Вишнёвая пена

Поход в притон дался тяжело.

Мы оба были на нервах и даже вечно серьёзный и сдержанный Кирилл по пути постоянно сжимал и разжимал ладони.
В конечном итоге я не выдержала и перед самым входом осторожно взяла его за руку, переплетая пальцы.

Открыв заветные тяжёлые двери с облупившейся краской, я с горечью поняла, что ничего здесь не изменилось.
Абсолютно ничего.
Всё те же потресканые стены, повидавшие на своём веку страшные вещи. Всё тот же удушливый аромат близкой смерти. Всё те же укуренные тела, прижимающиеся друг к другу, как к спасательному кругу. Хотя мы все прекрасно понимаем, что они не спасутся.

Единственное, что во всю глотку кричит о смерти Фила – это лежащая при входе лицом вверх его фотография в чёрно-белых тонах.
Понятия не имею, кто её сюда положил, но, видимо, не только для меня этот парень имел хоть какое-то значение.

Я легонько коснулась фотки, на которой Фил был запечатлён ещё во времена его недолгой ремиссии. Улыбается. Держит в руке зажжённую сигарету. Можно сказать, что почти счастливый.

Кто же знал, что это не надолго.

– Пойдём, так будет только больнее, – тихие слова выдернули меня из омута воспоминаний и я грустно кивнула, принимая действительность.

Его больше нет. И он сам выбрал такой путь.

Подходя ближе к основному залу Кирилл остановил меня, разрывая руки.
– Так, я чётко помню о твоих способностях барыги, поэтому я сделаю всё сам. Просто не мешай. Потусуйся здесь сама, пока я буду толкать, и постарайся не вляпаться в какое-то дерьмо, – указание было понятным. Я скользнула взглядом по сумке, которую мы притащили с собой, прикидывая сколько времени понадобится Кириллу.

– Всё иди, обещаю ничего не натворить, – вымученная полуулыбка, поникшее лицо и парень скрывается в толпе наркоманов.

Вы можете меня закидать камнями и сказать, какая я дура, но ноги сами принесли меня в комнату, в которой мы вместе с Филом глотали таблетки в предобморочном состоянии.

Глаза зажгло при виде облезлого дивана и убитых временем нескольких предметов мебели. Я включила тусклый свет, ещё глубже возвращаясь в тот день.
С глубоким вздохом я подошла к дивану и присела на быльце. Буквально недавно он лежал здесь вместе со мной. Живой. Дышал. Говорил. А сейчас я даже не знаю, где его похоронили и похоронили ли вообще.
Попал ли он в лучший мир? Это вряд ли. Фил был со своим рюкзаком грехов за спиной.
Видит ли он меня? Видит, что я задумала? Гордится ли мной? Что он вообще чувствует? Холод? Боль? Умиротворение?
Он улыбается, как на той смешной фотке или плачет, осознав масштабы трагедии?

До чего же щемит грудь.

Я знаю, что по стечению времени эта боль чуть ослабнет. Но она не исчезнет.
И даже Кирилл не сможет успокоить бешенное падение моей вселенной.
Я постоянно буду увязать в своих воспоминаниях, приходя к одному самому болезненному.

Ногти чуть потеребили грязную обивку и вскоре я засунула руки в карманы, дабы не тревожить сознание ещё больше.

И чёрт бы меня побрал, когда я вспомнила одну важную деталь, которая выскользнула из моей головы удивительным образом.
В нервном тике я поднялась на ноги, срываясь к маленькому окошку.
Перед глазами сверкали картины, где Фил на вялых ногах искал здесь то, что давало такой поразительный эффект.
Мутные и слизкие картины.

Нет, я не собиралась пускать все наши с Кириллом планы коту под хвост. Сработало обычное детское любопытство. Я просто захотела проверить. Убедиться, что они здесь.

Руки быстро отыскали то, что моментом стало пульсировать под кожей.
Прозрачный пакет с красными кружочками, разрушающими судьбы.
Дыхание в один миг сбилось, позволяя выступившему на спине поту горошинами скатиться ниже.
Я вертела его в руках, словно это сможет дать мне хоть секунду забвения, но кроме жгучей тоски не приходило ничего.

– Лиз, – тихий кашель со стороны двери заставил меня резко развернуться.
– Не надо было сюда идти, – Кирилл стоял в проходе с пустой сумкой, внимательно разглядывая то, что я держу в руках.
Его кадык чуть дёрнулся и я поспешила вернуть пакет на место.
Осторожно вернув всё на место, прикрепляя оторвавшимся скотчем, я запечатала это, словно реликвию. Что-то свящённое, к чему ни одна грязная рука не должна коснуться. Даже моя.

– Я думаю, что это должно остаться здесь, – с понимающим взглядом парень, мысленно согласился и подошёл.
– Только не вздумай винить себя, – с целью скрыть красные глаза я обняла его, пряча лицо.
– Почему ты так быстро? – глухое мычание с подозрением обрушилось на парня почти предъявой.
Где-то далеко закрались сомнения. Мог ли Кирилл просто спрятать всё то, от чего должен был избавиться? Но сжимающие мои плечи руки отчаянно умоляли верить.
И я верила.

– Нашёл парня, который был не прочь забрать всё имеющееся, – отлепив меня Кирилл достал из кармана пачку денег и все сомнения отпали.

– Пошли домой? – я неуклюже кивнула возвращая на лицо подобие спокойствия. А-ля «меня не заденешь, я кремень». Хоть и на деле была сахарной ватой, которая от малейшего дождя превращается в ничто.

– Купим пиццы? Я зверски голодная, – Кирилл хрипло посмеялся и согласился.
А голод я стала ощущать достаточно сильный, что мне не свойственно.
Сейчас и правда хотелось заполнить сосущую пустоту внутри хотя бы едой, а лучше вкусной едой. Обычно этой функцией занимался порошок...

Поэтому, чтобы не возвращаться к уже прошлому, мы, снова взявшись за руки, потопали к ближайшему супермаркету.

***

– Да ты издеваешься? Я ненавижу острый перец, давай возьмём с ананасами, – стоя перед холодильниками с замороженными полуфабрикатами мы уже добрые полчаса не могли сойтись во вкусах. И всё же мы кардинально разные.
Кирилл бастовал против гавайской пиццы, той, которую я так сильно любила в детстве. А я терпеть не могу ощущения жжения во рту и слезящихся глаз от острого.

– Елизавета, как главный в нашей семье, я заявляю, что сегодня мы ужинаем пиццой с самым острым перцем, – парень откровенно подтрунивал надо мной, то и дело скрывая улыбку рукой.
А я выкрикивала что-то наподобие «С чего ты решил, что ты главный?». «Да это просто сексизм». «Так не честно».
И спустя длительное время этого шоу, я сдалась, принимая  утреннюю изжогу.
Захватив две банки холодного пива мы расплатились на кассе и направились домой.

А тем временем на улице уже царила настоящая зима. Снег сыпал беспрерывно уже несколько часов и потасканные кроссовки вовсе не спасали от холода. Я поглубже куталась в осеннюю курточку, вдыхая тёплый воздух от тела. Волосы медленно намокали от умостившихся в них хлопьев снега.

Кирилл, словно угадывая мои ощущения, прижал моё тельце к себе, заставляя идти нога в ногу.
Даже сейчас он пытается сделать для меня что-то хорошее. В таких элементарных вещах. Не говоря уже о том поступке, на который он решился совсем недавно.
Я искренне и наивно верила, что это я поспособствовала решению уйти в завязку. И старалась максимально помочь ему. Правда старалась...
Ох, Кир, мне бы хотелось спасти тебя от всех плохих дней, неминуемой боли, слабости, бессонных ночей и кошмаров.
Сделать твой мир чуточку ярче, не вовлекая в него наркотики.
Но всё ли в этой жизни в нашей власти? Ответ очевиден.

Всё, что мы можем сделать – это попытаться.

***

Выкладывая нескладное блюдо на тарелку прямиком из духовки я нежилась под, сгущающими воздух взглядом, как змея, лучами солнца.
Я ощутила себя полноправной хозяйкой способной наполнить эту квартиру вкусным ароматом. Хоть это и была замороженная пицца.
Кирилл сидел за столом, внимательно следя за моими действиями. Периодически он брал в руки гитару, наигрывая известные ему мелодии, которые придавали вечеру особую атмосферу.

– Хватит прожигать во мне дыру, – я сделала вид, что мне вовсе не льстит его тёплый взгляд и загадочно хмыкнула.
– Я знаю что тебе нравится, когда я на тебя смотрю, – я не успела даже выдержать интригующую паузу, как оказалась у него на коленях.
– Открывай ротик, летит самолётик, – он оторвал кусочек убийственно острого яства и направил кончиком на меня.
Эта забавная и увлекательная игра мне понравилась. Я чуть посопротивлялась, мотая головой из стороны в сторону, что заставило парня сильнее сжать руку на моей талии.
Ой, девочки, я наверное не перестану ощущать раздирающие желудок бабочки, когда я рядом с ним.

– Я всё равно заставлю тебя поесть, – его рука резко переместилась к затылку, надавливая и притягивая к куску пиццы.

И я сдалась.

Откусываю большой кусок и моментально ощущаю жжение. Адское, блять, жжение.

– Кири-илл!! – с визгом я стала выплёвывать то, что стремительно вызывало слёзы. А парень лишь тихо смеялся, взлохмачивая мои волосы.

Не могу выискать в памяти тот момент, когда мы снова начали целоваться.
Безпрерывно и страстно. И одновременно нежно и томяще.
Не могу назвать это обычным сплетением губ. Это было что-то не от нашего мира. Словно мы сами выдумали этот контакт и до нас никто и знать не знал, что такое поцелуи.

Кирилл в такие моменты открывается для меня совсем с другой стороны. Как чуткий и заботливый парень, а не только как псих с пугающим прошлым.
Я была для него словно хрустальной статуэткой.
Его пальцы так бережно касались моего тела, что я и в действительности стала сомневаться в своей реальности.
В то время, как он ласкал меня со всей своей душой я раздирала ногтями его шею, пытаясь сильнее вжаться в его тело.

Вечер проходил ещё более приятно.
Мы целовались, трахались и курили сигареты. Было ли это осознанным желанием или мы просто пытались отвлечься? Я не знаю. Но в тот момент я даже думать не хотела о новой дозе.

У меня был свой собственный кайф.

Никакой кокаин не смог бы заменить скользящий по моему животу язык Кирилла. Никакие таблетки не дали бы того эффекта, который преподносило тяжёлое дыхание на ухо.
Мы так часто дышали, что казалось, будто лёгкие просто разорвутся от такой усердной работы.
Стоны слетали и распылялись в воздухе. Мы не выговаривали ничего из привычного человеческого языка. Никаких сопливых констатаций очевидного. И так знаем, что любим...

После множества оргазмов было сложно оклематься, но мы всё же натянули хоть какие-то предметы одежды и снова уселись на кухне пить кофе.

– Научи меня играть на гитаре, – выпалила я завязывая волосы в высокий хвост.
– Пожалуйста, – добавление волшебного слова сработало на ура и парень усадил меня на табуретку, присаживаясь сзади, сдвигая меня на самый край.
Я чуть поёрзала, разумеется, специально.
– Тебе мало что ли? Я сейчас устрою больше, – хрипловатым голосом инъекцией прямо в мозг.
– С чего начнём? – пропела я сиплым от криков голосом, давая Кириллу перехватить гитару.
– Аккорды, – он коснулся моей руки, выставляя пальцы на нужные струны.
– Ну же, раслабь её, тебе же самой больно так напрягаться, – он чуть надавил на запястный сустав и я поддалась.

На самом деле, тогда в его руках было два податливых инструментов...
И я думаю мои звуки для него были даже приятнее, чем мелодии гитары.

Кирилл провёл рукой по струнам, которые издали не совсем чистый звук.
Он убрал мои пальцы и повторил сие действие, вызывая у меня восторженный вздох.
– И как у тебя это получается? – я одним глотком допила кофе, поднимаясь на ноги.
– Музыка – это явно не моё, я больше люблю рисовать, – мысленно пообещла себе, что когда-то уговорю Кирилла стать моей музой и натурщиком.
Его черты лица прекрасно бы легли на холст.

Руки стащили майку через голову за края, обнажая тело.
– Опять? – взлёрнутая бровь парня и чуть недоверчивый взгляд.
– Спать пошли, уже утро скоро, – и, развернувшись, я пошагала в комнату, разжигая костёр, не собираясь тушить пламя.

– Лиз, стой, – парень отложил гитару и прибил меня к полу серьёзным тоном.
– Пообещай, что никогда больше не будешь употреблять, – я тяжело выдохнула, понимая, что, как только мы заводим подобные темы, ко мне начинает приходить злая подруга ломка.
– Кир, я не могу такое пообещать, – держа при себе хоть какие-то остатки чести я решила быть откровенной.
Сдерживать такое обещание – это каменный груз, который тянет на дно.
А не сдержать его – это моментальная пуля в горло.
– Нет, можешь, Лиз, я не просто так это прошу. Просто пообещай, что ни при каких обстоятельствах больше не вернёшься к этому, как бы сильно больно не было, – меня откровенно напугал его настрой. Ведь я понимала, о каком «больно» он говорит.
– Ты бессовестный, не думай об этом. Всё будет хорошо, слышишь? – губы за секунду превратились в потрескавшееся месиво.
– Просто пообещай, хотя бы, блять, сделай вид, что сможешь, – он поднялся со стула, надвигаясь на меня.
– Я не приказываю тебе, я прошу, – волна жара окатила до самых пяток. Сожгла.
Вся моя, выдуманная за многие года вселенная, стремительно валилась хрупкими кусками штукатурки.
Кирилл долбил по её потолку, призывая сносить заплесневевший устаревший мир.
И у него отлично это получалось...

Кирилл видел, как отчаянно стучит венка на моей шее, напоминая о том, что я всё ещё жива и стою здесь перед ним.
Видел, как встают волосы дыбом на моих руках.
Видел, как губы движутся в попытках сказать то, что после произнесения обретёт сокровенный смысл.

– Я обещаю.