Ты жалок!
Могу! Я могу это остановить. Мне нужно прекратить это раз и навсегда!
Я выкручиваюсь и рьяно пинаюсь. Моя нога встречается с его отвратительной плотью между ног, и Уилл, громко вопя, ослабевает хватку. Я скидываю его, как пиявку, и подбегаю к выключателю.
- Нет! - кричит он, и комната погружается во тьму. Единственный свет исходит от тусклого фонаря за окном. Уилл забирается на освещенный участок кровати.
- Сука! - рявкает он, дрожа. - Гребаная потаскуха! Я убью тебя, когда найду. Слышишь, я, блядь, убью тебя!
Я нагибаюсь, как пантера. Мы поменялись ролями. Я хищник, дикое животное, снящееся ему в ночных кошмарах. Теперь у меня есть власть, и я ею упиваюсь. Широкая улыбка расползается по моему лицу, и я едва сдерживаю смех.
- Ты жалок, - говорю я.
Уилл тотчас бросается на мой голос, но я уклоняюсь, и, когда его пальцы хватают темноту, он возвращается в свет.
- Ты отвратительное существо.
Я снова уклоняюсь, отступая назад, и он бесконтрольно лупит пустоту.
- Катись к черту! - кричит он.
- Мне тебя жаль, потому что ты никогда не познаешь любви. - Я смеюсь, злостно и хрипло. - Твой папочка тебя этому не научил. Ты не знаешь, что такое любовь. А с таким мерзким характером никогда и не узнаешь, никто тебе не покажет.
- Заткнись! Закрой свой поганый рот!
- Ты будешь вечно гнить внутри себя, - шепчу я. - Будешь бояться темноты, настоящей тьмы внутри себя. Она всегда будет там. И никто никогда не озаботиться тем, чтобы попытаться избавить тебя от нее. И ты никогда не озаботишься тем, чтобы попытаться избавить себя от нее.
Уилл морщится в полумраке, и я улыбаюсь.
- Мне жаль тебя, Уилл Кавано.
Позади меня распахивается дверь, пуская свет из коридора, и в комнату врывается запыхавшийся, разгневанный Том. Быстро оглядевшись вокруг, он подходит ко мне и заключает в объятия.
- Он тебя трогал? - Том обхватывает мое лицо ладонями и, словно врач, тщательно его осматривает.
- Нет, - я улыбаюсь ему, - во всяком случае, недолго.
Том напрягается, его взгляд твердеет до абсолютного нуля, и, когда он устремляет свои айсберги на Уилла, кажется, в самой комнате становится холоднее. Глаза Уилла мечутся по комнате и останавливаются на открытой двери позади нас. Он бросается к ней, но Том делает ему подножку, и уже через две секунды Уилл оказывается на полу, его руки скручены за спиной, а крики приглушены ковром.
- Блядь! Пошел на хуй, хренов ублюдок! Отпусти меня!
Взглянув вверх, Том встает на Уилла, чтобы достать до лампочки на потолке, выкручивает ее и швыряет в стену. Та разбивается на мелкие осколки.
- Эми, - спокойно произносит Том, - лампа.
Верно, я переступаю через Уилла, «случайно» задев ногой его лицо. Он ругается, но мне все равно. Я выдергиваю провод из розетки и уже собираюсь бросить лампу в стену, как меня останавливает Том:
- Нет. Кровать. Я подержу его. А ты привяжи его к ней проводом.
- Нет! Черт, черт, блядь, нет! Вы не можете этого сделать! Вы, мать вашу, не можете этого сделать! Эми, не позволяй ему это сделать!
Но я игнорирую его слезливые мольбы. Том прижимает его руки к металлическим прутьям кровати, и я обматываю их проводом и дважды завязываю узел. Том завязывает третий и для проверки тянет провод.
- До рассвета около семи часов, - говорит Том. - И я уверен, что нам удастся убедить твоего соседа провести ночь где-нибудь в другом месте. Где-нибудь, где... потише.
- Окно, - небрежно бросаю я. - Его стоит накрыть.
- НЕТ!
- Ты же знаешь, что стоит, - с улыбкой соглашается Том, стягивает с кровати одеяло и, заслоняя свет снаружи, вешает его на оконный карниз.
- Эми! Э-Эми, пожалуйста! - хнычет Уилл, заливаясь слезами и соплями. - Ты не можешь этого сделать! Ты мне нравилась! Я заботился о тебе...
Том врезает ему так сильно, что я слышу хруст костей. Затем он наклоняется и, схватив Уилла за воротник, с насмешкой говорит ему прямо в лицо:
- Ты больше никогда не заговоришь с Эми!
- Эми! Пожа...
Я отворачиваюсь как раз вовремя - следует второй удар. Но потом все-таки поворачиваюсь обратно, он это заслужил. Кровь из его носа стекает по губам, по подбородку, и, когда мы с Томом отступаем, он начинает ныть, а его лоб от страха покрывается испариной.
- Я тебя разыграла, Уилл, - смеясь, говорю я. - Кейлоггер, который ты сломал, был фальшивкой, я сделала его из банки содовой. Даже не верится, что ты купился, ты думал, я настолько глупая, что взяла с собой только один. Ох, Уилл. Настоящий я установила, как только мы вошли. Когда ты запирал дверь. Так что ты облажался. Действительно, по-настоящему облажался.
- НЕТ! НЕТ!
- Ох уж этот шум, - досадует Том. Открывает ближайший комод и, достав рубашку, протягивает ее мне. - Не окажешь мне любезность?
- С удовольствием, - отвечаю я и, разорвав тонкий хлопок пополам, подхожу к жалкому парню, которого любила. Уилл хнычет, но угроза еще одного удара сдерживает его речь.
- Скажи мне почему, - произношу я, присаживаясь, чтобы наши лица оказались на одном уровне. - Почему ты меня изнасиловал?
Уилл вопросительно смотрит на Тома, и тот коротко кивает.
- П-потому что, Эми! - Он вымученно улыбается. - Ты мне нравилась!
Вот и все. Он вяло сопротивляется, когда я запихиваю тряпку ему в рот. Не в горло, я ведь не хочу его убить. Думала, что хочу, но на самом деле нет. Я хочу, чтобы он жил. Чтобы страдал, как я.
Я возвращаюсь к Тому, и мы уходим.
И последнее, что я слышу, прежде чем закрыть дверь, - приглушенный крик Уилла.
* * *
Диана с Николь находят соседа Уилла, робкого парня в больших очках, и рассказывают ему, что произошло. Вздохнув с облегчением, он говорит, что ненавидит Уилла, и за все нас благодарит. Переночевать мы ему предлагаем в комнате Дианы, и девушки из любопытства остаются с ним. Но у меня уже ни на что нет сил, я слишком устала.
Том помогает мне дойти до комнаты и вместе со мной ложится на кровать.
И я плачу.
Он гладит меня по лицу, рукам, спине и плачет вместе со мной.