Шёпоты IXIM 18+

Элейн провела несколько дней, обдумывая свой план. Она знала, что время не на её стороне, и что каждое мгновение, проведённое с Майком, должно быть использовано с умом. В один из вечеров, когда солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в золотистые и пурпурные тона, Элейн пригласила Майка на прогулку по местным руинам.

— Ты когда-нибудь слышал о культуре майя? — спросила она, когда они подошли к древним каменным структурам, покрытым мхом и лианами.

Майк, с интересом глядя на развалины, покачал головой.

— Немного, но не так много, как хотелось бы. Я всегда был очарован их историей. Они были такими продвинутыми для своего времени.

Элейн почувствовала, заинтересованность . Это был тот интерес, который она искала.

— Знаешь, — продолжила она, — у них было много загадок. Например, они использовали сложные астрономические расчёты для создания своих календарей. Их ритуалы были полны символизма. Некоторые говорят, что они искали связь с высшими силами, чтобы понять свою судьбу.

Майк остановился, его глаза загорелись.

— Да , бабушка мельком упоминала это. Как ты думаешь, что они искали?

Элейн сделала шаг ближе, её голос стал более интимным.

— Возможно, они искали истину о себе и о мире вокруг. Некоторые считают, что их культы были связаны с поиском бессмертия. Они верили, что могут соединиться с духами предков и получить от них знания.

Майк задумался, и Элейн заметила, как его ум начал работать. Это было именно то, что ей нужно. Она продолжала рассказывать о ритуалах, о жертвоприношениях и о том, как майя искали ответы на свои вопросы через символику и обряды.

Элейн старалась создать атмосферу доверия и близости, чтобы Майк был полностью погружён в свои мысли. В её голове зрела другая мысль — как украсть кулон. Она знала, что это будет непросто, но у неё был план. Она решила использовать их совместные исследования как прикрытие.

В следующие недели они продолжали исследовать, погружаясь в мир майя. Элейн старалась внушить Майку идеи о том, что их культура была не просто историей, а живым учением, которое может помочь им в поисках смысла жизни. Она делилась с ним своими мыслями о том, как важно понимать свои корни и искать ответы на вопросы, которые волнуют их обоих.

Каждый вечер, когда они возвращались домой, Элейн чувствовала, как её связь с Майком крепнет. Она знала, что это было необходимо для её плана, но в то же время начала осознавать, что её чувства к нему становятся всё более сложными. Она не могла позволить себе отвлекаться, но чем больше времени она проводила с ним, тем труднее становилось отделить личные чувства от её миссии.

— Знаешь, — сказала она однажды, когда они сидели на скамейке в парке, — я всегда думала, что древние культуры были чем-то далеким и непонятным. Но теперь я вижу, что они были такими же людьми, как мы. У них были свои мечты и страхи.

Майк посмотрел на неё, его глаза были полны понимания.

— Да, и, возможно, именно поэтому мы так увлечены ими. Мы ищем в их историях ответы на свои собственные вопросы.

Элейн кивнула, её решимость укрепилась. Она знала, что впереди их ждёт опасный путь, но была готова к этому. Она должна была защитить Майка и, возможно, даже себя.

Вечернее солнце медленно опускалось за горизонт, и Элейн и Майк сидели на скамейке в парке, окружённые зеленью и звуками природы. Они обсуждали свои исследования о культуре майя, когда Майк вдруг задумался, его взгляд стал вдаль.

—У меня есть воспоминение о бабушке, которое всегда меня вдохновляло. Она часто рассказывала мне истории о древних цивилизациях, особенно об Инках и Майя. Это было так увлекательно!

Элейн с интересом наклонилась ближе, она понимала, что это может быть важным моментом.

— Расскажи мне об этом, — попросила она, стараясь создать атмосферу доверия.

Майк улыбнулся, его глаза загорелись воспоминаниями.

— Она всегда говорила, что Инки были мастерами в строительстве и сельском хозяйстве. Они создали удивительные террасы в горах, чтобы выращивать свои культуры. А Майя, — продолжал он, — были настоящими астрономами. Они могли предсказывать солнечные затмения и создавали сложные календари.

Он потянулся к кулону, который висел у него на шее. Это был кулон из обсидиана, тяжёлый и чёрный, с загадочным блеском. Элейн заметила, как он нежно провёл пальцами по его поверхности, словно вспоминая что-то важное.

— Бабушка всегда говорила, что такие кулоны использовались в ритуалах, чтобы защитить от злых духов, — добавил он, его голос стал более серьёзным. — Она говорила, что они были символом силы и мудрости.

Элейн почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Это был тот самый кулон, который она искала. Она не могла упустить этот момент.

— Откуда у тебя этот кулон? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие.

Майк посмотрел на неё, его глаза полны удивления.

— О, это подарок от бабушки. Она всегда говорила, что он имеет особое значение. Я никогда не задумывался о его происхождении, но теперь, когда ты говоришь об этом, я начинаю понимать, что он может быть связан с теми историями, которые она мне рассказывала.

Элейн почувствовала, как её план начинает обретать форму. Она знала, что этот кулон может быть ключом к разгадке, и она должна была узнать больше.

— Это удивительно, — сказала она, стараясь не выдать своего волнения. — Возможно, он действительно имеет какую-то связь с древними ритуалами. Ты не задумывался о том, чтобы исследовать его происхождение?

Майк кивнул, его интерес к кулону явно возрос.

— Да, я думаю, что это было бы интересно. Может быть, мы сможем найти информацию о нём в библиотеке или в интернете. Я всегда хотел узнать больше о своих корнях и о том, что бабушка хотела мне передать.

Элейн улыбнулась, её план становился всё более ясным. Она знала, что если они смогут исследовать кулон вместе, это даст ей возможность узнать больше о его значении и, возможно, о том, как его можно использовать в её собственных целях.

— Давай сделаем это! — предложила она, её голос был полон энтузиазма. — Мы можем создать проект, который объединит наши исследования о Майя и Инках, и, возможно, мы сможем найти ответы на вопросы, которые нас волнуют.

Майк с радостью согласился, и они начали обсуждать, как они могут организовать свои исследования.

После прогулки с Майком Элейн решила посетить заброшенную школу, где обычно собирался их культ. Это место всегда манило её своей таинственностью и атмосферой, наполненной шёпотом забытых историй.

Заброшенная школа Святого Вида (St. Vitus School) , расположена на северо-восточная окраина Соммервиля, за промышленной зоной, возле старого кладбища Моррис-Хилл. Год постройки 1912, закрыта в 1998 году, с тех пор официально заброшена

Первоначально школа Святого Вида задумывалась как частное учебное заведение при католическом приходе — место, где юные горожане могли бы получать строгое, но гуманистическое образование. Основанная на деньги эмигрантов из Центральной Европы, школа приобрела репутацию элитарной и немного замкнутой: сюда брали не всех, и в стенах часто царила дисциплина на грани с фанатизмом.
Здание школы было построено из тёмно-красного кирпича с узкими готическими окнами и высокой центральной башней с часами. Внутри — полированные дубовые лестницы, классы с массивными партами и расписные потолки с ангелами, звёздами и символами, напоминающими алхимические знаки. На третьем этаже располагалась капелла, скрытая от глаз внешнего мира, — туда пускали только избранных учеников и преподавателей. Там же по слухам проводились закрытые обряды.
С 1950-х годов вокруг школы начали распространяться странные слухи: о пропавших детях, «невидимых монахах» на заднем дворе, загадочных звуках по ночам. Официально всё списывали на подростковые фантазии, но документы о жалобах и визитах полиции существуют.
В 1990-х школу потряс скандал: исчезновение преподавателя истории и одного старшеклассника, оставившего в своём дневнике строчки о "раскрывшихся глазах в стене". Следствие результатов не дало, но репутация школы была подорвана. Число учащихся стремительно упало. В 1998 году её закрыли "из-за несоответствия санитарным нормам" и сокрыли в реестре под формулировкой "промышленно опасный объект".
Теперь школа Святого Вида заросла диким плющом, окна заколочены, а деревянные двери трещат от времени. Табличка с именем полуразрушена, буквы отваливаются. Но несмотря на запустение, здание до сих пор стоит удивительно крепко. На стенах внутри — облезшие иконы, остатки молитв, затёртые грифельные доски. В одном из подвалов видны следы костров и символы, выцарапанные в цементе. Всё выглядит так, будто кто-то периодически возвращается сюда.
И действительно — именно здесь тайно собираются участники культа. В капелле сохранился полуразрушенный алтарь, на котором теперь проводят свои ритуалы. На стенах — фрески, слегка изменённые: глаза у ангелов стали вытянутыми, лица перекошены. Стеклянный витраж, когда-то изображавший Святого Вида, теперь расколот, но в сумерках кажется, что он всё ещё наблюдает.
Участники культа считают это место «освящённым разломом» — точкой соприкосновения мира живых и иных слоёв реальности. Здесь якобы легче слышать «зов древнего языка», и ритуалы проходят «чище», без искажений.
Мэрия Соммервиля несколько раз пыталась провести демонтаж, но всякий раз что-то мешало: то у подрядчика внезапно погибал инженер, то документы терялись, то возникали протесты от местных «исторических обществ». В городе ходят слухи, что здание будто само "не даёт" себя уничтожить.
Некоторые жители, особенно старшего поколения, до сих пор стараются не ходить мимо школы ночью.


— Элейн! — обрадовалась она, оборачиваясь. Это была Луна, её знакомая по культу, с которой они не виделись несколько месяцев. У Луны были длинные тёмные волосы и проницательные глаза, которые всегда казались полными тайн.

— Привет, Луна! — ответила Элейн, подходя ближе. — Что ты здесь делаешь?

— Я пришла почитать о ритуалах, — ответила Луна, указывая на стопку книг, разбросанных по столу. — Мы должны быть готовы к следующему собранию. Говорят, что у нас будет особый ритуал, связанный с поиском знаний.

Элейн знала, что этот ритуал будет важен для неё и Майка, особенно с приближением солнцестояния. Она также понимала, что для его проведения им понадобится кулон бабушки Майка, Долл.

— Какой именно ритуал хочет провести Ларсен? — спросила она, стараясь узнать больше.

— Ритуал, который помогает нам установить связь с предками, — объяснила Луна, её голос стал более серьёзным. — Мы будем использовать символы и жертвоприношения, чтобы получить их благословение. Это может помочь нам в нашем поиске.

Элейн кивнула, её интерес только усилился. Она знала, что должна узнать больше о ритуале и о том, как кулон Долл может сыграть в нём ключевую роль.

— Можешь рассказать подробнее? — спросила она, присаживаясь рядом с Луной.

Луна начала рассказывать о ритуале, о том, как он проводился в древности, и о том, какие символы использовались. Элейн слушала внимательно, но вскоре её внимание отвлекла одна из книг, лежащая на столе. Она открыла её и начала листать страницы, пока не наткнулась на фотографию, приклеенную к внутренней стороне обложки.

На фотографии был Ларсен, стоящий рядом с женщиной, которую она не узнала и мужчина по центру , лицо его было вычеркнуто , поэтому Элейн не удалось его идентифицировать . Ларсен выглядел молодым, а женщина была одета в одежду их культа . Элейн почувствовала, что это может быть важно.

— Луна, кто эта женщина? — спросила она, показывая фотографию.

Луна взглянула на снимок и нахмурилась.

— Я не уверена, но, возможно, это кто-то из старших членов культа. У нас есть много таких фотографий, но я никогда не видела её вживую.

Элейн решила, что должна узнать больше о Ларсен и его связи с этой женщиной.

— Спасибо, Луна. Я немного почитаю об этом ритуале, — сказала она, уверенно покидая заброшенную школу.

На утро Элейн снова пришла в школу. Она знала, что должна поговорить с Ларсеном. Когда она вошла в актовый зал, он уже ждал её, сидя за столом и просматривая какие-то записи.

— Элейн, рад тебя видеть, — сказал он, поднимая взгляд. — Как продвигаются твои исследования?

— Я нашла интересные вещи о ритуале, — ответила она, не скрывая своей уверенности. — Но у меня есть вопрос. Я наткнулась на фотографию, где ты изображён с женщиной. Ты не мог бы рассказать о ней?

Ларсен нахмурился, его лицо стало серьёзным.

— Фотография? — переспросил он, и Элейн заметила, как его глаза на мгновение потемнели. — Да, я помню эту фотографию. Это была моя возлюбленная , Долл.

— Бабушка Майка? — уточнила Элейн, её интерес только усилился.

— Да, — подтвердил Ларсен, его голос стал тихим. — Она была важной фигурой в нашем культе. Но я не помню, кто был с нами на фотографии. Лицо мужчины в центре вычеркнуто.

— Как ты узнал, что это женщина бабушка Майка? — спросила Элейн, её интерес только усилился.

— Я видел его четыре года назад на похоронах его Долл в другом штате, — объяснил Ларсен, его голос стал тихим. — Я не подходил к нему, просто наблюдал издалека. После захоронения я почти сразу ушёл.


Элейн почувствовала, как её мысли метаются между вопросами и догадками. Это могло быть ключом к разгадке, но она не знала, как это связано с её планом.

— Почему лицо мужчины на фотографии вычеркнуто? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие.

— Я не знаю, — ответил Ларсен, его голос стал более напряжённым. — Возможно, это было сделано намеренно. Я не помню, чтобы кто-то говорил о нём. Это было давно, и я был слишком молод, чтобы понимать, что происходит.

Элейн кивнула, её решимость укрепилась. Она знала, что должна узнать больше о связи между Ларсеном, бабушкой Майка и тем мужчиной на фотографии. Это могло быть ключом к чему-то большему , и она была готова пойти на всё, чтобы выяснить правду.

— Спасибо, Ларсен. Я постараюсь узнать больше, — сказала она, её голос был полон уверенности.

Ларсен посмотрел на неё, и в его глазах она увидела смесь заботы и тревоги.

— Будь осторожна, Элейн. В нашем мире не всё так просто, как кажется, — предостерёг он. — И я бы хотел узнать, как продвигаются дела с кражей кулона?

— В процессе, — сухо ответила она. — Совсем скоро я его принесу.

Ларсен кивнул, его выражение лица стало более серьёзным.

— А как насчёт Майка? Удалось ли тебе переубедить его вступить к нам?

— Он почти готов, — ответила Элейн, уверенно смотря на него.

Тем же вечером, Майк решил встретиться с Элейн для того, чтобы поискать информацию в библиотеки, войдя в задние в уши сразу ударила тишина. Тишина была не просто звуковой — она была вековой. Здесь книги шептали сквозь пыль, будто сами следили за каждым движением.

Библиотека Соммервиля — величественное здание в неоготическом стиле, построенное в 1894 году на восточной окраине города, рядом с парком Фостер-Хилл. Архитектором выступил Генри Л. Тивет, вдохновлённый европейской готикой и философией просвещения. Здание выполнено из серого песчаника с включениями чёрного базальта, что придаёт его фасаду суровый, почти монастырский облик.
Центральный вход — арочная дверь из морёного дуба, с латунными ручками в форме львиных голов. Над входом высечена латинская фраза Scientia Porta Veritatis — «Знание — врата истины». Каменные грифоны по бокам входа будто следят за каждым, кто осмеливается войти.
Внутри — просторный главный зал с высоченными сводами, поддерживаемыми колоннами, покрытыми резьбой. Потолок украшен массивными деревянными балками, в которых затейливо сплетаются листья, звёзды и неизвестные символы. Центральный витраж в виде розетки изображает древо знаний, его корни уходят в землю, а ветви поднимаются к небесам, среди них — книги, змеи и сияющие глаза.
Многоярусные книжные стеллажи из красного дерева тянутся вверх почти к самому потолку. К ним прикреплены лестницы на направляющих, что позволяет добраться до редких фолиантов. В коллекции более 80 000 томов: от классической философии до этнографии, от книг по истории религий до личных дневников путешественников XIX века.
На втором этаже — балкон с письменными столами, где посетители могут работать в тишине. Здесь же размещён архив с древними рукописями, старинными картами и письмами. Некоторые экспонаты окутаны тайнами происхождения и обросли легендами, связанными с исчезновениями, галлюцинациями и загадочными совпадениями.
Библиотека почти всегда погружена в полумрак. Её окна высокие, но свет проникает сквозь цветное стекло тускло, словно проходя через века. В самых дальних её коридорах стены покрыты трещинами и потемневшими от времени фресками, изображающими сцены, которые сложно однозначно интерпретировать: смесь ритуалов, звёздных карт и фигуры с нечёткими лицами.
Поговаривают, что библиотека была построена на месте старого масонского собрания, а под ней до сих пор существуют скрытые подвалы и тоннели, засыпанные камнями. Историки относят это к городскому фольклору, но один факт не подлежит сомнению — здесь, среди книжных полок, царит особая атмосфера. Здесь кажется, что книги не только хранят знания... они наблюдают.

— Мы были здесь десятки раз, — пробормотал Майк, провожая пальцем по корешку книги. — Почему я раньше не замечал этого?

Он уставился на страницу раскрытого фолианта — старинная иллюстрация: человек в маске ягуара держит в руке кулон. Именно такой, как у него.
Такой же. До последней царапины.

— Потому что ты не был готов, — спокойно ответила Элейн, закрывая за ним дверь.
Они оба молчали. Майк снова посмотрел на кулон в своей ладони. Металл казался тёплым. Он будто дышал.

— Знаешь, что странно? — его голос был глухим. — Я раньше думал, что мне бабушка подарила просто безделушку. Но чем дольше я его ношу... тем сильнее ощущение, что я его сам выковал.
Элейн резко подняла взгляд.

— Что ты сейчас сказал?

— Не знаю... — он потряс головой. — Просто вырвалось. Это же бред, да?
Она молчала, затем медленно подошла. Села напротив.

— Майк... — её голос стал тише. — Мне нужно сказать тебе кое-что.
Он поднял глаза. В них — усталость, тревога. Но уже без прежнего страха.

— Мы с Ларсеном давно знали, что ты — особенный. Ты чувствуешь то, что другие отрицают. Ты вспоминаешь, даже не зная, что именно.
Пауза.

— Ты хочешь, чтобы я вступил к вам? — перебил он.
Она не удивилась.

— Это не "вступить", Майк. Это вспомнить, кем ты был. Почему кулон у тебя. Почему ты слышишь эти символы как звук. И почему этот чертов Камень Врат реагирует только на тебя.
Он опустил голову и усмехнулся, горько.

— Культ, да?

— Не культ. — Она наклонилась ближе. — Это Путь. Врата не откроются сами. Их должен вспомнить тот, кто уже открывал.
Майк отвернулся к окну. Дождь стекал по стеклу, будто слёзы по коже. Его дыхание сбилось.

-Тогда у меня еще вопрос к тебе. - Он посмотрел серьезным взглядом на девушку. – Откуда ты знаешь про камень врат? Я же тебе рассказывал, что это было во сне, в нашу первую встречу. Но сейчас ты говоришь об этом уверенно, будто это было на самом деле!

Мелкая дрожь пробежала по телу девушки, она понимала, что сболтнула лишнего, он должен был узнать правду позже, но не сейчас...Сейчас не время.
- Я упомянула это отталкиваясь от твоего рассказа сна, ты был очень убедительный, поэтому поверила тебе.-Она нервно сглотнула. - А что, если это был не сон? В друг ведение или, что-то вроде того.

Элейн нервно усмехнулась, Майк, полня, что она знает больше, чем говорит, он решил ничего не говорить, а понаблюдать.

—Хорошо, если я открою их... что тогда?

— Тогда ты вспомнишь всё. И, возможно, у нас появится шанс остановить то, что однажды ты уже начал.
Пауза.Он сжал кулон в ладони.

— А ты... ты останешься рядом?
Элейн кивнула, взгляд у неё был неумолим.

— До самого конца.

Ночь в Соммервиле была плотной и бесшумной, как ткань, натянутая над городом. За чертой спального района, среди деревьев, стояло здание, которое не упоминали в путеводителях — старая школа Святого Вида, закрытая уже больше десяти лет. Когда-то элитное частное учебное заведение, теперь оно было только эхом своего прошлого.
Заброшенное, но не забытое.
Майк шел следом за Элейн. Фонарик в её руке выхватывал из темноты облупленные стены, потемневшие доски, облезлую вывеску. Под ногами хрустели осколки стекла и сухие листья. Но не это пугало — а тишина. Здание будто бы слушало.
Они вошли через боковую дверь, ведущую в бывшую учительскую. Внутри пахло пылью, сыростью и воском. Комната освещалась свечами, стоящими в полукруге. В центре стоял деревянный стул — не трон, не алтарь. Простой стул. Но весь взгляд цеплялся за него.
На старой доске мелом было написано одно слово:IXIM
В комнате находились семеро. Все в темной одежде, но без капюшонов. Лица были открыты. Ни театра, ни театральности. Только внимательные взгляды — одни холодные, другие почти доброжелательные. Среди них был Ларсен. Он стоял у окна, будто наблюдая не за Майком, а за улицей.
Элейн кивнула Майку и шепнула:

— Это не присяга. Это — осознание.
Он прошёл внутрь, и кто-то жестом указал на стул.
Когда он сел, одна из женщин — в очках, с платком на шее, словно университетская преподавательница — шагнула вперёд. Её голос был ровным:

— В каждом поколении находятся те, кто начинает слышать. Не внешне. Внутри. Не голос, а силуэт смысла.
Пауза.

— Мы не религия. Мы не секта. Мы знание, которое было и будет. И если ты дошёл до этой комнаты, это не случайность.
Майк молчал. Он чувствовал напряжение, но не страх. Чувство, как будто он читал книгу, страницы которой заранее знал.
Другой мужчина, с пронзительным взглядом, добавил:

— Мы не просим верить. Мы даём зерно. Оно прорастёт, когда ты будешь готов. Если ты откажешься — никто не осудит. Но ты уже никогда не будешь прежним.
Кто-то передал Майку свёрток — небольшой мешочек из грубой ткани. Внутри — кусочек обсидиана и клочок старой пергаментной бумаги с выцветшим символом. Таким же, как на кулоне.
Ларсен подошёл ближе. Его голос был низким и спокойным:

— Открытие не начинается с догмы. Оно начинается с того, что ты замечаешь, как реальность даёт сбои. Мы — те, кто идёт навстречу. Хочешь ли ты идти?
Луна стояла сзади, молча. Но он чувствовал её взгляд. Он был... почти мягким. Почти верующим.
Майк провёл пальцем по холодному камню в мешочке. И почувствовал нечто — не физическое, не магическое. Как будто его тело вспомнило форму, которой не было.

— Я не знаю, кто вы... — начал он. — Но мне нужно знать больше. Почему я? Почему это?

— Потому что ты уже начал вспоминать, — прозвучал чей-то голос. Не Ларсен. Кто-то в тени, все замолчали.
На доске кто-то незаметно добавил ещё одно слово:"Прах помнит."

Пока Майк сидел на стуле под свечами, за другой стеной, в бывшем музыкальном классе, Элейн ждала.
Старая доска всё ещё была покрыта нотами, написанными мелом, которые никто не стирал годами. Одна из скрипичных партитур будто проступала сквозь плесень. В углу стояло старое пианино с выломанными клавишами. Оно не звучало — но казалось, что в его нутре застряли чьи-то крики.
Дверь за её спиной тихо закрылась.
Вошла женщина. Всё такая же строгая, с очками, как и в зале с Майком, — но теперь лицо её было мягче. Она села напротив, положив перед собой книгу.

— Ты всё ещё колеблешься, — сказала она, листая старую страницу. — Это не осуждение. Это просто наблюдение.
Элейн смотрела на неё, напряжённо и молча.

— Ты не боишься тайн, Элейн. Ты боишься... что часть этих тайн уже внутри тебя.
Женщина раскрыла книгу. На одной из страниц — изображение женщины в белом. Чернила выцвели, но черты были удивительно знакомыми. У Элейн пересохло в горле.

— Это она? — прошептала Элейн.

— Нет. Это ты. Только в другом времени. — Женщина кивнула. — Но ты должна выбрать, примешь ли ты свою роль.
Пауза.

— Ты не просто проводник для Майка. Ты — зеркало. Его свет. Или его искажение.
Элейн сжала пальцы на подлокотнике старого кресла.

— Я не хочу быть чьим-то отражением, — тихо сказала она. — Я хочу знать правду и всё.

— Тогда тебе придётся пройти то, через что он проходит. Не рядом. Не за спиной. А вместе. И это значит — войти в IXIM.
С потолка капала вода. Пыль клубилась в тусклом луче света, пробившемся сквозь щель в крыше.
Элейн прикрыла глаза. Перед ней всплыли сцены: Майк у алтаря, кровь на обсидиане, старуха — бабушка Майка — шепчущая слова, которые звучали как предсказания. Кулон, найденный в библиотеке. Фотография. Всё вела к одному.
Она открыла глаза и сказала.

— Если я войду, я хочу знать всё. Без фильтров. Без лжи.
Женщина улыбнулась впервые за весь разговор.

— Тогда запомни: в этом круге нет сторонних. Есть только те, кто уже внутри... и те, кто ещё думает, что снаружи.
Глушающий стук. Свет погас.
На мгновение Майк потерял ориентацию. Казалось, будто его тело растворяется в темноте, и кто-то — или что-то — берёт контроль. В следующий миг...
...жар.

Он чувствует, как пот стекает по вискам. На его плечах — тяжёлый накид из чёрного пера квецаля. На груди — обсидиановый медальон, пульсирующий, будто живой. Перед ним — толпа.
Пальцы сжаты в кулак. Он поднимает руки. Люди замолкают.
Он — не Майк. Он — К'ук'ул.
И он знает, что сказать:

— Сегодня мы не жертвуем. Сегодня — мы запоминаем.
Толпа затаила дыхание. Он поворачивается к каменному полукругу. В центре — вырезанный вручную монолит, весь в иероглифах. Камень Врат.
К'ук'ул кладёт руки на его поверхность, и чувствует, как воспоминания предков текут сквозь него. Древние жрецы оставляли следы в камне, магические "записи", которые могли читать только избранные.
Перед глазами пролетает.

— женщина с серебряными глазами — Элейн? или её прообраз?
— младенец, плачущий на ступенях пирамиды
— лицо Ларсена — но юное, в другом времени.
Визуальный поток уносит его сознание глубже, мысли путаться. Голос в его голове, звучащий как эхо из подземного мира:

«Ты возвращаешься не просто как человек... ты — сосуд памяти. Живые страницы. Камень оживает с тобой.»

Майк задыхается. Он снова в настоящем.Лампы гудят. Потолок заброшенной школы над ним. Кулон у него на груди дрожит. Элейн рядом, испуганно держит его за плечо.

— Ты... ты видел это тоже? — прошептала она.
Майк медленно повернул к ней голову. Его глаза были влажными и будто старше на десятки лет.

— Я не просто видел. Я...был в теле другого человека.