8.
Глава 8
«Дайте девушке подходящую обувь, и она сможет завоевать весь мир.»
— Мэрилин Монро
Лалиса
Я резко остановилась в дверях Розы и закрыла глаза, не веря своим глазам.
— Папа убьет тебя, — сказала я ей.
— Хорошо, — пробормотала она, добавляя длинную дугу кистью к холсту, прислоненному к стене.
Картина была бы радужной, если бы не была полностью черной.
Моя сестра была задумчива с тех пор, как пришел Чимин. Она ходила на занятия, но в остальном оставалась в своей комнате. Неделя ползла за неделей, а она окутывала дом черным облаком своих эмо-картин и сочной музыки. Я снова начала чувствовать себя виноватой, но не было ни одной части меня, которая хотела бы поставить себя на ее место. Я предпочла бы иметь мужа, который не был бы таким грубым, не был бы таким бабником, как я слышала, и, честно говоря, менее красивым. Возможно, это прозвучало странно, но для меня это имело смысл.
На лестнице послышался смех, и я снова закрыла глаза. Помолвка Розы началась пять минут назад, и сейчас она сидела, скрестив ноги, на полу в комбинезоне, покрытом краской.
Я могла видеть гнев отца неподалеку, и чувствовала его жар только потому, что была такой легкой мишенью. Роза никогда не реагировала, когда наш папа сердился на нее, и это раздражало его, поэтому он обращал своё внимание ко мне.
— О чем, черт возьми, ты сейчас думаешь?
Я направилась к ее шкафу, не желая копаться в костюмах, чтобы найти редкое платье, которое она могла бы надеть.
— Что ненавижу своего жениха. Он груб, и ты его видела, верно? Ты можешь представить нас занимающимися сексом, Лалиса?
Я остановилась, покачала головой и продолжила раздвигать одежду на вешалках.
— Хммм, нет. Я не собираюсь пытаться представить себе это.
Она вздохнула.
— Пару часов назад я поняла, что мне придется заняться с ним сексом.
Я издала признательный звук, не удивляясь, что ей потребовалось так много времени, чтобы прийти к этому предположению. Очевидное было подобно скрытым тайнам мира в эксцентричном уме Розой. Удивительно, ведь она всегда отлично справлялась со своими школьными домашними заданиями и имела больше друзей, чем я могла надеяться.
— Я все думала: возможно, есть причина, по которой он так стильно раздвигает ноги? Он большой. Потом я забеспокоилась и стала просматривать фотографии — ну, видео — обнаженных мужчин его размера, и это заставило меня заволноваться еще больше.
— Ты смотрела порно, — невозмутимо сказала я, стоя в дверях шкафа и наблюдая, как она рисует Мистера Кролика под черной радугой.
Она наклонила голову, чтобы взглянуть на свой шедевр.
— Да, предполагаю, так это называется.
— Роза!
Моя сестра застонала, и я посмотрела на дверь. На маме было красное коктейльное платье и сердитое выражение лица. Обрывки Итальянского слетели с ее губ, когда она выхватила платье из моей руки и ударила Розу по затылку.
— В душ, живо!
Роза что-то проворчала и поднялась на ноги.
— И порно! — больше Итальянского. — О чем ты только думала?
У меня вырвался смешок.
Мама бросила на меня сердитый взгляд, и я превратила его в кашель. Она всегда появлялась в самый неподходящий момент. Нам ничего не могло сойти с рук.
— Лалиса, иди усмири Чона. Не дай бог, он снова начнет стрелять в гостей.
— Я? И что мне делать?
Все, что я получила, было несколько предложений ругательного Итальянского языка, которые даже не касались текущей темы. Когда мама выходила из себя, она говорила обо всем, кроме того, что ее сейчас бесило. На этот раз она разбила свою любимую фарфоровую тарелку, когда бабушка снова пожаловалась на обед, а садовник сегодня не появился. Что, безусловно, было к лучшему...
Гости просачивались в парадную дверь, когда я спускалась по лестнице. На мне было розовое макси-платье-чокер, каблуки с бантиком, завязанными вокруг лодыжек, и распущенные волосы, приколотые сбоку. Хотя я и не одобряла этот брак, это не означало, что я не собиралась воспользоваться возможностью принарядиться. Честно говоря, это был самый яркий момент моей недели.
— Лалиса! — взвизгнула моя кузина София, входя в парадную дверь.
Завизжала — это было лучшим объяснением. Ей девятнадцать, и она постоянно озорничала.
— Я скучала по тебе! — она обхватила меня руками, и я отступила на шаг от толчка.
— Я только в воскресенье видела тебя в церкви. — засмеялась я.
— Я знаю, — она чмокнула меня в обе щеки и отстранилась. — Но с тех пор столько всего произошло.
Ее не было во время обеда, но я достаточно хорошо понимала свою семью, чтобы знать, что моя трехлетняя кузина Кейтлин сможет рассказать все событие, как она присутствовала.
— А где Сэл? — спросила я.
Ее старший брат был мужской версией ее самой.
— Он столкнулся с Юнги у входа. Ты знаешь, «мужской разговор». — она закатила глаза. — Ладно. Я собираюсь найти нам немного алкоголя. Потом нам нужно поговорить об этом Чонгуке, о котором я слышала.
— Посмотри на кровавое пятно во внутреннем дворике. Это все, что можно сказать, — сказала я ей.
— Это не то, что я слышала. Мама рассказала, что он сексуальнее Дэвида Бекхэма.
— Я не знаю, кто это.
Она разинула рот.
— Ты живешь под скалой, Лалиса. Слишком много книг, не хватает телевизора.
— Цитата века, — пробормотала я, когда она увидела еще одного кузена, выкрикнула его имя и оставила меня.
На мгновение я осталась одна в фойе. Окна и двери патио были открыты, позволяя летнему воздуху проникать в дом. Это была прекрасная ночь, и я молилась, чтобы она не закончилась так, как в прошлый раз, когда у нас были Чон. Техен здесь не будет, так что у нас гораздо больше шансов.
Я повернулась, чтобы найти папу, сказать ему, что у Розы проблемы с платьем и что она опаздывает, и позволить ему передать это Чонгуку, но, прежде чем я успела, входная дверь снова открылась. Горечь поползла вверх по моему горлу, но было уже слишком поздно, чтобы уйти.
У Чон Чонгука была худшая репутация из всех, кого я встречала. Хотя, так или иначе, я нашла в себе мужество быть самой собой рядом с ним, а не той милой Лисой, которую все знали и ожидали увидеть. Но так же, как это было, когда кто-то втянут в старые привычки людей, с которыми они общались, я снова падала в бездну фальшивых улыбок и фальшивых слов, и не знала, как выбраться.
— Лалиса.
Теплый воздух коснулся моей кожи, когда входная дверь закрылась, и мне захотелось оказаться на другой стороне. Но вместо этого я вежливо улыбнулась.
—Чханель.
Тридцатилетний Пак Чханель, с светлыми волосами и дорогим костюмом, который всегда носил с цветным галстуком, был красив в классическом и харизматичном стиле. Он никогда не испытывал недостатка в женском внимании, но всегда расточал его на меня. Он работал на моего папу и часто бывал у нас, он ходил на вечеринки, но так как у нас ничего не устраивалось, я не видела его несколько месяцев, с тех пор как произошел инцидент. Это был один из самых больших рельефов, но, к сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается.
— Разве ты не прекрасна, как всегда, — сказал он, целуя меня в обе щеки и задерживаясь слишком долго. — Demasiado hermosa para las palabras. (прим. переводчика — Слишком красива для слов.)
Я не знала, что он сказал, но предположила, что это как-то связано с моим симметричным лицом.
Я уставилась на его светло-голубой галстук, на цвет его глаз.
Я ненавидела это.
Он был самым красивым колумбийцем, которого я когда-либо встречала, и по какой-то причине я негодовала на его белокурую, миловидную внешность. Какая же это ложь.
— Спасибо, — сказала я, пытаясь сделать шаг назад, но его рука скользнула к моей пояснице и направилась к верхней части моей задницы.
Мой желудок сжался от беспокойства. Он был худощав, но высок, и его присутствие поглощало меня, как дурное послевкусие.
Он всегда был слегка неуместен — его пальцы просто задевали то, чего не должны. Достаточно близко, чтобы я почувствовала себя неловко, но не слишком близко, чтобы быть застреленным моим отцом. Если он двинется дальше, поверит ли мне сейчас мой отец?
Чханель отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза, но его рука не отпускала меня. Что-то забралось мне под кожу. В этот момент я поняла, почему не могу избавиться от ожиданий, которые люди возлагали на милую Лису, ни с кем, кроме жениха моей сестры. Чон Чонгук был безопасным. Он женился на моей сестре. У меня не было ни малейшего шанса выйти за него замуж, ни малейшего шанса, что мои действия изменят его отношение ко мне как к жене. Большинство мужчин, проходящих через эти двери, могут быть потенциальными мужьями для меня. Зачем делать себе еще хуже?
Пальцы Чханелья сжались на моей пояснице, и он прошептал мне на ухо.
— Слышал, ты попала в беду с тех пор, как я видел тебя в последний раз.
Мое сердце бешено заколотилось. Он всегда был неуместен, но вежливо неуместен, если это вообще имело хоть какой-то смысл. Он никогда не говорил о чем-то настолько личном и агрессивном.
Его сахаристый голос принял жестокий оттенок.
— Я был очень разочарован, узнав, Лалиса. Ты ведь понимаешь почему, правда?
Была одна вещь, которая могла означать — мой худший кошмар — но я не принимала ее, не верила в нее. Но не собиралась называть его лжецом.
— Конечно, — выдохнула я.
Я не понимала, как крепко он держал меня, пока он не отпустил меня, и я отступила на шаг, мой взгляд сфокусировался на его уродливом галстуке. Потребовалась секунда, чтобы понять, что мы больше не одни, и тяжелое присутствие за моей спиной могло быть только одним человеком.
Чханель настороженно оглянулся, прежде чем снова посмотреть на меня с фальшивой улыбкой и горечью в глазах.
— Увидимся за ужином, Лалиса, — он поцеловал мне руку, с гримасой глядя на мое дешевое кольцо, а затем исчез в моем доме, как змея на свободе.
Я уставилась на дверь, в то время как его намеки звучали у меня в голове. Обида вползла в мою грудь, ползла туда, где она жила. Однако, возможно, Пак Чханель тот, что я заслужила...
Я медленно повернулась, мой взгляд скользнул вверх по черному жилету, черному галстуку, к взгляду столь же темному.
— Если это была Сладкая Лиса, не могу сказать, что я впечатлен.
Там, где присутствие Чханелья было темной маячащей тенью, оно не шло ни в какое сравнение с большим и теплым присутствием Чонгука. Он притягивал вас к себе, но не отсылал. Это было бесконечно опаснее.
Напоминание о моем бесхребетном поведении все еще витало в воздухе, и я не могла так быстро щелкнуть выключателем.
— Прости, — выдохнула я, делая шаг вокруг него, но он потянулся и схватил меня за руку.
Я даже не успела оценить выражение его лица, как он уже тащил меня к входной двери. Его грубая ладонь практически обожгла мою, распространяя теплое ощущение в нижней части живота.
Потребовалось мгновение найти голос, чтобы заговорить, и как только я это сделала, это звучало более задыхающимся и неуверенным, чем когда-либо.
— Что ты делаешь?
Он прибывал в бешенстве. Он должен был прикоснуться ко мне в середине фойе с гостями за каждым углом.
Он проигнорировал мой вопрос.
— Где мой список?
Мои брови нахмурились, а потом я вспомнила, что должна была написать его.
— Я, э-э, забыла об этом.
В теплом свете фонаря на крыльце я услышала, как Юнги и Сэл смеются возле одной из машин на подъездной дорожке, но было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Хватка Чонгука была мягкой, но сильной, так что не оставалось ничего другого, как последовать за ним по каменной дорожке к дому.
Я понятия не имела, что мы делаем, но было только одно, либо пойти с ним, либо вернуться в дом, где Чханель свободно разгуливал. Это легкий выбор, хотя удивительно, учитывая, что я видела только одного из них, стрелявшего в голову члена своей семьи.
Чонгук остановился около угла дома, отпустил мою руку и прислонился к кирпичной стене моего дома. Секунду спустя оранжевое пламя зажигалки окрасило его лицо в золотистые тона, когда он зажег сигарету между губами.
— Ты куришь?
Это был глупый вопрос, так как он теперь выдыхал дым и смотрел на меня с ленивым выражением лица.
— Иногда, — только и сказал он, его плечи напряглись.
Он поднял голову и посмотрел на камеры наблюдения над нашими головами. Он стоял в слепом пятне, прислонившись к стене. Я, вероятно, была впереди и в центре экрана, чтобы Доминик мог видеть. Что подумают люди, если меня снова застанут наедине с мужчиной, с которым я не должна быть? Волна тревоги пронзила меня, и я отступила в сторону, скрывшись из поля зрения камеры.
Взгляд Чонгука был тяжелым, даже сердитым, и я не была уверена, что сделала с ним. Я взглянула на звездное небо. Оно было прекрасным, но я не верила, что он привел меня сюда, чтобы насладиться этим вместе с ним. На самом деле, похоже, он предпочел бы, чтобы меня здесь вообще не было.
Я вздохнула.
— Почему я здесь с тобой?
Ночь была темная, но я все еще видела горькое выражение на его лице.
— Я видел, как этот придурок помыкал тобой, трогая за задницу. Было интересно, смогу ли я сделать то же самое.
Мое сердце замерло на долю секунды, прежде чем я сузила глаза. У меня свои причины мириться с Чханельям, но я не должна иметь дело с шурином. Я сделала шаг, чтобы уйти, но грубая рука схватила меня за запястье.
— Останься.
Это было не предложение, но и не требование. Почему он хотел, чтобы я осталась, когда он был явно зол на меня? Он был груб и сбивал с толку. И кто сказал ему, что он может держать меня за руку, притягивать к себе и согревать всем телом? Я вообразила, что Чон Чонгук получал все, что хотел с самого детства, и, будучи единственным ребенком, ему даже не пришлось делиться.
Я неглубоко вздохнула и выдернула запястье из его хватки. Это глупо, но я собиралась остаться. Я сказала себе, что это было только потому, что мне необходимо узнать его характер ради моей сестры. Не потому, что одно его присутствие заставляло что-то горячее распутываться внутри меня.
Я посмотрела на его сигарету. В его руке она казалась маленькой и безобидной. Я не знала, как она будет выглядеть в моей, но начала задаваться вопросом.
Должно быть, он заметил выражение моего лица, потому что вытащил сигарету изо рта и протянул мне. Он хотел поделиться? Он наблюдал за мной с тем же выражением лица, будто смотрел на солнце, не говоря ни слова. Мой пульс затрепетал.
Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как я в последний раз прикасалась к мужчине — должно быть, именно поэтому у меня были такие школьные представления о том, как держаться за руки и делиться сигаретами. Мужской контакт не был для меня чем-то нормальным, и даже до того, как это кольцо украсило мой палец, этого не было тогда.
Я взяла у него сигарету, и он смотрел, как я подношу ее к губам и затягиваюсь. Кашель был мгновенным, мои глаза наполнились слезами.
Мрачное веселье промелькнуло в его взгляде, прежде чем он потянулся вперед и взял ее у меня, его пальцы коснулись моих.
— Я еще не закончила, — запротестовала я, все еще слегка кашляя.
Если я собиралась курить, то должна делать это правильно. Возможно, я была перфекционисткой, но не могла оставить ничего наполовину или плохо сделанным.
Я смотрела, как он прикоснулся губами к сигарете там, где были мои губы. Слава Богу, было темно, потому что мои щеки запылали. Этот человек едва ли сказал мне что-то, что не было грубым, коротким или требовательным, но мое тело реагировало на все, что он делал, как на волшебство. Черт возьми. Я была без ума от своего будущего шурина.
Он вернул ее мне.
— На этот раз не так сильно.
Я послушала его и только немного затянулась. Прошло несколько секунд, прежде чем дым плавно слетел с моих приоткрытых губ. Вялый порыв наполнил мой кровоток, голова стала легкой.
Ветер был теплый, пение цикад ровное, а я курила сигарету с мужчиной, о котором ничего не знала.
— Моя мама убьёт меня, — тихо произнесла я, сопровождаемая тихим смехом моих кузин, доносящимся с легким ветерком.
Чонгук бросил окурок, выпустил струю дыма и наступил на него.
— Ты все рассказываешь своей маме?
Я взглянула на звездное небо. Ответ был отрицательным, я никогда никому не рассказывала многого. В любом случае, это не имело значения.
— Она почувствует запах дыма, — сказала я, глядя на созвездия.
Я посмотрела на него и увидела, что он наблюдает за мной. Я покраснела, каждый сантиметр моей кожи становился горячим.
— Подойди сюда.
Что-то мягкое и очаровательное прозвучало в его глубоком голосе.
Мое сердце резко остановилось.
Вот как этот мужчина добивался женщин: просто говоря «подойди сюда», таким тоном. Тем не менее, я не могла сказать, что чувствовала холод, когда он был груб.
Я всегда делала то, что мне говорили, особенно от тех, кто являлся членами мафии в моей жизни, хотя ни одного шага в его сторону я не сделала из-за этого. Я была мотыльком, летящим к пламени, пока не подлетела достаточно близко, чтобы мои крылья воспламенились.
Я затаила дыхание, когда его рука легла мне на талию. Его хватка усилилась, когда он потянул меня вперед, пока моя грудь не коснулась его. Мой пульс бился в горле, а его рука была такой горячей, распространяя тепло по моему животу, что я едва заметила, как он наклонился и коснулся лицом моих волос.
— Никакого дыма.
Слова были гладкими с неровным краем.
Его ладонь скользнула от моей талии к бедру, прежде чем он отстранился, оставляя огненный след на моем боку. Он оттолкнулся от стены, и я сделала шаг назад, чтобы не мешать ему. Уходя, он остановился и повернулся ко мне. Его голос был холоден, безразличен и пронизан тем повелительным тоном, которым он овладел.
— Список? Я хочу его завтра, Лалиса.