друг за другом, мы начали спускаться вниз по лестнице в подвал, где, по словам Ламии и должен находиться архив. Я не могла не обратить внимания на огромную дверь, показавшуюся для меня очень подходящей для выхода из этой больницы. Это место включало в себя несколько корпусов, где палаты были разделены по различным отделениям, и чтобы найти правильную дорогу к главному выходу, нужно было бы очень постараться. Но нужен ли мне выход из этого места больше?

Когда мы спустились в подвал, нас мгновенно охватил запах сырости. Тёмный коридор вёл в неизвестность и вызывал устрашающий вид. Подвал также освещали неоновые лампочки зелёного оттенка.

Ламия уверенно шла впереди, продолжая напевать ту же странную песенку. Зара шла вместе со мной, схватив меня за руку и с напуганным лицом рассматривая всё то, что окружало её. Я дала себе слово, привыкнуть к чужим прикосновениям, ведь это были женские прикосновения. Но я даже думать не хочу о том, что будет со мной, когда меня коснётся мужчина.

Мелани еле плелась за нами, сгорбив спину и напоминая мне страшного зомби.

— Таракан! — крик Зары напугал меня до такой степени, что я аж подпрыгнула. — Они повсюду!

Посмотрев на пол, я увидела трёх больших чёрных тараканов, быстро передвигающихся с одной стороны коридора в другую. Мелани, быстро подбежав к нам, раздавила их, заставляя меня поморщить нос.

— Ты боишься тараканов? — Мелани издала смешок и посмотрела на Зару.

— И мышей, пауков, жуков и всех ползучих паразитов, — Зара схватилась за свои волосы и начала выдёргивать один волос за другим.

Большой страх сильно подействовал на неё, вновь вызывая приступ, от которого она уже никак не могла избавиться.

— Что вы кричите? Идёмте, я нашла дверь, — Ламия высунула голову из одной из дверей с правой стороны коридора и поманила нас пальцем к себе.

Оглядываясь по сторонам, мы добежали до той самой двери, на которой большими заглавными буквами было написано «АРХИВ». Вход был разрешён только медицинскому персоналу, но никого из нас это не останавливало. Зайдя внутрь, мы сразу же увидели большие стопки документов, различные медицинские записи и бумаги, стоящие на больших овальных столах. Также здесь было огромное количество коробок на стеллажах, в которых и хранились нужные для нас документы. Все стеллажи были расписаны по годам, что облегчало поиски.

— Тут так пыльно, — Мелани расчихалась, заставляя нас всех рассмеяться. — Как тут можно работать?

— Ты можешь постоять у двери? Если вдруг услышишь, что кто-то идёт, то сразу говори нам, — сказав это, я подошла к стеллажам.

Мелани вышла из архива, оставляя меня, Зару и Ламию рыться в старых бумагах в поисках нужной информации.

— Ого, а я, оказывается, была права, когда сказала, что здесь есть сведения о пациентах столетней давности, — Зара сидела на полу, взяв в руки стопку документов и с интересом изучая каждую. — Ева Грин, Сара Миллер, Картер Рудвельд — все эти пациенты много-много лет назад тоже были помещены в эту психушку из-за трихотилломании, но они смогли излечиться.

— Дай, я тоже посмотрю, — Ламия села вместе с Зарой и начала разбирать бумаги, находившиеся в коробках на нижних стеллажах.

Пока девочки были заняты изучением интересных для них документов, я искала стеллаж с нужным для меня годом. Проведя пальцем по пыли, удобно расположившейся на коробках, я задумалась о том, сколько же лет этому месту и сколько же оно ещё тут простоит. Здесь пора бы провести ремонт, ведь здание чахнет прямо на глазах. Интересно, когда мама лечилась тут, тоже всё было плохо?

Улыбнувшись нахождению нужного для меня стеллажа, я начала искать коробку, в которой находилась информация про маму. Столько пациентов, фамилии которых начинаются на букву Г, лечилось в тот год здесь, что я начала думать, что мои поиски никогда не будут закончены. Но всё-таки я справилась.

Открыв файл, я сразу же увидела несколько фотографией своей матери в больничной рубашке. У неё были такие же длинные чёрные волосы, как у меня. Хоть на её лице и шее было много царапин, она казалась для меня самой прекрасной женщиной на свете. Прочитав несколько сведений про историю её болезни, я смогла понять только то, что она страдала параноидной формой шизофрении, сопровожденной неуравновешенностью и расстройством личности. Её всегда мучили галлюцинации и бредовые расстройства, которые никак не позволяли ей вылечиться.

Она попала сюда ещё на раннем сроке беременности и никак не могла вспомнить, с кем именно у неё была интимная связь. Память мамы начала нарушаться, охватывая с собой также её мышление. У врачей не было никаких надежд на то, что у неё родиться здоровый ребёнок. Некоторые из них не надеялись даже на то, что она вообще сможет родить. Но врачи были не правы. У Лоры Гриффин состоялись роды, во время которых, смогли спасти только одну девочку. У мамы должны были родиться близняшки, но одна из девочек не смогла выжить во время родов.

Вникая в каждую написанную строчку, я убеждалась в том, что Моника реальна, и она действительно является моей сестрой, которая ещё с самого рождения была со мной. Мама спустя пять месяцев после родов покончила жизнь самоубийством, перерезав себе вены медицинским скальпелем. Эти строчки я читала с замиранием на сердце, убивая в себе надежду, увидеть её вживую.

Лампочка, которая освещала мне пространство, начала мигать, заставляя меня закрыть файл и убрать его обратно в коробку. Глаза начали плохо ориентироваться в местности из-за этого внезапного мигания, и я вместо того, чтобы положить коробку на стеллаж, уронила её. Сев на корточки, я начала класть обратно в коробку все документы, вылетевшие из неё.

— Вероника, — женский голос эхом раздался в моей голове, вынуждая меня прекратить действия и осмотреться по сторонам.

— Ламия? — я посмотрела в сторону двери, но никого из своих подруг не увидела. — Зара? Где вы?

Схватившись за плечи, я поднялась с места и начала расхаживать между рядами стеллажей, надеясь увидеть своих подруг там, но их нигде не было. Дрожь пробежалась по телу, охватывая кончики пальцев на ногах и руках. Сердце стучало в странном ритме, то замирая на долгое время, то не прекращая свой бешеный бит. Я всем сердцем чувствовала, что нахожусь не одна, тут есть кто-то ещё. Кто-то, кто наблюдает за мной и внушает страх.

Прищурив глаза, я начала вглядываться в одну точку, где с каждым миганием лампочки появлялась женская фигура в длинном белом платье. Эта фигура чем-то напоминала меня и заставляла идти ей навстречу.

— Кто здесь? — c каждым сделанным мною шагом, я ощущала, как сильный ритм моего сердца отдавался в ушах, вызывая лихорадку и тряску рук.

Женщина смотрела в одну точку, не переводя взгляда никуда, кроме меня. Её лицо было размыто и не давало мне возможности рассмотреть её.

— Вероника, — интонация её голоса напугала меня и заставила остановиться на месте. — Я знаю, кто ты.

— Кто я? — мой голос дрожал, выдавая мой страх.

Фигура женщины начала исчезать, дав мне возможность спокойно выдохнуть и расслабиться.

— Ты та, на руках которой, всегда будет кровь!

Женщина с изуродованным лицом появилась перед моими глазами, заставляя меня закричать от сказанных ею слов.

— Вероника, очнись! — открыв глаза, я сразу же прищурилась от резкого света. — Это всё галлюцинации.

Услышав голоса Ламии и Зары, я вздохнула с облегчением. Мне всего лишь померещилось. Крепко схватив Ламию за руку, я поднялась на ноги и огляделась вокруг.

Лампочка больше не мигает и коробка стоит на месте. Я давно нормально не спала, и мозг устал постоянно находиться в рабочем режиме. Но я боялась заснуть, ведь во сне я была слабой, и Моника могла вновь одержать победу над моим телом.

— Да, это всего лишь галлюцинации.

Вздохнув спокойно, я отпустила руку Ламии и встала в нормальную позу.

— Сюда кто-то идёт! — Мелани забежала обратно в архивную и с удивлённым лицом посмотрела на нас. — Нам нужно спрятаться.

Разделившись по парам, мы с Ламией спрятались между стеллажами, а Мелани с Зарой в углу комнаты за большим овальным столом. Услышав, как в архив кто-то зашёл, мы с Ламией закрыли рты и зажмурили глаза.

— Что я сказала Джанис вчера? Клади документы в коробки, не оставляй их на полу! Ох, уж эти новенькие, — раздражённая из-за беспорядка женщина вышла из комнаты так же быстро, как и зашла, оставляя нас четырёх вздыхать с облегчением.

Выйдя из своих потайных мест, мы засмеялись.

— Было весело прятаться от работников. Нужно как-нибудь повторить, — Ламия, подпрыгнув на месте, начала хлопать в ладоши.

— Да, а сейчас нам надо отправляться по своим палатам, пока ещё кого-нибудь не встретили, — Зара подошла к двери и вместе с Мелани вышла из архива.

Ламия пританцовывая и вновь напевая ту странную песенку, подошла ко мне.

— Пока у нас ещё есть время, не хочешь выйти на крышу? Я там иногда бываю, любуюсь ночным небом.

Её слова вызвали во мне двоякое ощущение. В глубине души появилась тревога, но желание увидеть ночное небо было сильнее, и я кивнула головой в знак согласия.