Шёпоты IXIM 18+

Сон растворился, как дым, но послевкусие осталось тяжёлым и липким. Майк очнулся в машине, припаркованной у обочины недалеко от леса. Он не помнил, как заснул. Последнее, что вспоминалось — ночной лес, холодный и голос, звенящий, как струнный удар. Этот голос всё ещё звучал в его голове, как эхо, вызывая мурашки по коже.

Сквозь запотевшее стекло он увидел в дали очертания города. Всё выглядело иначе. Воздух стал гуще, плотнее. Город, казалось, наблюдал за ним. Невозмутимо. Не мигая. Майк не любил ехать в одиночку по заброшенным трассам, но именно здесь, по словам старика в антикварной лавке, мог находиться обелиск, упомянутый в той статье. Он не был археологом, не имел учёной степени — только жгучий интерес к майя и детскую привычку идти туда, куда не стоит.

Указатель на обочине гласил: "SOMERVILLE — 4 mi." Майк выключил радио. Оно снова ловило только шипение и обрывки испанской речи. Он наклонился к бардачку, достал потрёпанную тетрадь — ту самую, в которой хранил переводы и заметки. На последней странице рукой было выведено: "IXIM T'UN – Камень Маиса. Север. Шепчущий лес." Странная надпись, которую он увидел на затёртом фото, присланном анонимно. Фото сопровождалось лишь одной строчкой: "Тот, кто ищет, должен помнить. Север — их путь."

Соммервиль был точно таким, как во сне. Через двадцать минут он уже был у старого отеля — единственного на весь город. Он не мог объяснить, но всё — до мельчайших деталей — соответствовало его видению. Даже отель, к которому он подъехал, казался до боли знакомым. Табличка Red Fern Inn, слегка покосившаяся, всё так же покачивалась на ветру, как будто сама была частью этого странного сна.

Майк остановился у крыльца. Вышел из машины и на несколько секунд просто застыл, глядя на вход, как будто ожидал, что кто-то выйдет. Он шагнул внутрь.

— Добро пожаловать! Туристов у нас не бывает. — Он поднял глаза. — Каменные реликвии, да?

Мужчина за стойкой. Всё тот же. Спокойный, ровный взгляд. Усталый, с сероватым оттенком кожи. Майк застыл.

— Что вы сказали?

— Я сказал: «Добро пожаловать!» — с лёгкой усмешкой повторил тот. — Так обычно спрашивают тех, кто прибыл в Соммервиль не просто так. Город редко ошибается.

Мужчина медленно поднял голову. В его янтарных глазах отражался туман за окнами. Эти слова — каждое слово — были точно такими, как во сне. Интонация. Пауза. Даже улыбка. Майк не ответил сразу. Всё внутри сжалось от странной смеси страха и восторга.

— У вас номер есть?

— Уже ждёт. Второй этаж. 217 комната у окна.Он положил на стойку медный ключ. С выгравированным «217» и символом кукурузное зерно. — И еще , не стучите в комнату 219

— Это... — Майк провёл пальцем по металлу. — Это IXIM?

— Вы начинаете вспоминать, — коротко ответил мужчина.

Майк долго смотрел на него, потом забрал ключ. Пальцы дрожали. «Я схожу с ума? Или всё это — наоборот, яснее, чем всё остальное в моей жизни?» Он вошел в номер. Всё было как надо: постель, стол, зеркало. Слишком... нормально. Именно поэтому — пугающе.

Майк сел на кресло, держа ключ в руке. В голове крутились обрывки сна, голоса, символы, Элейн. «Если всё это просто плод моего воображения, то почему это так реалистично? И почему мне хочется идти дальше, а не убежать? Я должен найти объяснение. Что-то не связанное с психологией, усталостью, подсознанием. Здесь работает нечто иное. Нечто, что не описывается логикой.»

Он не мог сидеть на месте. Нужно было выйти. Найти библиотеку и поискать какую-то информацию про символы и их значения. Городская библиотека Соммервиля была старая, с облупленной лепниной и потрескавшимися окнами. Внутри пахло пылью, бумагой и кофе. Тяжёлые деревянные полки, скрипучие полы, светильники под бронзу, похожие на газовые лампы. Людей почти не было. Он прошёл вдоль стеллажей, пальцами скользя по корешкам книг, пока не услышал её голос.

Мягкий, уверенный, немного ироничный.

— Мы читаем быстрее, чем думаем. Может, потому и попадаемся на старые ошибки снова и снова.

Он застыл, это была Элейн. Она сидела, прислонившись к спинке стула, с книгой в руках. Свет из окна выделял огненные нити в её волосах. Он шагнул ближе.

— Я... я знаю, как это прозвучит, но... я видел вас.

Она приподняла бровь и отложила книгу.

— О, это всегда хороший заход. Дальше что? Во сне?

Он кивнул. — Да. Сегодня. И вы... вы говорили мне про IXIM.

Пауза. Она вглядывалась в него. Читала, как книгу.

— Ладно. Это новый уровень познакомиться с девушкой в библиотеке? Обычно такие штуки в «Тиндере» пишут.

— Нет! Я не... То есть, это правда. Я понимаю, как это звучит, но я не придумываю.

Он достал ключ , который ему дал мужчина с лавки и положил на стол. Она замолчала. Долго смотрела на ключ. Потом тихо выдохнула.

— Где ты взял это?

— Старик с антикварной лавки мне его дал. Я приехал сегодня утром... и уже это видел во сне. Отель. Этот город. Даже фраза администратора. А ты — ты была там. Мы говорили. О символе. О каком-то обществе... Мне страшно, если честно. Всё это... не укладывается в голове.

— Чёрт... — Она провела рукой по волосам. — Ладно. Допустим, ты не псих и не извращенец. Хотя пока это не доказано. Если всё это правда... расскажи, о чём мы говорили.

— О IXIM. Ты говорила, что это не просто слово. Что здесь, в Соммервиле, есть нечто. Общество. Что в городе происходит нечто странное. Что всё связано с символом. С чёрной плитой.

Её пальцы чуть дрогнули.

— IXIM... — повторила она медленно. — Это не слово из Википедии. Это знают единицы. Кто ты?

— Никто. Но теперь ты понимаешь, что это — не игра.

Элейн долго смотрела на него. Потом села ровнее.

— Может быть, я была с тобой несправедлива. Просто... в этом городе полно странных. А сны — слишком личное.

— Понимаю. Но мне кажется, это всё не случайно. Мы должны были встретиться.

— "Должны" — громко сказано, — вздохнула она. — Но если ты действительно хочешь узнать, что такое IXIM... приходи завтра. Утром. Старая заброшенная школа на Сивер-стрит. Только без сонных реплик, ладно?

Майк улыбнулся.

— Обещаю. Буду максимально бодрствующим.

Она хмыкнула. И впервые посмотрела на него не с опаской, а с интересом. Майк вышел из библиотеки с лёгкой дрожью в пальцах. Он не ожидал, что встреча с девушкой из сна окажется такой... настоящей.

Он почти свернул за угол, когда почувствовал взгляд.

— Вы из столицы? — спросил кто-то.

— Простите? - Майк обернулся, позади него стоял мужчина, лет шестьдесят.

— Я вас раньше здесь не видел. Но лицо знакомое. Очень знакомое.

— Я только сегодня приехал, — сказал Майк, напрягаясь. — Возможно... вы видели меня во сне?

Это прозвучало как шутка. Но мужчина посерьёзнел.

— Тогда вы действительно её видели.

— Кого?

— Не здесь. — Мужчина подошёл ближе. — Если вы говорите про сны — значит, вы уже на краю. Осталось немного, чтобы... увидеть всё.

— Кто вы?

— Никто. Просто предупреждение: IXIM не любит, когда его замечают. Слишком громкие шаги — и проснуться уже не получится.

— Доктор Ларсен, здравствуйте — Элейн будто появилась из неоткуда. — Он окулист. Ну, в каком-то смысле.

— В смысле видящий, — сказал он, широко раскрыв глаза. — Я вырезаю пелену с глаз. Иногда — буквально.

Он подошёл вплотную к Майку. Склонил голову, принюхался.

— Ты пахнешь IXIM. Землёй, кукурузой и... эхом. Ты слышал эхо?

Майк невольно отступил назад.

— Я... видел сон. А потом реальность повторила его. Даже... — он запнулся, — Не важно.

Ларсен с сиянием в глазах вытащил из кармана странную вещицу — осколок линзы с выгравированным спиральным знаком.

— Все мы смотрим. Но не все видим. Даже среди нас. Даже среди майя... были слепые. (шёпотом) Внутренне.

Он повернулся к Элейн.

— Он один из них. Я чувствую. Его зрачки отражают прошлое. Искажение времени.

Элейн фыркнула.

— Ты в прошлый раз говорил то же про бармена из кофейни. Он оказался дальтоником.

Ларсен хлопнул в ладоши и расхохотался.

— И тем не менее — он видел больше, чем все вы.

Он резко повернулся к Майку.

— Ты должен прийти в любой день. До полуночи, пока врата не закрылись, пока цветок времени ещё открыт.

Он сунул карточку в карман Майка и шепнул прямо в ухо:

— В «Комнате без глаз»... всё покажется иначе.

Он смешался с толпой и исчез, как тень, растворяясь в сумраке аллеи. «Что это было? Сумасшедший? Или... человек, который действительно знает больше, чем кажется? И почему от его слов внутри всё дрожит? Почему сердце стучит так, будто что-то вспомнило — раньше меня самого?»

Поздно вечером Майк сидел в кресле отеля, вертя ключ между пальцами. Он чувствовал, как границы сна и реальности стираются. Имя — IXIM — звучало в голове, как зов. Что бы это ни было... оно только начиналось.

Школа на Сивер-стрит в дождь казалась ещё более неживой, чем в солнце. Каменные стены врастали в землю, будто бы здание пыталось спрятаться — от глаз, от времени, от самой памяти. Элейн стояла под аркой, держа капюшон плаща. Она не спешила входить. Здесь время текло иначе — вязко, с помехами. Как во сне. Каждое решение чувствовалось весомо, словно его отливали из меди.

Тишину нарушил знакомый звук: скрип старого замка. Дверь отворилась сама. Она вошла. Внутри пахло горелыми травами и известкой. Свет исходил не от ламп — его рассеивали старые отражатели, расставленные по углам, тусклые, тёплые. Где-то глубже — в сердце школы — звучали глухие шаги. Неторопливые. Шаркающие.

— Ах... Элейн, Элейн, Элейн... — донеслось в полутемноте. — Опять с дождём пришла. Или это он за тобой увязался?

Из тени выплыл он — Ларсен. Как всегда в своей длинной клетчатой рубашке и жилете, на носу очки с толстыми линзами, одна из которых была затянута трещиной. Волосы седые, но нестрого убраны — как у старого профессора, забывшего, что такое расчёска.

— Доброе утро, — сказала она. — Если оно здесь считается добрым.

— Утро — это когда часы молчат. А сегодня они шепчут, девочка. Значит, что-то зреет. Что-то будет.

Он уселся за низкий стол, покрытый картами, сухими цветами, косточками фруктов и выжженными кружками, будто бы их выдавили раскалёнными печатями.

—Почему не привела его?

— Я решила повременить — тихо. —
Поэтому пришла одна.

— Умно. Иногда надо приходить без ножа, чтобы точить его лучше. — Он вытащил из кармана кусочек древесного угля и начал что-то рисовать прямо на поверхности стола, между пятен. — Как ты думаешь , он еще не готов?

— Не знаю, вероятнее еще нет, слишком мало времени прошло с его появления. Но... у нас мало времени. Осеннее солнцестояние всё ближе.

Ларсен ухмыльнулся.

— А ты думаешь, солнце ждёт? Солнце — старый зверь, оно ходит по кругу, не заботясь о том, кто споткнулся на его тропе.

Он повернул к ней рисунок: схематичное лицо, из головы которого росли початки кукурузы. Символ IXIM — в центре лба.

— Его лицо? — спросил он.

— Почти, только без глаз, пока.

— Вот и я о том же. — Он приподнял чашу с чем-то вроде сухой земли. — Без глаз смотреть легче. Особенно на себя.

На миг повисла тишина. Где-то в коридоре скрипнула доска от ветра, будто школа дышала. Элейн опустилась на колени у стола.

— Я не прошу ускорять. Я прошу — не упустить. Если он начнёт сомневаться... если шагнёт назад...— Тогда его съест забытое, — закончил Ларсен.

— Да. Я знаю. Здесь уже были такие. Уходили по лестнице вниз и больше не всплывали.

Он поднял руку, показал пальцем наверх — в потолок.

— Мы делаем всё правильно, — сказал он. — Почва удобрена. Теперь нужно выбрать зерно. Не любое приживётся.

— Он — не первое зерно, — заметила она.

— Но может стать последним, — шепнул Ларсен. — Или первым. Смотря как взойдёт.

Он посмотрел на неё внимательно. Его глаза — слишком разные: один мутный, как туманное стекло, другой — живой, цепкий, держащий взгляд как капкан.

— Готова ли ты — если придётся... пересадить?

Она медленно кивнула. Ответа не требовалось.

— Тогда, — сказал он, — принеси мне то, что у него осталось от Долл. Камень, слово, запах — что угодно. Мы начнём с памяти. А дальше — как ляжет кость.

И он бросил на стол три белых обломка — ребра птицы, исписанные знаками. Один из них треснул — и в трещине проявился еле заметный символ. Круг. С зерном. Они уже здесь.

Ларсен, внимательно посмотрел на Элейн. Его янтарные глаза, полные мудрости и тени, словно искали в ней что-то, что она сама не осознавала.

— Элейн, — снова начал он, его голос был низким и уверенным, — у нас есть три месяца. Три месяца, чтобы внушить Майку идеи, которые он должен принять как свои. Он должен поверить в то, что здесь, в Соммервиле, есть нечто большее, чем просто город. Он должен увидеть в этом культе нечто священное, нечто, что может изменить его жизнь.

Элейн нахмурилась, её мысли метались между сомнением и решимостью. Она знала, что Ларсен прав, но это было не так просто.

— Но как?— ответила она, её голос дрожал от напряжения.

Ларсен наклонился ближе, его лицо стало серьёзным.

— Именно поэтому ты должна быть осторожной. Ты должна украсть  кулон, который я заметил при первой встрече с ним. Он не должен знать, что это — символ. Это может стать его якорем, его связью с тем, что мы пытаемся создать. Если он увидит его, он начнёт задавать вопросы, и всё пойдёт наперекосяк.

Элейн почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Она вспомнила кулон — маленький, изящный, с выгравированным знаком, который она носила на шее.

— Я понимаю, — тихо произнесла она, — но как мне внушить ему эти идеи? Как сделать так, чтобы он не заподозрил ничего неладного?

Ларсен откинулся на спинку стула, его взгляд стал задумчивым.

— Ты должна использовать его интерес. Его жажду знаний. Он хочет понять, он хочет исследовать. Направь его в нужное русло. Говори о культуре майя, о древних ритуалах, о том, как они искали истину. Постепенно подводи его к идее, что IXIM — это не просто символ, а ключ к чему-то большему. К чему-то, что может изменить его жизнь.

Элейн кивнула, её разум уже работал над планом. Она знала, что это будет непросто, но в глубине души чувствовала, что это необходимо. Она должна была сделать это не только для Майка, но и для себя. Она хотела понять, что стоит за этим культом, и почему он так притягателен.

— А что, если он не сможет справиться с этим? — спросила она, её голос стал мягче. — Что, если он не сможет принять то, что мы ему предложим?

Ларсен посмотрел на неё с пониманием.

— Тогда мы потеряем его. Но если он сможет увидеть истину, если он сможет понять, что это — его путь, он станет частью чего-то большего. И тогда мы сможем использовать его, чтобы достичь нашей цели.

Элейн почувствовала, как в её груди заколебалось что-то тёмное и мощное. Она знала, что это опасно, но в то же время это было захватывающе. Она должна была сделать выбор — следовать за Ларсеном и его идеями или попытаться найти свой собственный путь.

— Я сделаю это, — произнесла она, её голос стал твёрдым. — Я сделаю всё, что в моих силах.

Ларсен улыбнулся, его глаза сверкнули.

— Я знал, что ты справишься. Ты — ключ к этому. И помни, Элейн, в этом мире нет места для слабости. Мы должны быть сильными, чтобы выжить.

Элейн кивнула, её решимость укрепилась. Она знала, что впереди их ждёт опасный путь, но она была готова к этому. Она должна была защитить Майка и, возможно, даже себя.