Проект 019

Утро, вопреки ожиданиям, началось не с бодрого объявления о новом этапе соревнований, а с унизительного обыска. В их унылую комнату, словно саранча, ворвались безликие работники в стерильных белых халатах, методично прощупывая одежду и карманы каждого ребенка. После этого они принялись ворошить вещи, внося хаос и разрушение в и без того непростую жизнь.
Все с тревогой гадали, куда же Девятнадцатая, эта отчаянная девчонка, умудрилась спрятать пропуск, ведь всем было ясно, что это место должно быть надежнее, чем банальная подушка, дырявая стена или изношенный карман.
Они, словно приговоренные к смерти, стояли в ряд, обреченно наблюдая, как работники безжалостно перетряхивают постельное белье каждого участника, заглядывают под кровати, без церемоний вываливают содержимое тумбочек, стучат по стенам, словно ища потайные ходы.
Друзья старались не смотреть друг на друга, боясь выдать свои мысли и опасения, но взгляд Стюарта невольно упал на Кэрол. Девочка была бледнее обычного, будто на нее набросили тень смерти. Было видно, что ее мучают не только тревоги о будущем, но и прогрессирующая болезнь, работающая в зловещем тандеме с бессонницей и постоянным стрессом. Они отводили взгляды, словно боялись, что их пристальное внимание выдаст их связь и решат, что они о чем-то сговариваются.
– Послушайте внимательно, участники, – прозвучал сухой, отстраненный голос, и к ним, словно робот, подошла женщина, демонстративно уперев руки в бедра. Голос показался Стюарту очень знакомым, и он вдруг подумал, что, возможно, именно он звучал в динамиках, объявляя о каждом испытании. Это была глупая догадка, ведь зачем человеку делать запись голоса для каждого испытания? Но вдруг промелькнула мысль, что это может быть какая-нибудь важная шишка, которая управляет этой системой.
– Вы нарушили правила, а именно: принос с собой запрещенных предметов, кража имущества персонала, нахождение в запрещенной зоне! – монотонно перечисляла женщина, загибая пальцы, как механическая кукла.
– Разве кабинет - это запрещенное место? – с вызовом спросила Девятнадцатая, словно проверяя границы дозволенного, на что работница лишь сверкнула глазами в ее сторону, давая понять, что ее дерзость неуместна.
– Вы, миссис Санди, больше всех причастны к этому безобразию, – продолжала работница, игнорируя вопрос. – Самая старшая участница – и не уследили за остальными? Разве это компетентно?
Все украдкой переглянулись, и взгляды их встретились на Девятнадцатой. Слышать ее настоящее имя, такое мягкое и нежное, было непривычно, оно казалось совсем не подходящим для этой грубой девицы, готовой дать отпор любому, кто посмеет встать у нее на пути.
– Я им наставник, что ли, чтобы следить за каждым их шагом? – дерзко ответила Санди. – Да и разве я несу ответственность за их поступки? Каждый сам за себя, как говорится.
– Вы несете ответственность, в первую очередь, за свои собственные действия, миссис Санди, – отрезала работница. – Вы были причастны к нарушениям, и вас замечают далеко не в первый раз. Если мы заметим за вами еще хоть одно нарушение, я клянусь, что вы вылетите отсюда, как проигравшая.
Санди, словно разъяренная кошка, уже была готова выпустить когти и ответить дерзкой работнице, но её рот вдруг прикрыл резкий жест женщины, заставив её опешить и потерять дар речи.
– Или мне твою тётку позвать, чтобы она тебя вразумила? – прошипела работница, и в её голосе сквозило неприкрытое презрение.
Между ними повисла гнетущая, неловкая тишина, словно перед взрывом. Девятнадцатая сначала почувствовала, как её охватывает леденящий страх, как кровь застывает в жилах, а затем по венам, словно раскаленная лава, разлился гнев, грозя вырваться наружу. Она не собиралась сдаваться без боя, она не позволит унижать себя и своих друзей.
– Вы не имеете права так со мной разговаривать! – выпалила она, и её голос звучал на удивление уверенно, несмотря на страх, который словно комок подкатывал к горлу. – Пусть я и всего лишь участница, но угрожать – это уже непрофессионально и некомпетентно с вашей стороны, – закончила она, глядя работнице прямо в глаза, не опуская взгляда.
Работница с презрением окинула её взглядом, и, фыркнув, будто брезгуя, произнесла с насмешкой:
– Ты думаешь, что твой бунтарский дух и показная смелость помогут тебе? Лучше бы ты так на соревнованиях со своими “друзьями” боролась за победу, чем тратить силы на бессмысленные споры и открывать рот на тех, у кого есть власть в этом месте. Не забывай, где ты находишься, милочка.
Санди сделала шаг вперед, и её глаза, словно два раскаленных угля, сверкали от ярости. В порыве гнева, начиная говорить, из её рта вылетали брызги слюны, попадая прямо в лицо взрослой женщине.
— Я не собираюсь быть послушной марионеткой в вашем театре абсурда! — выкрикнула Санди, и её голос привлек внимание других работников, обыскивающих комнату, заставив их на мгновение отвлечься от своего грязного дела. — Если вы ждете от меня, что я стану такой же безликой, как все вы, то вы глубоко ошибаетесь. Я не буду молчать, когда вижу вопиющую несправедливость, я не закрою глаза на страдания невинных!
Остальные дети, словно завороженные кролики, наблюдали за их опасной перепалкой, затаив дыхание. В их глазах отражался страх за судьбу отчаянной бунтарки, понимание, что её дерзкое поведение может обернуться против них всех. Стюарт внутренне поддерживал её, чувствуя, как в его душе разгорается искра надежды.
— Ты совершенно не понимаешь, что на кону стоит гораздо больше, чем просто твоя раздутая гордость, Санди, — с угрюмым видом произнесла работница, словно обращаясь к умалишенной. — Ты играешь с огнем, и эта игра может закончиться для тебя очень плохо, даже трагически.
— Пусть так! — с вызовом ответила Санди, и её голос звучал теперь ещё более решительно. — Я предпочитаю быть жестоко наказанной или даже убитой, чем и дальше терпеть этот произвол и видеть, как безвинно страдают остальные. Я не собираюсь жить во лжи и лицемерии!
Работники с лёгким шоком переглянулись, словно осознали, что участница, прошедшая через несколько этапов этих жестоких игр, прекрасно знает о том, какая участь уготована проигравшим, как их используют в качестве подопытных крыс для бесчеловечных экспериментов.
Но женщина лишь презрительно ухмыльнулась, закатила глаза и, презрительно фыркнув, отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
— Ты сама выбрала этот путь, — произнесла она, как судья, который выносит приговор. — Но помни: последствия твоего безумия будут исключительно на твоей совести.
Санди стояла на месте, и внутри неё, как в жерле вулкана, клокотала ярость, готовая в любой момент вырваться наружу. Она знала, что её бунтарский дух не сломить, что она не сдастся и не отступит, и что это только начало её долгой и изнурительной борьбы за свободу и справедливость, за право жить по своим правилам, за право на знание правды, которую от них скрыли с самого начала.
Троица друзей с тревогой взглянула на неё, видя её помрачневшее лицо, её горящие глаза, полные решимости. Было ясно, что Санди уже придумала какой-то дерзкий план мести, но пока не собирается им делиться, держа его в тайне, как козырь в рукаве.
— Участники, прошу немедленно выйти из комнаты и готовиться к следующему этапу соревнований, — приказал один из работников, словно опасаясь, что они, поддавшись влиянию Санди, начнут бунтовать и мешать им выполнять свою работу.
Как только они покинули комнату, оставив за собой шлейф тревоги и безнадежности, Кэрол шепнула Санди на ухо, пытаясь нарушить её мрачное молчание:
Так куда ты спрятала пропуск?
Но Санди, словно не услышав её вопроса, лишь оттолкнула девочку в сторону и, не говоря ни слова, зашагала прямо по коридору, как одержимая, нервно потирая короткие волосы рукой. Она пыталась выпустить скопившийся внутри гнев, освободиться от груза ответственности.
Друзья поняли, что сейчас ей просто необходимо побыть одной, чтобы собраться с мыслями и принять какое-то решение, и, обменявшись понимающими взглядами, не стали её преследовать, а молча ушли в сторону крутой лестницы, ведущей на этаж с кабинетами наставников.
– Нам нужно поговорить с мистером Греем, вы так не считаете? – неуверенно произнес Желби, будто спрашивая разрешения высказать собственное мнение. – Он ведь один из немногих, кто искренне помогал нам. Вчера я с ним сидел, и он сказал, что останется здесь ночевать, запершись в кабинете, пока вся эта суета не утихнет. От кого он только прячется? Домой он, конечно, пойти не сможет, ведь пропуск у нас… А почему у него нет второго?
– Не знаю, он мне ничего не говорил… – пробормотал Стюарт, устало выдыхая. Головная боль напоминала о вчерашней беспечности, а навязчивые мысли о предстоящем разговоре с миссис Перл терзали его измученную душу. Он совсем не хотел её видеть, не хотел разговаривать, зная, что она, как и другие работники этого проклятого места, заодно с системой. Раньше эта своеобразная инопланетянка внушала ему хоть какое-то доверие, он чувствовал с ней какую-то незримую связь, но сейчас он даже не знал, чем с ней можно поделиться, какие тайны доверить.
– Вероятнее всего, если второй пропуск был у миссис Перл, значит, они есть и у других работников, тогда зачем ему было оставаться в кабинете? – сказала Кэрол, словно забыв о своей болезни, пытаясь найти рациональное объяснение. – Или, может быть, после того инцидента, когда они нашли второй пропуск у миссис Перл, у них у всех отобрали пропуска, чтобы предотвратить новые кражи?
– Он что, не подумал, что в его кабинете наверняка есть камеры? Это совсем не логично, – фыркнул Стюарт под нос, невольно выдавая своё раздражение, и перевел взгляд на Кэрол, которая вдруг внезапно остановилась, словно споткнулась о невидимое препятствие. Мальчики, встревоженные её состоянием, тут же подбежали к ней, бережно придерживая её хрупкое, измученное тело. За последние дни она сильно исхудала, почти ничего не ела, словно отказывалась от жизни. И предательство Марвина, которого она считала своим другом… Она так и не сказала об этом ни слова.
– Хочешь присесть? – вежливо спросил Желби, не дожидаясь её ответа и осторожно усаживая её на холодную каменную ступеньку.
Он внимательно наблюдал, как она судорожно, с хрипом набирает воздух в грудь, отчаянно пытаясь успокоиться, но морщины боли на её осунувшемся лице становились всё глубже, а зубы скрежетали.
– Как можно отправлять тебя в таком состоянии на какие-то испытания? Особенно на спортивные? У этих тупоголовых совсем нет мозгов? – скорее с печалью, чем с гневом произнес Стюарт, присаживаясь на корточки рядом с ней. Они молча сидели, словно сговорившись не нарушать её уединения, давая ей немного отдохнуть, собраться с силами. Были слышны только отдаленные шаги сотрудников, шастающих по другим этажам в тесном лестничном пролете, и легкие нотки табачного дыма сигарет, которые они там “скрытно” выкуривали.
Стюарт снова взглянул на подругу и понял, что ей не становится лучше, что она в любую секунду может потерять сознание, упасть в обморок или даже в припадок.
– Может, мне позвать миссис Перл? – встревоженно спросил он, пристально вглядываясь в её бледное, осунувшееся лицо, пытаясь прочитать её мысли. Кэрол, словно собрав последние силы, слабо помахала головой, давая понять, что не хочет, чтобы он этого делал. Она боялась встречи с миссис Перл не меньше, чем Стюарт.
— Нет… Всё нормально, я просто немного не выспалась… Сейчас отдышусь, и всё пройдёт, — словно маленькая испуганная мышка, прошептала она, судорожно сжимая в кулаке свою выцветшую рубашку.
В этот самый момент шаги на лестнице стали звучать всё ближе и ближе, словно приближалась беда, и это не могло не напугать их до смерти. Мальчики обернулись и увидели Санди, которая шла к ним навстречу в одной майке, а на поясе небрежно повязана рубашка. Её вид, обнажающий широкие, усыпанные веснушками плечи, торчащие ключицы и крепкие, подкаченные руки, немного сбивал с толку, но до них быстро дошло, что она готовится к предстоящим спортивным мероприятиям.
— Долго сидеть будем, как три китайских болванчика? – с вызовом спросила она, прожигая их взглядом. — Моя тётка Кенгуру не любит, когда опаздывают.
Кэрол, словно очнувшись от кошмарного сна, обернулась на Санди и, слегка прищурившись, с любопытством спросила хриплым голосом:
— Почему Кенгуру?
— Её зовут Кенури Мюллер. Кенури, как кенгуру, – усмехнулась Санди и помогла Кэрол подняться на ноги.
Эта легкая шутка, словно солнечный луч, ненадолго озарила лицо Кэрол, и на её бледных губах появилась слабая, едва заметная улыбка.
— Теперь не будем задерживаться, – сказала Санди, беря на себя роль лидера. — На обратном пути обязательно зайдём к мистеру Грею.
...
Добравшись до огромного спортзала, лишённого всякого уюта, все, кроме Санди, огляделись с нескрываемым изумлением. Окна, тянущиеся от пола до потолка, казались бездонными провалами, за которыми простиралась серая, равнодушная пустота. Всё вокруг было выдержано в унылых серых тонах, и лишь потрескавшийся красный деревянный пол вносил хоть какое-то разнообразие в эту безрадостную картину. В зале не было видно никакого спортивного инвентаря, кроме нескольких грубых деревянных палок, одну из которых крепко сжимала в своих морщинистых руках мисс Мюллер.
Её лицо, словно высеченное из камня, было на редкость неприятным, даже отталкивающим: грубые черты, глубокие морщины возле носа и губ, тонкие, как щелки, глаза и выгнутые дугой чёрные, густые брови. Волосы тёмно-рыжего цвета, как и у Санди, только гораздо длиннее и тщательно прилизанные в строгий пучок на затылке. Сама она была невысокого роста, но подтянутая и стройная, а кожа имела какой-то болезненный желтоватый оттенок, словно она была сделана из воска. На ней был надет белый спортивный топ, который безжалостно открывал вид на её старческие, обтянутые кожей плечи. Старческие не столько из-за возраста, сколько из-за множества рубцов, шрамов и слегка отвисшей кожи, словно желе, рассказывающих о её тяжёлом прошлом.
Она вдруг громко стукнула своей палкой по половицам, и звук, как выстрел, эхом разнёсся по огромному залу, заставив всех вздрогнуть.
— Для начала, вы все должны поприветствовать меня, — ледяным тоном произнесла она, и её голос разрезал воздух, словно острый нож, холодный, строгий, не терпящий возражений.
Все машинально открыли рты, чтобы как обычно поприветствовать её, но вдруг увидели, как Санди отделилась от группы и, подойдя к мисс Мюллер, церемонно поклонилась и поцеловала свою наставницу в тыльную сторону ладони. Этот лицемерный жест тут же вызвал у остальных чувство отвращения и неприязни. Обычная этика, казалось бы, но с каким высокомерием эта надменная женщина при этом поднимала свою голову, с какой довольной ухмылкой смотрела на них, словно на жалких червей! Она всем своим видом словно говорила: “Здесь я главная, здесь я победитель, а вы – лишь пыль под моими ногами”. Она даже не удостоила их ответным приветствием.
Санди, слегка повернула голову в их сторону, едва заметно моргнув глазами, указывая, что они должны сделать то же самое. Первым, преодолевая отвращение, робко подошел Желби, неуклюже останавливаясь перед мисс Мюллер с глупой дрожащей улыбкой на лице, и быстро чмокнул её морщинистую руку, ощущая своими губами каждую складку и бугорок. На его лице тут же отразилось чувство брезгливости.
– Чего ты так вылупился, словно впервые женскую руку увидел, жалкое ты существо? – прорычала женщина, презрительно махнув рукой ему в нос и, ловким движением заведя палку ему за спину, довольно грубо оттолкнула его в сторону, чтобы взглянуть на оставшихся двоих.
– Это вас так мало осталось? – хмыкнула она. Палкой она указала на Кэрол, как на загнанного зверя. Та, покорно подчинившись, поспешила к ней, собираясь выполнить мерзкий ритуал поцелуя, но та, словно хищница, схватила её за руку, болезненно вытянув, осматривая как тряпичную куклу.
– Бледная, вялая, какой из тебя воин? Да ты посмотри на эти кости, – произнесла она с презрением. А затем, словно желая сломить и без того слабую волю девочки, она ударила палкой бедную Кэрол в бок, заставив её едва слышно вскрикнуть. - Иди отсюда, боюсь заразиться ещё чем-нибудь от тебя, – грубо оттолкнула она её к остальным. Желби тут же подхватил Кэрол за плечи, чтобы та, не дай бог, не ударилась головой о твёрдый пол.
Очередь дошла до Стюарта, и тот, собрав всю свою волю, постарался сохранить уверенное выражение лица, чтобы хоть как-то выделиться из общей массы. Но, казалось, мисс Мюллер, словно хищная птица, сразу увидела его напыщенность, его внутренний страх, и тут же отвесила ему удар палкой по затылку, а вторым ударом, уже более сокрушительным, заставила его рухнуть к своим ногам. Его взгляд, против воли, упал на её огромные чёрные сапоги на высоком каблуке, словно на символ жестокости. Но не вопрос о том, как можно заниматься спортом в таких неудобных сапогах, пришёл ему в голову, а гораздо более страшная мысль: неужели она хочет заставить его целовать свои ноги, как поверженного врага?
– Ну же, мальчишка, – с презрительной усмешкой проговорила она, – вся твоя храбрость испарилась, когда тебя попросили поклониться перед женскими ногами? – И, словно добивая поверженного, она пнула его в переносицу, а после, уперев палку в его лицо, придавила его к своему сапогу, заставляя его ощутить всю низость своего положения. – А теперь жду, давай, поприветствуй меня, как положено.
Стюарт, стиснув зубы от невыносимой боли, с трудом поднял глаза и увидел эту мерзкую ухмылку, смотрящую на него сверху вниз, торжествующую в своей власти. Он готов был со стыда провалиться сквозь землю, но, к его огромному облегчению, его спас голос миссис Перл, раздавшийся откуда-то сзади.
– Что за варварство! У них первое занятие, Кенгуру, прекрати пугать новичков, – с иронией прозвучал её голос. – Ты же знаешь, что с юношами нужно быть помягче.
Миссис Перл сидела на одной из скамеек, закинув ногу на ногу, держа руки в замке, словно возвышаясь над мисс Мюллер и показывая всем, что не позволит оскорблять себя. Рядом с ней, словно верный пёс, сидела Одри Лонг, наставница Кэрол, которая лишь одобрительно кивала на слова Перл, не желая вступать в конфликт, но поддерживая её всем своим видом.
Мисс Мюллер нехотя подняла палку с затылка Стюарта, давая ему слабую надежду, но тут же, будто желая унизить его ещё больше, ударила его палкой в живот, чтобы убрать с дороги, заставив его сдержать крик боли. Тот лишь сморщился, приподнимаясь, а затем с отвращением смотрел, как этот дикий зверь, этот жестокий диктатор, смотрит на миссис Перл, которая непоколебимо сидела на третьем ряду и надменно возвышалась над ней, не давая ей волю для самовыражения.
– Так это твой мальчик? Должна была догадаться, странное существо, как и ты, - процедила женщина сквозь зубы, барабаня пальцами по палке, словно собираясь разорвать наглую рыжеволосую женщину в клочья. Все, кроме Стюарта, так и не поняли, на что она намекает, называя Перл «странным существом», но в этот момент это казалось неважным, и в воздухе повисла гробовая тишина.
– Кенгуру? Это всё, на что способен твой никчёмный род? – с вызовом, почти облизываясь от удовольствия, продолжила Кенури, словно смакуя каждое слово. – Обзывать того, кто слабее тебя, демонстрируя свою немощь? Или у вас, подобных тебе, так принято демонстрировать свою низость?
– Как неожиданно! У тебя же, оказывается, нет подобных правил? – с притворной возмущённостью ответила миссис Перл, положив руку на грудь, словно изображая оскорблённую невинность. – Ты ведёшь себя хуже истеричного младенца.
Ярость, словно молния, пронзила Кенури, и она, замахнувшись палкой, уже готова была обрушить её на плечо миссис Перл. Но в последний миг, словно почуяв неладное, она вдруг остановилась, в миллиметре от её плеча. Её отвлёк голос, прозвучавший как насмешка:
– Может, начнём занятие, ваше Высочество? – крикнула Санди, вырываясь из общей массы.
Мисс Одри, услышав эту колкую фразу, расхохоталась от всей души:
– Ваше Высочество! Прямо в точку!
Стиснув зубы от бессильной злобы, Кенури, бросив на миссис Перл леденящий, презрительный взгляд, который словно говорил: “Ещё встретимся”, вернулась к детям.
Стюарт украдкой перевёл взгляд на свою наставницу, чтобы молча поблагодарить её за то, что она спасла его от унизительной участи, от необходимости опробовать на вкус флисовые ботинки этой старой, злобной дамы. Он едва заметно кивнул ей, надеясь хоть на какую-то реакцию, но она, словно не замечая его, продолжала сидеть неподвижно, заставляя его чувствовать себя ещё более виноватым, будто он стал причиной всей этой перепалки, где её могли вот-вот разоблачить.
Он отвернулся и увидел, как все уже берут палки с шаткой подставки. Стюарт поспешил за остальными, чтобы не отставать, понимая, что сейчас ему лучше не злить эту опасную женщину. Но судьба, казалось, решила сыграть с ним злую шутку: он запнулся о собственный шаг, и раздался тихий, скрипящий звук, когда он проехал лицом по полу, врезавшись головой в ту самую подставку. Все палки посыпались на него, глухо ударяя по и без того больной голове. Стюарт уже был уверен, что не переживет этот день.
Кенури довольно ухмыльнулась, но, поймав взгляд миссис Перл, которая лишь холодно наблюдала за происходящим, быстро взяла себя в руки. Казалось, она хотела вывести её из себя, спровоцировать на какую-то реакцию, но, увы, ничего не вышло. Закатив глаза, она отвернулась и, не обращая внимания на Стюарта, ушла к ученикам, готовясь начать свою жестокую игру.
Стюарт, кое-как поднявшись, сложил палки в шаткую подставку, выбрал самую короткую и побежал к ребятам.
– Сегодня я посмотрю на ваши навыки боя и физическую выносливость, – прогрохотала Кенури, её голос был грубым и резким. Её пронизывающий взгляд скользил по каждому, словно хищник.
– Предупреждаю сразу: ваши “плаки-плаки” здесь не помогут. Жаловаться будете своим мамочкам и папочкам, если, конечно, они у вас есть. Экзамен будет строгим, поблажек нет– угрожающе произнесла она, заглядывая каждому в глаза. – Здесь нет девочек, нет мальчиков, есть только бойцы.
Стюарт украдкой поглядывал на миссис Перл, пытаясь разглядеть хоть какую-то эмоцию – гнев, грусть, жалость, радость, гордость – хоть что-то, что могло бы намекнуть на предстоящий разговор, который она обещала ему вчера. Поймав её взгляд, он увидел лишь маску нейтральности, которая пугала его больше всего. Словно она тоже пыталась понять, что происходит у него в голове. Затем она отвернулась, будто желая скрыть свои мысли, и о чём-то заговорила с соседкой.
“О чем они говорят? Какой я ничтожный, жалкий?” – возмущенно подумал Стюарт. И, обернувшись, он вдруг увидел перед собой свирепое, искаженное гневом лицо Кенури, заставившее его отскочить в сторону.
– Ты будешь первым на вылет, помяни моё слово, – выплюнула она ему в лицо. Затем она выпрямилась, готовая к бою.
Санди, как верный оруженосец, вышла к ней, вставая рядом и слегка приподняв голову.
– А это моя лучшая ученица, думаю, вы все с ней знакомы, – самодовольно произнесла Кенури. – Её навыки превосходят многих борцов, даже самых сильных, потных мужчин, в нашем регионе, и она, вместе со мной, будет наблюдать за вами, наставлять, если потребуется. А теперь разделитесь по одному, и повторяйте всё, что я вам покажу.
С этими словами, словно оторвавшись от земли, все быстро разбежались на большое расстояние, замирая в стойке, которую демонстрировала Мисс Мюллер.
Санди подходила к каждому, поправляя и направляя, помогая встать в правильную стойку, давая советы, пытаясь хоть как-то облегчить их участь.
– Расправь плечи, подогни колени, внимательно смотри на неё, она не любит, когда взгляд мечется по сторонам, – прошептала она Стюарту на ухо, словно раскрывая секрет, и тут же перешла к Кэрол, что-то тихо шепча и ей, стараясь поддержать слабую девочку. – А ты, дыши глубже, не напрягай мышцы шеи, она сразу видит твоё напряжение, выдаст тебя с потрохами.
Стюарт не сводил глаз с Кенури во время всего процесса обучения боевым приёмам. Он из всех сил старался повторить каждое её движение, впитать в себя все её знания, но каждый раз именно ему доставалось от её придирчивого взгляда.
– Неправильно, слабое ты создание! Спину выпрями! Или я тебе сейчас этой палкой нос сломаю, – угрожающе рычала мисс Мюллер.
Резко в стороне раздался приглушенный кашель. Кенури медленно и грозно обернулась. Кэрол, не в силах больше сдерживаться, начала задыхаться, и из-за этого её дыхание превратилось в отчаянный, собачий лай. Она вцепилась в свою палку, словно в спасительную соломинку, и, сгорбившись, пыталась отдышаться, но вдруг эта безжалостная женщина без всяких угрызений совести ударила её тупым концом палки прямо в грудь.
– Что? Уже воздуха не хватает? Начались слёзы? Тогда я сейчас ударю тебя ещё сильнее, ты слышишь?! – взревела она, держа палку угрожающе близко к её измождённому лицу.
Кэрол, задыхаясь, стала харкать кровью прямо на древесину перед ней, и с отвращением женщина вытерла кровь о щеку бедной девочки.
– Фу, оставь это при себе, – презрительно бросила она.
Все дети, застывшие в ужасе, не смея пошевелиться, смотрели на свою несчастную подругу и на её жуткое взаимодействие с этой безжалостной женщиной, готовой растерзать её прямо на месте. Рука Кенури высоко занесла палку… Она собиралась ударить её, чтобы проверить её реакцию, сломать её волю, уничтожить.
– Парируй удар! – прорычала она, и в этот момент казалось, что вся жизнь Стюарта, вся его воля, все его надежды были сосредоточены в этом страшном, решающем мгновении.
Резко застигнутая врасплох, Кенури попыталась ударить Кэрол, но в этот самый миг её руки сзади схватила миссис Перл. Этого, собственно, и ожидала Кенури, словно зная заранее все её движения, все её намерения, и поэтому на прогибе, с невероятной силой, швырнула худое, высокое тело Перл прямо на спину бедной, ослабевшей девочки. Кэрол сделала глубокий, судорожный вдох, запрокинув голову назад. Её глаза налились кровью, расширились от ужаса, и сузились, словно она отчетливо ощутила, как её ребра ломаются под тяжестью тела женщины, и голова с грохотом упала на жесткий пол.
Миссис Перл, осознав всю опасность ситуации, поспешила слезть с измученной девочки, и, словно желая защитить её от всех бед, схватила её на руки в защитном жесте, прижимая её лицо к своему плечу, а ладонями закрывая от следующего, неминуемого удара этой обезумевшей фурии.
– Остановись ты немедленно! – рявкнула Санди, останавливая свою обезумевшую тётку от дальнейшего насилия. – Она больна! Тебя посадят, если ты сейчас добьёшь её!
В глазах Санди мелькнула искра здравомыслия, и она, как голос её разума, заставила тётку остановиться. Взгляд Санди погас, а Кенури обернулась на миссис Перл, видя, как та прижимает напуганное, задыхающееся тело девочки к себе. По её взгляду было ясно, что она, наконец, вызвала у неё какую-то реакцию, вывела из себя, и Кенури довольно хмыкнула, разворачиваясь на своих каблуках, чтобы уйти. Она повернулась к детям, оставив их в полном смятении, и с грохотом захлопнула дверь, словно прощаясь с их свободой.
Между детьми, оглушёнными произошедшим, повисла тягостная тишина, когда Перл, исполненная тревоги, осматривала пострадавшую девочку, пытаясь понять, насколько серьёзны её травмы.
– Ты можешь вдохнуть, дорогая? Смотри мне в глаза… Смотри сюда… Она сейчас может потерять сознание, – серьёзно пробормотала миссис Перл, не сводя с неё взгляда.
Одри, не теряя ни минуты, подала с одной из скамеек сумку, чтобы та достала лекарство, а сама нежно схватила Кэрол за щёки, панически выискивая хоть какую-то реакцию на её бледном, словно смерть, лице.
– Моя хорошая, ты как? Тебе больно? Конечно, тебе очень больно, Боже мой! Она же тебе все косточки переломала! – дрожащим голосом шептала она, поглаживая её бледную, в синяках, щеку.
Пока две наставницы возились с девочкой, пытаясь привести её в чувство, Санди, словно понимая, что мальчикам не стоит смотреть на это жуткое зрелище, вывела их из зала, где всё это случилось. Она не хотела, чтобы они видели этот ужас на лице Кэрол, застывшем в гримасе.
– Что это вообще было? – тихо прошептал Желби, вглядываясь в лицо Санди, желая понять, как она относится к этой ситуации.
– Она так делает на каждых вступительных испытаниях, – сквозь зубы процедила она. – Кого-нибудь да доводит до предсмертного состояния. Ей нравится издеваться.
– И что же, никто даже не пожалуется?! – возмущенно воскликнул Стюарт, взрываясь от возмущения, и, выпустив пар, размахивал руками.
– Она выбирает тех, кого никто не воспримет всерьёз. Сейчас будет мисс Лонг, и, поверь, ты удивишься. Она из психбольницы, психам верить не станут.
Стюарт, изумлённо вырвался из хватки Санди, и, взглянув на неё, он увидел в её глазах целую бурю эмоций, а после, яростно взвился.
– Так почему же ты молчишь? Она же твоя тётка! Или ты боишься, что проиграешь, как все они?!
Санди, ошеломлённая, помедлила с ответом, а затем, вздохнув, провела рукой по волосам.
– Да, боюсь… А кто, собственно, не боится? Если не они меня уничтожат, то уж точно моя тётка. Не вы с ней прожили всю жизнь, не вы её знаете.
– У неё нет никаких причин избивать детей! Это просто ненормально! – выкрикнул Стюарт, не в силах больше сдерживать свои эмоции.
– У неё было тяжёлое детство и…
– Она отыгрывается на других? Мы все это много раз слышали, этот избитый сценарий! Это никогда не оправдание, Санди! Никогда! – Стюарт, вдруг осмелевший, впервые назвал её по имени, и она, словно услышав голос родственной души, словно почувствовала то, чего сама никогда не смела сказать.
Повисла звенящая тишина. Лицо Санди смягчилось, и по её обычно спокойному лицу пробежала волна непередаваемых эмоций. Она не смогла бы описать их даже себе, ведь они подавлялись в ней с самого её рождения, и сейчас она, словно впервые в жизни, почувствовала новый вкус, новое ощущение, новый взгляд на мир…
– Давайте выдохнем, – тихо предложил Желби, пытаясь разрядить обстановку. – Может, выпьем чаю у мистера Грея в кабинете? – Он как раз подошёл к двери кабинета и, дрожащей рукой, потянулся к ручке. – По крайней мере, мы сможем поговорить, высказаться. Он ведь всегда нас выслушивает, верно?
Но на этот раз всё оказалось не так, как они ожидали. Открыв дверь в кабинет, они не ощутили привычного чувства уюта, словно источник тепла и радости, который всегда присутствовал в этом месте, исчез навсегда.
Желби тут же побледнел, и его дыхание стало прерывистым, он уже представлял себе самые худшие сценарии.
– Успокойся, может, он просто вышел ненадолго, – сказала Санди, стараясь скрыть свое волнение.
Но, взглянув на заклеенные камеры в кабинете и сооружённую из подручных средств кровать, на которой, вероятно, он провёл всю ночь, они поняли, что что-то случилось, что-то очень плохое. Они услышали шаги в конце коридора, и все невольно напряглись, но тут же расслабились, увидев улыбающегося мистера Грея. Он нёс в руках чайник с кипятком, осторожно передвигаясь, чтобы не расплескать ни капли.
– Здравствуйте, ребятки! Как раз вовремя, а я с чаем! – усмехнулся мистер Грей, и краска тут же вернулась к лицу Желби, как и легкая, робкая улыбка. Он, как и все, глубоко любил своего наставника, ведь тот был одним из немногих, кто понимал их, кто пытался им помочь.
– Да… Занятия только что закончились, – помахала ему Санди, и мистер Грей, как всегда, по-отцовски взъерошил ей волосы.
Все с грустью переглянулись, и Стюарт, не выдержав, решил ответить за всех, понимая, что Санди вряд ли скажет правду о садистских выходках своей тётки.
– У неё опять приступ случился на занятии… И кое-что ещё на это повлияло… С ней сейчас миссис Перл и мисс Одри, – сказал Стюарт тихим, подавленным голосом.
Грей, видя их грустные лица, помрачнел.
– Что ж… Удручает, – пробормотал он, стараясь скрыть свою тревогу. – Но не вешайте нос, она крепкая девочка, с ней все будет хорошо… – Он погладил Стюарта по взъерошенной голове. – А ты выглядишь так, как будто тебя отпинали, весь мятый.
Он не соврал, подметив это. Но, стараясь перевести тему, он спросил:
– Как насчёт обыска? Что-нибудь нашли? – Он вопросительно взглянул на Санди, у которой, как он знал, был пропуск, и та лишь помахала головой, успокаивая его.
– Это хорошо… Поосторожнее, ребятки, ладно? – Он подтолкнул Желби мягко в кабинет, чтобы тот не расстраивался. – Давайте зайдём в кабинет, в конце концов, чай налью. Успокаивающий, а то Желби весь зажался, как испуганный котёнок. – Он широко улыбнулся ему, пытаясь вызвать улыбку на его грустном лице.
Но вместо улыбки из груди Желби вырвался испуганный вскрик. Из груди мистера Грея торчал конец лезвия, заляпанный кровью. Чайник выпал из его рук, кипящей водой обжигая пол. Некто, вытащив нож сзади, заставил мужчину замертво упасть в кипяток, обжигая себе лицо и руки, и его кровь смешалась с кипятком, образуя страшную смесь. На его лице застыла та доброжелательная улыбка, которую они так любили, но в его широко открытых глазах навсегда потух блеск жизни. Сзади него стояла мисс Мари с ножом в руках, тяжело дыша и с кровавыми руками. Та самая наставница Марвина.
– Эта сволочь… – прошипела она сквозь зубы, и месть в её глазах пылала ярким, неистовым пламенем. Месть за своего ученика, за Марвина.
– Мой мальчик умер из-за тебя, сволочь ты эдакая! – И она снова вонзила нож в тело мёртвого мужчины, на этот раз прямо в горло, и кровь хлынула фонтаном, окрашивая всё вокруг в багровые тона.
Взгляд Желби застыл на теле, словно он всё ещё хотел, чтобы тот притворялся, что всё хорошо, что всё нормально.
– Мистер Грей… – тихо прошептал он, заикаясь, его голос задрожал от горя.
Санди и Стюарт, услышав эти жуткие слова, подняли глаза и увидели толпу сотрудников, скрывших свои лица под медицинскими масками, а волосы под шапочками. Впереди них стояла та самая женщина, которая разговаривала с ними утром. Она их опередила, она всё решила за них. Махнув персоналу, они подхватили тело учителя на руки и переместили его на каталку. Желби, захлёбываясь в слезах, пытался вырвать тело из рук персонала, крепко обнимая тело своего учителя, желая хоть на мгновение вернуть его к жизни.
– Не забирайте его! Пожалуйста! Мистер Грей, мне страшно! Мистер Грей! – умолял Желби, его крик разрывал тишину, словно он цеплялся за последнюю ниточку, за последнюю надежду. Он тянулся к учителю, словно сейчас наставник обнимет его в ответ, как всегда, но холодные, безжизненные конечности уже не шевелились, а его глаза навеки закрылись, унося с собой всю его доброту, всю его заботу.
Женщина, та самая, с которой утром была перепалка, сверлила взглядом Санди, и та, в ужасе, смотрела на неё, с трудом сдерживая слёзы, стараясь сохранить хоть остатки своего достоинства.
– Я же говорила, что ты будешь нести ответственность за свои ошибки, – тихо прошипела женщина, высоко подняв голову, словно наслаждаясь своим триумфом, и покинула кабинет, вместе с остальными, оставив после себя лишь запах крови и смерти. Неужели они ничего не видели? Неужели ничего не слышали? Нет, они все действовали заодно, словно были марионетками в руках невидимого кукловода, чтобы уничтожить того, кто мешал их коварным планам.
...
Вечером, в окутанной мраком комнате, все сидели, скованные горем. Царила гнетущая тишина, которую ничто не могло нарушить. Кэрол, измученная и сломленная, лежала в постели, пытаясь хоть немного отдохнуть, забыть об ужасах этого дня. Санди, словно потерявшая веру, сидела на своей кровати, обнимая колени и отвернувшись лицом к холодной стене, желая отгородиться от окружающего мира. Желби, захлебываясь слезами, накрылся одеялом и тихо рыдал навзрыд в подушку.
А Стюарт… Стюарт, казалось, совсем опустошился. Он сидел на самом краю кровати, погруженный в бездну отчаяния. Только холодный ужас, застывший в его жилах, словно ледяная рука смерти, сжимал его сердце. Ему больше ничего не хотелось. После всего пережитого ему хотелось лишь одного – сдаться, проиграть, опустить руки и стать ещё одной жертвой в этой проклятой игре.
Миссис Перл зашла в комнату, собираясь, возможно, поговорить со Стюартом, но, увидев его состояние, она поняла, что сейчас не время. Все уже знали о трагической смерти Митчела Грея, и знали, что это был вовсе не несчастный случай.
Стюарт, обессиленный, рухнул на кровать, тяжело вздыхая, словно сбрасывая с себя тяжкий груз.
И вновь комнату окутала тишина. Жуткая, гнетущая тишина, в которой слышались лишь отголоски прошлого, предчувствие будущего и бесконечное, безысходное отчаяние.